На мою статью, посвященную критическому анализу критического отклика Андрея Заостровцева на книгу Дмитрия Травина, уважаемый Дмитрий Яковлевич отреагировал собственным критическим откликом, который я тоже хотел бы критически прокомментировать.
Но прежде всего хочу – притом без всякого ерничанья – сказать о том, что был искренне возмущен тем, что презентации книги Дмитрия Травина «Русская ловушка», как он сам вспоминает, «уже были запрещены в Москве в Высшей школе экономики и в петербургском Доме журналиста». Я возмущен этим и сейчас.
Однако, в продолжение нашей давнишней полемики с Дмитрием, хочу пояснить, что в данном случае перед нами – не некая случайная и досадная «аберрация истории», а просто очередное подтверждение того непреложного факта, что мы исторически существуем в институционально-политически несвободном обществе, где недолгие периоды частичной либерализации и «державной линьки» (болезненно воспринимаемые большинством граждан) сменяются продолжительными периодами всенародно приветствуемых величественных и энергозатратных реставраций и «вставаний с колен». В середине 2020-х гг., в которых мы пребываем сейчас, очередная «либеральная линька» — давно позади. И потому мы закономерно и, к слову, уже давно вступили в полосу державной стабильности и постепенно нарастающих запретов.
Впрочем, Дмитрий Яковлевич – за что ему отдельное дружеское спасибо! – участвовал в обсуждении (и высказывал критические соображения, что было особенно ценно) моего трактата «Россия как цивилизация завершенного ресентимента» на относительно недавнем Междисциплинарном семинаре в Леонтьевском центре. Так что с предложенным мной институционально-цивилизационным объяснением того, почему в России на протяжении всех столетий ее истории приключаются на удивление похожие циклы: реставрация – либерализация – смута – реставрация и т.д. – Дмитрий знаком. И потому не буду повторяться, а всех интересующихся просто приглашаю пройти по гиперссылке.
А теперь кратко отвечу на основной критический посыл обращенного ко мне текста уважаемого Дмитрия Травина: «Утверждение [Коцюбинского] о развитии [согласно канонам исторической социологии] по единым законам прямо противоречит приведенному выше утверждению самого же Коцюбинского об эволюции [согласно канонам той же социологии] как цепи случайностей. <…> Думается, что здесь все же ему надо определиться: является ли, с его точки зрения, историческая социология объяснением через цепь случайностей, или через единые законы».
Что ж. Определюсь, коль скоро уважаемый Дмитрий настаивает. Только для этого мне вновь придется поставить под сомнение историческую социологию (как, впрочем, и многие популярные ныне на западе гуманитарные «наукообразные ответвления» типа «критической теории», Gender Studies и т.д., имя им легион) как науку и вновь высказать предположение о том, что под видом науки в данном случае скрывается нечто в большей степени напоминающее идеологию или веру.
В подтверждение моего предположения обращусь к текстам самого же Дмитрия Яковлевича.
Итак, с одной стороны, он пишет, завершая свой критический отклик: «Мне лично близок второй подход [согласно которому в истории рулят случайности]. Скажем, революции в таких разных странах, как Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия и Россия, происходили в тот момент, когда вдруг сходилось множество самых разных объективных и субъективных обстоятельств. В известном смысле это было случайностью, поскольку они ведь могли и не сойтись в конкретном месте в конкретном году». Но с другой стороны здесь же следует уточнение, по сути дезавуирующее только что высказанный тезис о сугубо случайной исторической причинности: «Хотя вряд ли является случайностью то, что рано или поздно эти обстоятельства сходятся».
И более того. Дмитрий Травин не просто допускает в истории фактор закономерности, но является сторонником теории модернизации и, в частности, поддерживает тезис Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории», согласно которому всё человечество, невзирая на все межгосударственные и межцивилизационные трения, обречено рано или поздно слиться в едином глобальном либерально-экономическом катарсисе: «Значение вывода Фукуямы, – пишет Д. Травин, – очень важно, поскольку если он прав, то это означает, что жизнь нынешних автократий определяется лишь сроком, в течение которого удается морочить людям головы. Сроки эти могут быть довольно длинными, поскольку качество демагогии бывает весьма высоким, а качество содержимого голов довольно низким. Но, тем не менее, нельзя морочить головы бесконечно, поскольку уже невозможно воспроизвести ту ситуацию прошлых столетий, когда лучшие умы человечества устремлялись за великими иллюзиями, потому что они казались им вполне убедительными. Нынешние лучшие умы могут, конечно, общаясь с народом, пускать в ход демагогию, чтобы срубить на этом побольше бабла, но сами они в собственные идеи не верят и переводят денежки в страны с демократическим правлением, чтобы именно там жили их дети и внуки».
Одним словом, встречно предлагаю уважаемому и горячо любимому мною Дмитрию Травину определиться: что же все-таки движет историей — цепь случайностей или же «всесильная, потому что верная», теория модернизации, она же «теория конца истории»? И каким образом в рамках «исторической социологии» (если она, конечно, и вправду наука и не живет по принципу «верую, ибо абсурдно!») удается гармонично сосуществовать этим двум по сути взаимоисключающим историософским канонам?
Даниил Коцюбинский
- Мы с Дмитрием Травиным на церемонии вручения премий конкурса «Золотое перо» в разгар «нулевых», когда эхо горбачевско-ельцинской либерализации еще не затихло — по крайней мере, в петербургской журналистской среде. Фото Павла Маркина
