Только 5% опрошенных считают, что, собираясь построить бизнес-центр на Охтинском мысу, «Газпром» руководствуется благородными мотивами. Остальные дали шесть менее приятных объяснений, почему Алексей Миллер не хочет стать спасителем древностей.
13 января на Охтинском мысе появилась строительная техника. Она проводит подготовительные работы – тут должен появиться бизнес-центр для «Газпром нефти». Разрешение на строительство выдано компании «Газпром Лахта».
На мысе обнаружены останки городища эпохи Александра Невского, крепостей Ландскрона (1300 г.) и Ниеншанц (XVII в.). 15% территории взято под государственную охрану. Специалисты считают, что этого мало – когда начнут строить бизнес-центр, то уничтожат археологические памятники, которые не попали в зону охраны (Ландскрона, например, не попала).
Петербургские активисты в статьях и плакатах не раз предлагали «Газпрому» добровольно отказаться от строительства офисного здания и потратить деньги на организацию археологического заповедника. А если «Газпром» не хочет заниматься заповедником – передать территорию городу.
Миллера призывали стать новым Шлиманом, то есть заработать славу открывателя, любителя и сохранителя исторических памятников. Миллер на эти предложения никак не ответил. Хотя вроде они были вполне лестными, и финансовые возможности имеются, и Путин это дело официально одобрил.
Журнал «Город 812» провел опрос, в котором принял участие 991 человек. Они должны были подумать и решить: почему Миллер поступает так, хотя мог бы иначе. Респонденты отвечали на вопрос: «Почему “Газпром” рвется построить свой офис на Охтинском мысу?»
Получили семь оригинальных версий.
Версия №1. Самый популярный ответ предполагает, что все дело в упорстве или в упрямстве Алексея Миллера и его окружения: «Амбиции газового сверх-монополиста. Ему важны только собственные капризы» (27%).
Версия №2. Второй по популярности ответ звучит несколько обидно для руководства «Газпрома» (хотя и дает потенциальный шанс на исправление): «Очень некультурные топ-менеджеры, не понимают ценность Ландскроны, Ниеншанца и других археологических памятников Охтинского мыса» (18%).
Версия №3. На третьем месте ответ про деньги: «Кто-то хочет получить откаты от строительства» (14%). Тут не очень понятно, кто должен получить откаты. Вряд ли Миллер. Примечательно, что никто не предположил, что «Газпром» хочет отбить затраты, понесенные им на выкуп и разработку территории мыса. Почему не предположил? Вероятно, коллективная мысль считает, что у «Газпрома» столько денег, что ему ничего отбивать не нужно.
(Если кто не помнит: на Охтинском мысе «Газпром» собирался построить небоскреб «Охта центр», для этого купил тут землю и оплатил проведение археологических раскопок. В ходе раскопок обнаружилось, что под землей много ценного сохранилось. Небоскреб после народных возмущений перенесли на Лахту, территория мыса осталась за «Газпромом»).
Версия №4. На четвертом месте предположение, что дело не в «Газпроме», а в мощи петербургской интеллигенции, которой не могут пойти навстречу федеральные и городские власти: «Чиновники хотят поставить на место градозащитников, а вместе с ними всю петербургскую интеллигенцию, которой боятся» (7%).
Версия №5. Следующий по популярности ответ предполагает, что причины упорства «Газпрома» лежат еще глубже – в истории города и страны, эта история должна быть такой, как в учебниках советского времени: «Хотят уничтожить память о домосковских корнях Петербурга – ижорских, новгородских, шведских» (6%).
Версия №6. Сторонники не самого популярного варианта ответа обнаружили неожиданную фронду в действиях «Газпрома» и лично Миллера: «Не уважают Путина и демонстративно не выполняют его распоряжение о создании археологического музея-заповедника» (5%).
Наконец, еще 19% считает, что все эти варианты воздействуют на «Газпром» не порознь, а комплексно – тут есть место и амбициям, и деньгам, и бескультурью, и нежеланию идти на поводу у интеллигенции.
Версия №7. И лишь 5% сказали, что руководители «Газпрома» хотят «сделать доброе дело городу – подарить ему новый бизнес-центр».
