На первый взгляд, у современного молодого поколения есть все основания стать «поколением рассерженных молодых людей» и повторить бунт если не «68-го», то хотя бы эпохи Перестройки.
В самом деле, что могут предложить «деды и отцы» – поколение «бумеров» (1946-64) и их детей «иксеров» (1965-80) – своим ближайшим потомкам: «миллениалам» (1980-96) и «зумерам» (1997-2010)?
Кучу потребительского барахла, беспрерывно превращающегося в кучу мусора, и такие же точно мусорные кучи слов-заклинаний, которые не работают: о глобальном процветании, персональном успехе и тотальной безопасности. А в реальности молодым приходится строить жизнь, в которой нет места гарантированному индивидуализму и свободе от толпы и от начальства, и в которой остаётся «мечтать» лишь об очередной куче сиюминутного «потребительского счастья» – завтрашнего мусора.
Но молодые не бунтуют! Просто томятся и брюзжат. И отводят душу сугубо виртуально: кто скроллит видосы на айфоне, кто зависает на ЛОМовских каналах и тик-токах, кто хейтит со всей дури кого-то, кто пожирнее или «поопасней» – чиновников-политиков, артистов-режиссёров, экстремистов-террористов, «либерастов»-«ватников» и т.д.
Но почему так? Почему поколение томящихся и брюзжащих не имеет альтернативной Повестки? Почему не «воздвигает баррикады» и не выдвигает собственных лозунгов-кричалок? Как когда-то кричали их «деды»: «Запрещено запрещать!», или хотя бы как бормотали их отцы: «Так дальше жить нельзя!».
Неужели миллениалов и зумеров в самом деле устраивает та колея, по которой всё более неотвратимо и хаотично-деструктивно катится мир в XXI столетии?
Одним словом, почему нынешняя молодёжь – и не только российская – не имеет концепции «конструктивного бунта» против всего того, что её не устраивает?
Об этом «Город 812» решил спросить у нескольких представителей нынешних молодых поколений.
.
Мы все подписаны на разные паблики, и поэтому не можем быть вместе
.
-
- Здесь и далее – кадры из мультфильма «Праздник непослушания». ТО «Экран», 1976 г.
Мы – узники «информационных пузырей»
Для начала стоит уяснить, что так называемая молодёжь, которая в сознании старших поколений, как я понимаю, сливается во что-то единое в диапазоне «от 15 до 30 лет», на самом деле очень разная, притом разная чисто поколенчески. Сегодня всё так быстро меняется, что у людей с разницей в возрасте 4-5 лет, плюс с разными сферами интересов, могут быть абсолютно разные представления о жизни, по сути – разные культуры. (Насколько я могу судить, в условных 1968-м и 1991-м было не так).
Нынешние поколения утонули в потоке сетевой информации – и в итоге разобщились. Сегодня информации так много, что ты с лёгкостью можешь жить с человеком в соседней комнате, – вы даже можете быть одного дня и года рождения! – но при этом вы оба не будете знать ничего друг о друге и не будете понимать друг друга: просто потому, что вы подписаны на разные паблики.
Причём Сеть не только разобщила людей – прежде всего, разумеется, молодых. Она сделала их более подконтрольными и зависимыми от своих «информационных пузырей».
Ведь как выглядит жизнь большинства из нас? Ты потребляешь специфический набор информации, ты привыкаешь к нему, фактически это становится твоим образом жизни, который даёт тебе только Интернет.
Это не значит, что ты полностью перестаёшь существовать в реальном мире, но твоё восприятие реального мира оказывается сформированным твоим сетевым «информационным пузырём», а не теми или иными событиями реальной жизни.
При этом в Сети такое множество видов и подвидов информационных пространств, что даже если кто-то и вдохновится на социальный активизм и «покорение чего-либо», куда большее число людей будет каждый день концентрировать своё внимание на том, чтобы сравнивать себя с другими людьми.
Мне кажется, что социально активные люди никогда не были большинством. Но сегодня даже эти активные меньшинства по сути раздроблены и атомизированы Интернетом. Условно говоря, с таким же рвением, как когда-то люди шли «на баррикады», сегодня они могут ринуться исключительно получать лайки и комментарии. Социальная валидация, или «сертификация», иными словами, подтверждение успешности и актуальности сегодня приходит к человеку в подавляющем большинстве случаев через Интернет. И при этом Интернет отнюдь не стимулирует нас быть по-настоящему чего-то стоящими, а не просто информационно хайповыми.
.
Мы не хотим быть «звёздами»
На первый взгляд, у нас перед глазами – вполне реальные, а не сугубо лайково-виртуальные карьеры тех или иных суперуспешных людей. Для одних образец такого сверхуспеха – Илон Маск, для других – Путин, Ким Кардашьян и т.д. Но надо понимать, что даже эти люди, в первую очередь, выглядят достигшими успеха потому, что они «поднялись» через Сеть, став своего рода мемами. Кроме того, их карьеры, притом именно в силу их «хайповой» мультимедийной спродюсированности, не кажутся повторяемыми для большинства людей.
Сегодня даже удовлетворительный успех недостижим теми же способами, которыми он был возможен ещё 30 лет назад. Нынешние старшие поколения – в пору своей юности – массово мечтали стать «врачами, учителями, учёными» и т.д. не только потому, что им хотелось «помогать людям» или делать что-то благородное, но и потому, что эти карьеры давали понятное и гарантированное ощущение персональной значимости. И зарплата играла в этом далеко не последнюю роль.
Я уверен, что представление о своём «правильном будущем» у молодых людей 30-50 лет назад было бы совершенно иным, если бы тогда перед их глазами вертелись примеры тех, кто добивается успеха, популярности и огромных денег, просто вываливая в сеть нечто малопристойное и не требующее ничего, кроме сниженных моральных качеств – ни ума, ни таланта, ни усердия, ни добросовестности и т.д. О благородстве я уже не говорю.
Взять хотя бы трэш-стримы – когда люди «на камеру» проявляют насилие (в широком формате) по отношению друг к другу, унижают друг друга. Это что-то вроде «цирка уродцев». Но только если когда-то такой цирк считался чем-то маргинальным, то сегодня сетевые «цирки уродцев» (и не только трэш-стримы, таких примеров – тьма: сетевые цыганские гадания; видео, на которых засняты несчастья, смерть и катастрофы; жёсткие пранки над посторонними людьми и т.п.) оказываются в центре медийного потока и на гребне успеха, «задавая тон» всему сетевому пространству. Создатели таких виртуальных продуктов становятся «лидерами общественного мнения». В итоге успех как таковой начинает ассоциироваться с разного рода грязью и тупостью…
Мне уже сложно представить психологию «тик-ток-ребёнка» (то есть представителя более молодого, чем я сам, поколения, выросшего в «эру тик-тока»), родившегося тогда, когда Интернет уже существовал более или менее в том виде, в котором мы его знаем сейчас.
Но если говорить о том, как я сам воспринимаю Интернет, то это восприятие скорее болезненное. Его можно сравнить с зависимостью от чего-то, от чего зависеть ты на самом деле не хочешь. Когда я погружаюсь в пространство Сети, то понимаю, что не хочу быть его частью. Но всё равно отделить себя от этого пространства не могу, потому что на нём завязана практически вся жизнь – моя, моих друзей и вообще почти всех людей, которых я знаю. Я всегда замечал, что, когда возникают ситуации, в которых я могу почувствовать себя полноценно без Интернета, они доставляют гораздо больше комфорта и радости. И книги читать легче, если ближайший вай-фай в километре, и учиться чему-то, и общаться с друзьями, и слушать музыку, в целом жить. «В идеале» лично мне Интернет был бы нужен только для поиска уникальных фильмов или музыки, которые больше нигде не найти, кроме как в Сети. Одним словом, для меня был бы хорош интернет просто как «онлайн библиотека». И, уверен, не только для меня.
Когда же Интернет начинает выполнять коммуникативную функцию, заменяя живое общение виртуальным, он деформирует людей. И это сказывается на их способности общаться в реальной жизни. Если ты привыкаешь к новым формам и методам общения, ты не можешь держать в голове сразу несколько разных способов коммуникации. Ты с большим успехом приспосабливаешься к чему-то одному, а онлайн общения сейчас гораздо больше, чем реального. Например, даже среди людей моего поколения я вижу, как мы по сути разучились звонить друг другу. Раньше мы делали это гораздо чаще. А сегодня звонок воспринимается уже как нечто «интимное». И куда проще оказывается «записать голос».
.
Мы не знаем, что есть истина
Всё это не значит, разумеется, что мы с друзьями только обмениваемся «голосами» и смс-ками и вообще ничего серьёзного не обсуждаем. Когда мы собираемся, то очень часто обсуждаем «общечеловеческие проблемы». В том числе текущую политику. Иногда задумываемся: «Как бы можно было всё изменить?» Но при этом никогда даже не пытаемся рассуждать в плоскости каких-то реальных действий. Максимум, мы можем решить написать петицию, чтобы скамейку во дворе поставили. Более масштабные проблемы мы обсуждаем сугубо сослагательно: «Вот хорошо было бы, если бы…» И ещё выражаем досаду, огорчение. Конструктив не вырисовывается.
Что касается меня лично, то я понимаю, что в 1917 году была революция, ничего хорошего она не принесла, что в 1991 году эта страна, вроде, развалилась, но потом в такое же дерьмо скатилась опять. Другие мои сверстники политику вообще не обсуждают, их больше интересуют экономика, всякие технарские аспекты, и, хотя их оценки тоже по большей части критические, но ответа на вопрос: «Что делать?» у них тоже нет…
Что у нас оказывается общим – так это отсутствие «зацементированного» понимания той реальности, которая нас окружает. Когда мы друг другу что-то говорим на «общие темы», то почти никогда не делаем это «с пеной у рта» или хотя бы с минимально выраженной уверенностью в своей правоте.
И дело, думаю, не в том, что мы какие-то «неумные» или «малодушные». Дело в том, что информации, которая на нас постоянно сваливается и которую нам приходится учитывать и осмыслять, слишком много. Она сложная, она всё время обновляется. А способность человека адаптироваться к чему-то постоянно меняющемуся, хоть и велика, но не безгранична.
И всё опять упирается в Сеть. Если бы – представим! – мы оказались «на курорте», где нет Интернета, мы бы все почувствовали себя значительно лучше и увереннее, потому что наша жизнь состояла бы прежде всего из того, что мы реально делаем, а не из бесконечного погружения в довольно агрессивную и редко доставляющую удовольствие или приносящую какой-то смысл и какое-то понимание сетевую «реальность». Ведь подавляющая часть информации, с которой ты сталкиваешься в Сети, не приносит ни смысла, ни понимания и не делает твою жизнь лучше. Наоборот – Сеть тебя по большей части травмирует самыми разными способами.
В итоге даже на уровне маленьких, притом живых, а не виртуальных групп, формируется чувство отчуждённости от «большой жизни», а не сопричастности с ней. Появление в этой ситуации сколько-нибудь серьёзных, а тем более массовых протестных инициатив попросту исключено.
.
Мы тратим все силы на самозащиту, нам не до нападения
Когда вокруг тебя – такой враждебный контекст, от которого всё время приходится внутренне защищаться, то уже просто не остаётся сил на то, чтобы «придумать глобальную альтернативу», а тем более начать бороться за что-то «светлое и абстрактное».
Очень много сил уходит на то, чтобы следить за разбросом своего внимания. Чтобы «не отвлекаться» на то, что тебя «цепляет» в Интернете, но что тебе совершенно не нужно. Простой пример: когда нет рядом Интернета, я могу, например, прочитать за день книгу в 200-300 страниц. Когда Интернет рядом, мне сложно её даже открыть.
Получается, что твоё нормальное существование – это постоянная борьба с зависимостью. Тяжело жить, когда тебе всё время предлагают «что-то употребить», даже если это – просто информация. И все, кого ты знаешь, делают это постоянно…
Короче говоря, Интернет поглощает наши силы на многое такое, с чем прошлые поколения просто не сталкивались и что дополнительно не даёт нам шансов на какое-то «общее дело». Нам не хватает порой сил на то, чтобы просто выстроить вокруг себя минимальные комфорт и безопасность.
.
Мы всё время сравниваем себя с кем-то, и это сравнение – не в нашу пользу
И ещё одна сторона Интернета, подавляющая нашу социальную активность, – то, что он ежесекундно понижает нашу самооценку.
С утра до вечера ты видишь в Интернете, что, вроде бы, «нормальная жизнь возможна», что она «где-то есть». Но как достичь этой «нормальной жизни» здесь и сейчас, ты не понимаешь. Я говорю не о себе лично, а о тех, кого условно можно считать людьми моего поколения.
Интернет постоянно напоминает нам о том, что «нормальная жизнь» – это когда у тебя много времени, которое ты можешь тратить на себя, и когда при этом у тебя достаточно денег, чтобы не залезать в кредиты, не отдавать всем постоянно долги, не жить без копейки, не пахать на работе, которая от слова «рабство».
Но в реальности «жизнь для себя» и с «большими деньгами» – это ведь сказка. Надо делать выбор, к которому как раз Интернет наше поколение совершенно не готовит и не подталкивает.
.
Мы бежим от личной ответственности
Как следствие – включаются деструктивные механизмы копинга (психологического совладания со стрессом), и ты теряешь возможность вообще двигаться к успеху, зарываешь голову в песок.
Коллективные протестные действия в таких условиях, если и происходят, то по тем же «сетевым сценариям», исключающим личную ответственность.
Вот Навальный* «навальнул», дал «команду сверху», и за ним выскочили на улицы тысячи молодых людей. Навальный исчез – и они тоже «свалили». А кто такой Навальный? Это прежде всего успешный сетевой человек, у которого много «лайков».
-
-
- * Внесен Росфинмониторингом в список организаций и физлиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму
-
Или вот сейчас появилось множество антивоенных граффити на домах в центре Петербурга, их стало раз в 5 раз больше, чем раньше: я живу в квартале, где всегда было достаточно уличного творчества, и могу сравнить. На этом примере можно увидеть, как на самом деле наша молодёжь может «массово бунтовать»: анонимно и безответственно.
Да, есть примеры того, как отдельные люди пытаются бунтовать открыто – меняют ценники в магазинах на протестные лозунги или предпринимают какие-то другие заведомо обречённые попытки борьбы с силовым мейнстримом. Государство у нас позаботилось о том, чтобы такие попытки выглядели максимально жалкими. Но ту же функцию по сути выполняет и Сеть.
В итоге люди привыкли к тому, что они бесправны – и в Сети, и в реале. И при этом все хотят нормально жить, а не «страдать за правду». В нынешней же ситуации бунт против «Большого брата» – что в реале, что в Сети – означает одно: «кончилась твоя нормальная жизнь».
А если молодые люди и борются сегодня массово за что-то – на том же Западе, то это по большей части выглядит как травля «политкорректной толпой», состоящей из ЛГБТ+ или фем-комьюнити, – «неформатных» одиночек. Это вовсе не протестный бунт во имя чего-то нового, а вполне «системные» конформистские движения. Только у нас конформистский мейнстрим порождает государство, а там – сами люди.
В итоге мир сегодня по сути на пороге третьей мировой, а в голове у большинства молодых людей – какие-то штампы и панический страх личной ответственности и «личного несистемного шага».
.
Сетевое поколение – поколение конформистов
Бывали случаи, когда я предлагал товарищам выразить протест по тому или иному поводу. Но всякий раз наталкивался на негативную реакцию. Даже когда речь шла об очень «лайтовых» поводах и форматах. Например, попросить заменить преподавателя в университете из-за того, что она агрессивно разговаривала со студентами. Те же самые люди, которые в беседах месяцами жаловались на то, какая она ужасная, записывая голосовые сообщения буквально со слезами после каждого экзамена – когда я предложил попытаться её заменить, тут же меня осудили: я сразу оказался «дураком», который «до них докопался», а «вообще она нормальная», «и лучше ничего не менять, так как будет только хуже». Это просто маленькая иллюстрация того, почему молодёжь не бунтует: потому что исходит из того, что будет только хуже, что эффект будет не просто негативный, но «фатальный». И потому, если совсем невмоготу, лучше тихо уйти, чем бунтовать.
Так рассуждают очень многие, поскольку понимают: единственное, на что в нынешних условиях мы на самом деле способны, это на то, чтобы по возможности поменять собственную жизнь. Иными словами, приспосабливаться, а не бунтовать. Мы – я говорю о тех своих сверстниках, которых знаю и, как мне кажется, понимаю, – верим скорее в это.
Бунтовать, чтобы что? Чтобы изменить то, что тебе кажется несправедливым? Но когда ты видишь, что всё равно ничего не меняется и понимаешь, что ничего не изменится, зачем тогда нужен бунт? Думаю, последние 20 лет воспитали нас именно так. Мы привыкли взаимодействовать с той реальностью, в рамках которой «снизу» невозможно изменить практически ничего. К слову, Сеть нас приучила к тому же: мы в Интернете не устанавливаем те правила, по которым вынуждены существовать: их устанавливают без нашего ведома «сверху» владельцы сетевых платформ, а мы вынуждены исключительно приспосабливаться, если не хотим быть «забанены». И в реальной жизни мы ощущаем себя точно так же.
«Поколение Сети» – глубоко конформистское. И, к слову, уже упомянутый пример с Навальным – тому наглядное, как мне кажется, подтверждение. На этом примере хорошо виден замкнутый круг сетевого псевдо-бунта: 1) для того, чтобы «повести за собой революцию», нужно много лайков; 2) чтобы было много лайков, нужно быть конформистом; 3) но если ты конформист, ты – не революционер. Навальный разговаривает на таком же «понятном для сетевых людей языке», на котором говорят Невзоров**, Познер и многие другие.
-
-
- ** Включен Минюстом РФ в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
-
А когда человек говорит на «понятном языке», это значит, что он выбирает слова. А если он выбирает слова, значит, его цель – сказать то, что люди хотят услышать. А что хотят услышать не удовлетворённые жизнью обитатели Океании? Что есть некий О’Брайен – высокопоставленный и успешный лидер (в нашем случае – у которого «много лайков» и который довольно долго бывает «неуязвим»), созывающий всех в своё «подпольное Братство» и обещающий в один прекрасный день всех «вывести на улицу». На мой взгляд, именно эту функцию Навальный и выполнил, будучи человеком, вполне вписанным в «правила игры».
.
Сеть – это и есть сегодняшняя «улица»
Вообще, Сеть – это ведь и есть сегодняшняя «улица». И на этой «улице» сильно много успешных революционеров, то есть тех, кто предлагает что-то по-настоящему политически новое, я не видел.
Бытовые и частные вопросы – да, решаются. Но если ты начинаешь продвигать действительно новую идею, то от тебя требуется искренность. А люди сегодня так воспринимают любое «продвижение», что очень плохо реагируют на искренний контент, который создан с целью рассказать что-то действительно новое. Они слишком задушены контентом, созданным с единственной целью – захватить внимание. И потому искренность для них уже оказывается чем-то вроде «нестерпимо громкого шума», от которого хочется поскорее заткнуть уши. По этой причине, как только в Сети появляется что-то по-настоящему новое, оно моментально подвергается маргинализации.
И так происходит не только в России, но везде. Много ли, например, в США клубов, критически относящихся к ЛГБТ-мейнстриму и при этом не являющихся по факту маргинальными? Как ты можешь в среде, – которая моментально тебя маргинализирует, если ты выдвигаешь какую-то альтернативную мейнстриму идею, – добиться успеха и «повести за собой революцию»? Ведь люди в большинстве так устроены, что неспособны самостоятельно проанализировать новое. Им нужны авторитетные эксперты. Однако Сеть этих экспертов «затаптывает» на дальних подступах к популяризации действительно новых идей. Несмотря на всю свою грязь, Сеть очень «стерильна» в плане производства информации: она стопроцентно отфильтровывает то, что сложно для восприятия. А всё новое – сложно.
Возможно, если бы Сеть стала более нишевой: отдельной для музыкантов, для спортсменов и т.д., – там появилось бы пространство для более глубоких экспертиз и для квалифицированного обсуждения новых идей. Конечно, тебе могут сказать: «Пожалуйста, делай нишевый паблик в Контакте или сайт в Гугле!» Но что это значит? Что что бы ты ни сделал, ты всё равно встраиваешься в глобальную сетевую структуру и обязан принимать те правила, о которых я уже сказал: если ты выдвигаешь что-то реально новое, скорее всего, ты будешь маргинализирован.
.
Почему мы циничны и недоверчивы
Возможно, мы отличаемся от предыдущих поколений молодёжи тем, что мы вообще не склонны к романтическому мировосприятию. Мы – довольно циничные люди. Потому что знаем: как только ты попытаешься в Сети сказать что-то искреннее и сокровенное (и если ты не готовишься к тому, что тебя тут же обольют дерьмом), это будет расценено как слабость, и будь уверен, что тебе сделают больно. И хотя такое случается не в 100% случаев, но в целом ты должен быть готов к тому, что Интернет – агрессивная среда, которая не поощряет индивидуальность и свободу самовыражения. Да, формально сейчас всё очень «инклюзивное», но по факту Интернет – пространство агрессии и ненависти людей друг другу. И сетевая цензура, которая существует якобы во имя «безопасности», по сути – ещё одна сторона сетевой агрессивности, направленной против человека, его свободы и достоинства.
В реальной жизни такой агрессии нет, и таких ограничений просто не требуется. В реале людей сдерживает в том числе то, что они понимают: если ты проявляешь агрессию, ты можешь тут же получить агрессию в ответ. И по этой причине в досетевую эпоху «рамки агрессии» были другими. Но сейчас появилась возможность для практически безответственных проявлений агрессии. Люди по факту разучились отвечать за то, что они говорят и делают в виртуальном пространстве. Разучились не потому, что «стали плохими», а просто потому, что им никто «по голове не настучит» за то, что они кому-то отравили жизнь через Сеть.
При этом люди стали не только более агрессивными, но и более нервными, потому что каждый ожидает такой же точно безответственной агрессии и в свой адрес.
Всё это ещё больше затрудняет солидарность людей и в невиртуальном пространстве.
.
Сеть делает из людей – «вредных насекомых»
Иногда возникает ощущение, что людей «стало слишком много». И это – тоже эффект Сети. И это, конечно, иллюзия: людей всегда было много. Но проблема в том, что эта иллюзия «человеческой избыточности» по-особому влияет на мозг. Вызывает ощущение необходимости перевода других людей из категории людей – в категорию «вредителей», «назойливых мух», которых хочется «прихлопнуть» и которых «не жалко».
Когда людей оказывается «слишком много», врубается защитный механизм превентивной агрессии. Почему люди в крупных городах в целом более агрессивны, чем в маленьких? Почему Нью-Йорк или LA более опасны, чем «одноэтажная Америка»? По этой самой причине.
Но Сеть – это «самый большой город в мире», в котором ты становишься хронически враждебным по отношению к другим людям.
.
Чтобы люди потянулись друг к другу, они должны сперва «друг друга поубивать»
Вообще, люди, как мне кажется, способны на общие действия, только когда им что-то общее угрожает. Например, новая война. Но если память о прошлой войне стирается, то и страх перед новой оказывается недостаточным для солидарных действий.
Иными словами, людям приходится друг друга сперва «поубивать», чтобы потом понять, что этого делать не надо и что лучше помогать друг другу и солидарно поддерживать мир. Но потом люди очень-очень быстро об этом забывают, насколько я могу заметить…
Может, конечно, люди когда-нибудь придумают какого-то псевдо-врага, который позволит всем объединиться.
Правда, вот был коронавирус, но всеобщего счастья он не прибавил, и люди тут же поделились на враждебные группы. Кроме того, он не предполагал какую-то продуктивную борьбу, не толкал людей на то, чтобы они что-то делали. Наоборот, он подталкивал их к тому, чтобы они ничего не делали: не общались, не выходили из дома и т.д. И порождал только новые запреты.
То же – с угрозой загрязнения планеты. Там тоже сплошь – только запреты и предписания: «Не мусори!» и «Убирай мусор!». В итоге это никого сильно и не парит, потому что творчества здесь – ноль. Если бы от людей требовалось хотя бы сажать деревья, это и то было бы, возможно, более захватывающей повесткой.
Впрочем, я не могу с ходу привести убедительный пример того, чем можно было бы «объединить человечество», дабы преодолеть порождённые Сетью разобщённость и агрессивность. Подготовкой к «инопланетному вторжению»? Тоже какая-то ерунда, потому что и здесь все бы в Сети тут же переругались.
Но если даже объединяющий фактор в условиях Сети разобщает, о чём вообще тогда говорить? О каком «поколенческом бунте» и какой «общей конструктивной Повестке»?
.
Да пошли вы все…
Вот по всем этим причинам мы и не пытаемся объединиться, чтобы изменить этот мир, а просто стремимся внутри него выстроить свой собственный мир – маленький и «отгороженный». Наша повестка: «Пошли вы все… Мы уйдём и у себя сделаем лучше для самих себя».
То, что нам транслирует Интернет, это по большей части отвратительные проявления человеческой натуры.
И мы сознаём, что пройдёт время, и общественная жизнь будет наполнена какими-то другими, но при этом столь же отвратительными проявлениями человеческой натуры. И заранее хотим от всего этого «отгородиться»…
Наша альтернативная Повестка – это не попытка «победить Сеть», от которой на самом деле – все наши психологические проблемы, а максимальный уход от токсичной глобальной реальности – в свою частную жизнь.
Эта мысль появилась не в результате того, что мы «придумали» какой-то «новый проект», а в результате усталости. Причём мы понимаем: нет никаких гарантий, что если мы попадём в какую-то «свою реальность», то там на самом деле будет лучше…
Когда я присматриваюсь к сверстникам, то мне кажется, что даже у тех из них, кто собирается «много работать, чтобы достичь результата» или рассчитывает на какие-то связи, которые «помогут», нет настоящей веры в то, что «всё будет хорошо». По-моему, всем сегодня фигово.
Если бы у нас была «вера в лучшее», то был бы и «большой проект». Но нет веры – нет и проекта. И мне кажется – сужу по тому, что можно узнать через тот же Интернет о жизни молодёжи в США и вообще на Западе, – это проблема не сугубо российская, а общемировая.
Платон Коцюбинский, 21 год
