Вряд ли кого-то нынче удивит, что посещение главного врача районной поликлиники продолжилось в отделе полиции, а затем в следственном отделе и судах. Вряд ли кого-то удивит, что записи в медицинской карте больного сфальсифицированы, а подпись в документах полиции подделана. Такова новая реальность, то, что научно можно назвать историей повседневности 2010-х годов. Фрагмент этой истории, начавшейся в 2014 году, я и хочу предложить вниманию читателей. По жанру это horror, сплетенный из пяти сюжетов – медицинских, полицейских и судебных. Все строго документально и показывает деградацию системы на вполне конкретном примере.
Сюжет первый. Поликлиника № 48
Поликлиника № 48 Московского района. Сюда на прием к врачу высшей категории хирургу А.В. Ведяшеву 24 марта 2014 года пришел пациент К., больной сахарным диабетом. Перед этим К. побывал в Диагностическом центре № 1 на ул. Сикейроса у врача-подиатра. Подиатрия занимается лечением заболеваний стопы, объединяя знания по ортопедии, травматологии, гнойной хирургии. Из-за диабета у К. возникли проблемы со стопой, точнее, с пальцем на ноге (осложнение при сахарном диабете, так называемая диабетическая стопа), и подиатр рекомендовал соблюдать покой, принимать антибиотики и обратиться в поликлинику по месту жительства, чтобы К. выдали больничный лист и госпитализировали (специалисты диагностических центров не проводят экспертизу временной нетрудоспособности). Однако Ведяшев отказал и в больничном листе и в госпитализации, проигнорировав рекомендации подиатра. Только размотал бинт на ноге, быстро оглядел уже гниющий палец, тот же бинт замотал и сказал, что с такой ерундой, как заключение подиатра, он больничный не дает. Тем более отказал в госпитализации.
25 марта 2014 года К. пошел на работу, а его представитель В. обратился по телефону в поликлинику № 48, и после продолжительных прений было предложено вечером обратиться в поликлинику к зав. хирургическим отделением А.А. Метелкиной. Метелкина осмотрела К., его опухшую и покрасневшую стопу, был сделан рентгеновский снимок, и Метелкина сказала, что нужна госпитализация, и выдала направление. 26 марта К. был госпитализирован в больницу № 14, где больному сказали, что время консервативного лечения упущено, гнойный процесс зашел далеко, и нужна ампутация пальца. Еще 24 марта лечение могло быть консервативным, а 26-го уже нужно хирургическое вмешательство.
К. находился в больнице, когда главный врач поликлиники № 48 В.А. Шипилова признала в письме от 31 марта 2014 г., что Ведяшев «недооценил тяжести состояния пациента» и по итогам марта будет лишен премии, а наказан не был (позже уволился по собственному желанию). А 4 апреля представитель В. обратилась в поликлинику № 48 к зам. главного врача по экспертизе временной нетрудоспособности Н.К. Андреевой с вопросом: как такое могло случиться? Андреева пригласила Метелкину, и оба врача стали обвинять не самих себя, а В., представителя пациента. А Метелкина стала пугать полицией… Реакция понятна: грубейшие врачебные ошибки, а возможно и элементарное нежелание лечить больного, слишком очевидны. Представитель же пациента В. проявил неделикатность – уличил врачей. Агрессия была следствием страха.
После этого К. обратился с заявлением в страховую медицинскую организацию РОСНО-МС. По итогам оказания врачебной помощи 24–25 марта 2014 г. эксперты констатировали дефекты лечения в поликлинике № 48, приведшие к ухудшению состояния пациента, в результате чего консервативная медицинская помощь стала невозможной. В акте экспертизы отмечено, что Ведяшев не назначил продолжения лечения, рекомендованного подиатром, полностью проигнорировал рекомендации подиатра, а при наличии признаков нетрудоспособности даже не выписал бюллетень. В частности, не назначил и не выполнил рентген стоп, не направил к эндокринологу, не рекомендовал ношение ортопедической обуви и уменьшение опоры на левую ногу (ходьба с тростью). Иначе говоря, Ведяшев обнаружил полную некомпетентность. В итоге РОСНО наказала поликлинику материально. Действия эскулапов из поликлиники № 48 получили экспертную оценку, документально оформленную.
После больницы, где К. ампутировали палец на ноге, он снова обратился в поликлинику № 48 для продолжения лечения. 24 апреля 2014 г. К. был осмотрен Метелкиной, которая признала его трудоспособным, даже не был сделан рентгеновский снимок. К. отправился на работу, после чего у него развивается тяжелое заболевание вследствие недолеченности – так называемое обострение стопы Шарко (диабетическая остеоартропатия), заключающееся в разрушении кости. Больному нельзя ходить, а К. был выписан Метелкиной на работу.
До 30 апреля К. ходил на работу, а 30 апреля отправился в травматологический пункт при той же 48-й поликлинике, где был сделан рентгеновский снимок. Больничный лист снова не выдан. С этим снимком 7 мая 2014 г. К. снова обратился в Диагностический центр к подиатру, который написал, что больной нетрудоспособен в течение 6–8 месяцев, назначив постельный режим. Со снимком и заключением подиатра К. снова идет в поликлинику № 48, где они вынуждены дать больничный лист. До конца года К. соблюдал постельный режим, иначе грозила ампутация стопы. В сентябре 2014 г. К. получил II группу инвалидности.
Сюжет второй. Проверки и подлоги
В июне 2014-го К. снова обратился в РОСНО с заявлением. Оказалось, что 7 мая 2014 г. при наличии боли и отека стопы Метелкина на приеме не описала характер болей пациента К., не назначила анализы по трем параметрам и медикаментозную терапию: противоболевую, противовоспалительную и общеукрепляющую.
Начав внимательно изучать деятельность поликлиники, К. и его представитель В. получили копию медкарты и сверили ее с оригиналом. Тут обнаружилось, что записи в медицинской карте не соответствуют реальности. 21 апреля 2015 г. последовало третье обращение в РОСНО с просьбой установить фактические сроки и объемы оказанной медпомощи.
Страховая компания сообщила, что «результаты целевой медико-экономической экспертизы выявили несоответствие числа посещений в реестрах счетов, представленных на оплату в <…> РОСНО-МС за период с 01.01.2014 по 21.05.2014 числу ваших посещений к врачам – специалистам поликлиники № 48 <…>, документированных в медицинской карте амбулаторного больного <…>. Записи в оригинале медицинской карты также имеют отличия от записей в ее копии». В акте от 16.06.2015 отмечено, что при сравнении реестра счетов на оплату, представленных в РОСНО, в 16 случаях записи о посещениях отсутствуют в копии медкарты, представленной в СПб филиал РОСНО, а в копии медкарты, выданной пациенту К., отсутствуют записи о 8 посещениях. Полное соответствие записей во всех трех документах оказалось только в двух случаях – 13 марта и 24 апреля 2014 г.
Вывод – налицо фальсификация медицинской документации, искажение сведений о проведенных лечебных и диагностических мероприятиях и о клинической картине заболевания. По существу речь может идти о подлоге (ст. 292 УК РФ), мотивом которого, вероятно, является получение средств со страховой компании. А сама медкарта – это вообще филькина грамота. Скажем, то судьбоносное посещение хирурга Ведяшева 24 марта вообще не отражено ни в копии медкарты, выданной пациенту К., ни в копии для РОСНО. Не было этого посещения – и всё! Кстати, Ведяшев из поликлиники № 48 уволился.
Пытаясь добиться назначения судебно-медицинской экспертизы для определения степени тяжести вреда здоровью К., представитель пациента обратился к лидеру «Единой России» Дмитрию Медведеву. Ответ пришел из Росздравнадзора по СПб и Ленобласти. Были констатированы нарушение стандарта первичной медико-санитарной помощи, начиная от анализа крови до рентгенографии стопы, и отсутствие должным образом оформленного отказа от экстренной госпитализации. Наконец, в нарушение п. 4 ст. 22 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» пациент не был ознакомлен с оригиналом своей амбулаторной карты. В ответе разъяснено, что основаниями для производства судебной экспертизы являются определение суда, постановления судьи, дознавателя, следователя.
Параллельно летом 2015 года в следственный отдел ГСУ СК по СПб пациент К. подал заявление, попросив привлечь к уголовной ответственности по ст. 137, ч. 2, ст. 140, ст. 286 ч. 1 главного врача поликлиники Шипилову и зам. главного врача Андрееву за неправомерный отказ в предоставлении амбулаторной карты и за внесение в эту карту ложной информации. Другим основанием являлись записи на диктофон на приеме у врача.
Сюжет третий. Четыре диктофона на одного больного
Очередной сюжет этой истории начался с того, что на приеме у эндокринолога сначала 9 февраля скрытно (о чем стало известно впоследствии в Следственном отделе), а потом 12 марта 2015 г. уже открыто сотрудниками поликлиники № 48 производились аудиозаписи. Делали это 9 февраля зам. главного врача по качеству медицинской помощи В.А. Катан, а 12 марта пришедшая в кабинет эндокринолога заведующая 1-м отделением поликлиники Е.В. Акимова. Очевидно, после проверок экспертами РОСНО поликлиника испугалась и решила ход приема на всякий случай записывать на диктофон. Однако пациент К. и его представитель категорически возражали и против диктофона, и против присутствия Акимовой, которая поначалу не представилась, а когда представитель пациента стал возражать против записи и против ее присутствия, Акимова пригрозила, что вызовет ОМОН. Уже в ходе приема в кабинет врача вошли главный врач Шипилова и некий сотрудник по имени Кирилл (позже оказалось, что он двоюродный племянник Шипиловой), оба с диктофонами. Запись производил и представитель пациента (с этой записью я ознакомился). Всего, таким образом, работало четыре диктофона.
Тут противостояние с поликлиникой приобрело другой оборот – пациент посчитал аудиозаписи незаконным собиранием и хранением сведений о частной жизни К. без его согласия (ст. 137 УК РФ) и написал на имя главврача заявление с просьбой разрешить конфликтную ситуацию и объяснить, кто был в кабинете помимо эндокринолога и на каком основании. Главврач ответила, что права пациента на приеме у эндокринолога не нарушались. Затем этот вопрос стал основанием для обращения в Следственный отдел со стороны К. по вопросу о незаконном сборе сведений, составляющих его личную тайну, врачами поликлиники. В настоящее время проводится проверка.
Поскольку вопрос о правомерности аудиозаписи врачом хода приема важен, я изучил его отдельно. Действительно, ст. 137 запрещает сбор сведений о частной жизни без согласия человека. Но если пациент пришел на прием к врачу, который обязан хранить медицинскую тайну, но делает при этом записи в амбулаторную карту, то, значит, пациент врачу доверяет, т.е. согласен с тем, что врач собирает и хранит сведения о частной жизни. При этом ни в одном нормативно-правовом акте не сказано, в какой форме можно хранить эти сведения: в форме записей в карте, в файлах памяти компьютера, на диктофоне. Я обратился в свою страховую медицинскую компанию, и мне сказали, что с точки зрения закона запрета на аудиозаписи на врачебном приеме нет, а преступлением по ст. 137 эти записи станут только в том случае, если врачи ознакомят с ними посторонних людей. Являются ли посторонними лицами заведующая 1-м терапевтическим отделением, главврач и некий Кирилл – не знаю. Пациенту заявили, что ему не доверяют, поэтому принимать его будет теперь врачебная комиссия. Но тогда должен был появиться приказ о создании такой комиссии.
Но что я знаю точно, так это то, что врачи поликлиники № 48 нарушили этические нормы. Как мне сказал главврач поликлиники № 40, пациентом которой я являюсь, если больной возражает против записи, значит, аудиозапись проводиться не должна, чтобы не травмировать больного. Очевидно также, что Акимова обязана была с самого начала представиться и объяснить цель своего присутствия и причину аудиозаписи, а также показать приказ о создании врачебной комиссии. А так как ничего этого не было, то все случившееся, включая угрозы ОМОНом, – психологическое давление на пациента. Попытка сделать так, чтобы он больше не ходил в поликлинику № 48. И одновременно доказательство неработоспособности этой районной медицины.
Сюжет четвертый. Из поликлиники в полицейский профилакторий
Опуская многие детали, перехожу к событию 30 марта 2016 г. Причиной явилось заявление представителя пациента на имя главврача Шипиловой от 15 марта, в котором было задано 9 вопросов. Все они касались аудиозаписей во время врачебного приема, их законности и этичности.
Ответ на заявление написала зам. главврача М.О. Моисеева. Представитель В. посчитал, что ни на один вопрос ответ дан не был и пришел к Шипиловой на личный прием в часы приема. При Шипиловой был ее заместитель В.А. Катан. Обе стороны уведомили друг друга, что будут разговор записывать.
С аудиозаписью я ознакомился, она длилась 25 минут. Напоминает программу «Пусть говорят» Малахова. Кульминационным стал момент, когда главный врач, заслуженный работник здравоохранения и депутат муниципального образования «Новоизмайловское» Шипилова схватила В., представителя пациента, за руку, выхватила блокнот с записями и вырвала диктофон.
Детали опускаю, хотя они колоритны. В итоге диктофон вернулся к В., а Шипилова нажала тревожную кнопку для экстренного вызова полиции. Якобы на нее напали… Когда В. вышел из поликлиники, его уже ждал наряд из батальона ОВО, который доставил В. в отдел полиции (ОП) № 29. Возможно, для главврача полиция – что-то типа профилактория или дневного стационара, где «свои люди» могут оказать психологическое давление на недовольных и перевоспитать их. Потому что, как писал А.И. Герцен, «появление полицейского в России равняется черепице, упавшей на голову». В ОП представитель пациента находился в помещении для задержанных, каких-то документов ему предъявлено не было.
Шипилова же написала в полицию заявление: «Прошу принять меры… многократно при посещении пол-ки угрожает, оскорбляет персонал пол-ки и меня лично. Сегодня была особенно агрессивна, применила в отношении меня физическую силу…». В отделе полиции В. написал свое заявление, а также обратился в травматологический пункт № 85, откуда в ОП № 29 пришла телефонограмма о том, что В. получил легкие травмы от сотрудницы поликлиники, «диагноз: ушиб мягких тканей верхних конечностей, ссадины в области левого луче-запястного сустава, порез правой кисти…» Дознаватель опросил Шипилову, которая сказала все наоборот: это В. схватил ее, нанес телесные повреждения и оскорблял нецензурно, а диктофон и блокнот она (Шипилова) не забирала.
В итоге В. было отказано в возбуждении уголовного дела по его заявлению в отношении Шипиловой, зато заявлению Шипиловой тут же был дан ход. И начальник ОП № 29 Р.А. Шадиев в тот же день 30 марта 2016 г. вынес постановление по делу об административном правонарушении, признав В. виновным по ч. 1 ст. 20.1 КоАП («мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества») и подверг В. штрафу в размере 500 руб.
Итогом стало заявление В. в следственный отдел ГСУ по СПб от 22 августа 2016 г., в котором В. указал, что в отношении него «по предварительному сговору были совершены уголовно-наказуемые деяния (по ст. 285, 286, 292 УК) главным врачом Шипиловой, сотрудниками батальона полиции ОВО Шурыгиным и Халоненом и сотрудниками ОП № 29 Праздничным и Шадиевым. Следственный отдел по Московскому району на заявление В. отреагировал отказом в возбуждении уголовного дела. Поэтому в марте 2017 г. В. обратился с жалобой на имя руководителя ГСУ по СПб на незаконные действия зам. руководителя СО по Московскому району, но заявление до сих пор даже не зарегистрировано.
Сюжет пятый. Победа в суде
Зато Московский районный суд 18 августа 2016 г. рассмотрел жалобу В. на постановление от 30.03.2016, вынесенное начальником ОП № 29 Шадиевым, заслушал аудиозапись – ту самую, которую Шипилова хотела вырвать из рук В., – решил жалобу В. удовлетворить, т.е. постановление Шадиева отменить за отсутствием состава административного правонарушения. А уже городской суд СПб по жалобе В. на решение районного суда решением от 1 ноября 2016 г. изменил основание – отсутствует не состав, а событие административного правонарушения. Таким образом, перевоспитания В. не получилось.
И уже после этого 2 февраля 2017 г. В. обратился с административным исковым заявлением в Московский районный суд. В. просит признать незаконными действия сотрудников ОП № 29 Шадиева, Праздничного и двух из наряда ОВО, в том числе по задержанию В. Судебный процесс продолжается. Попутно стало известно, что эксперт-криминалист Северо-Западного центра судебных экспертиз А.С. Юртаева установила, что на протоколе ДЛ САП (доставления лица, совершившего административное правонарушение), составленном в ОП Шурыгиным А.В., подпись от имени В., представителя пациента, вероятно, сделана не самим В. ввиду большого числа отличий.
Остается заметить лишь одно: обращение В. с письменным заявлением от 27 июня 2017 г. к работодателю главврача поликлиники № 48 – главе администрации Московского района В.Н. Ушакову – с жалобой на Шипилову в связи с ее незаконными действиями вызвало лишь напоминание, что жалобщик может обратиться с иском в суд. Понятно, что «на районе» вся номенклатура живет дружно и своих не сдает.
Михаил Золотоносов
