Силы сопротивления в провинции Панджшер просят мировое сообщество о помощи против талибов. Но помощь оказывает только Пакистан – запрещённым в России талибам против дружественных и России, и Западу повстанцев Панджшера: беспилотниками, вертолётами, спецназом. Но почему так?
Представитель Фронта национального сопротивления Афганистана (ФНСА) – антиталибских сил, закрепившихся в труднодоступном и населённом таджиками регионе Пандшжер, –– Али Назари обвинил «Талибан» (запрещенная в России террористическая организация) в проведении этнических чисток в этом регионе. Об этом Назари написал в своём Твиттере, приложив видео с нескончаемой колонной беженцев:
«Талибы изгнали тысячи людей из Панджшера. Они совершают этнические чистки, и мир все еще наблюдает и игнорирует эту ситуацию. Мы настоятельно призываем Международное сообщество прекратить эти военные преступления».
Ранее ФНСА обратился к ООН с призывом остановить геноцид, который проводят талибы, вмешаться в ситуацию в Панджшере.
Но мир бездействует, наблюдая за тем, как талибы берут в блокаду и штурмуют непокорный регион, который формально считает себя территорией, подчиняющейся свергнутой талибами афганской власти, которая, к слову, до сих пор официально представлена в том же ООН и в дипломатических миссиях большинства стран.
А ведь не только повстанцы Панджшера – экс-вице-президент Афганистана Амрулла Салех и глава ФНСА Ахмад Масуд (сын легендарного моджахеда Ахмада Шаха Масуда, прозванного Панджшерским львом), но и постоянный представитель Афганистана при ООН Гулям Исхакзай на заседании Совета Безопасности призвал ООН отправить в страну миссию, чтобы оценить масштабы нарушения прав человека, а также сообщил о зверствах талибов и о гуманитарной блокаде, устроенных ими в отношении населения Панджшера.
- Неподконтрольный талибам Панджшер, 2021 г.
- Регионы, компактно населённые узбеками, таджиками и хазарейцами, сопротивлявшиеся талибам после прихода последних к власти в Кабуле в 1996 г. На этих территориях сложился Северный альянс, просуществовавший вплоть до изгнания талибов из Кабула при помощи американских войск в 2001 г.
Однако Совет безопасности ООН ограничился привычным выдуванием нескольких словесно-мыльных пузырей: потребовал от талибов «разорвать все связи с террористическими организациями», а заодно пригрозил «санкциями» и «изоляцией». Не подчинившийся талибам регион Панджшер как отдельный субъект происходящего при этом рассмотрен не был.
Напротив, де-факто именно талибы рассматриваются СБ ООН как единственная, по сути легитимная, хотя официально ещё и не признанная, власть на всей территории Афганистана.
Несмотря на то, что, повторяю, в Афганистане есть значительная часть общества, притом территориально локализованная, которая, что очевидно, талибов как «свою власть» не воспринимает и подчиняться им не хочет (хотя и смертельно устала от полувековой войны и не готова к немедленному повсеместному вооружённому сопротивлению). Помимо собственно Пандшера, где собрались наиболее активные противники талибов, это, как нетрудно понять, весь Север страны, населённый таджиками, узбеками, туркменами и некоторыми другими непуштунскими народами, а также шиитский центр – в первую очередь хазарейцы, но не только они.
- Этническая карта Афганистана
Но почему мировое сообщество «не замечает Пандшер»? Не стремится его поддержать так же открыто и активно, как Пакистан сегодня поддерживает талибов?
Самый простой ответ на поверхности: если уж американцам не удалось за 20 лет превратить Афганистан в пространство, свободное от «Талибана», то кому охота брать на себя сегодня ответственность за новую войну против талибов? Никому.
Но это будет только часть ответа. Потому что сразу возникает другой вопрос: а что мешает не воевать с талибами «до победного конца», а просто признать те регионы, которые не хотят оставаться под властью «Талибана», в качестве нового независимого государства/государств?
Ведь если бы у тех же таджиков, узбеков и хазарейцев была надежда на то, что их односторонняя сецессия будет поддержана международным сообществом и что они, провозгласив независимость, не окажутся в итоге в ещё большей изоляции, чем талибы, контролирующие Кабул, то, вполне возможно, северные регионы Афганистана давно пошли бы по пути государственно-политического размежевания с пуштунским югом. Тем более, что лидер антиталибского сопротивления Ахмад Масуд, как и его отец ранее, ещё задолго до прихода талибов к власти говорил о том, что Афганистан нуждается в радикальной децентрализации по типу швейцарской модели:
«Для меня децентрализация – это решение в пользу мирного процесса. В этом случае, я надеюсь, мы сможем решить структурные проблемы, которые позволяют иностранным странам злоупотреблять Афганистаном»
- Лидер антиталибского сопротивления Ахмад Масуд
А вот что говорил отец Ахмада Масуда – Ахмад Шах Масуд, удерживавший контроль над Панджшерским ущельем и в годы войны с СССР в 1979-1989 гг., и в период правления талибов в 1996-2001 гг.:
«Должен быть такой Афганистан, где каждый афганец — независимо от пола — будет счастлив. Я глубоко убежден, что это может быть обеспечено только демократией и демократически избранным правительством, основанным на принципе согласия»;
«Истинное решение лежит только в такой политической и социальной ситуации и только при таком типе управления, когда все племена, все этнические группы и все люди будут видеть себя справедливо представленными»,
- Ахмад Шах Масуд (1953-2001)
- Могила Ахмада Шаха Масуда до захвата Мавзолея талибами
- Осквернённая талибами (их лидеры накануне захвата обещали, что не допустят кощунства) могила Ахмада Шаха Масуда в Панджшерском ущелье
Так что же мешает мировому сообществу поддержать идею идущей «снизу» децентрализации и даже возможной сепаратизации Афганистана? Ведь на протяжении всей своей истории, ещё со времён Дурранийской империи XVIII-XIX вв., эта страна неизменно демонстрировала невозможность превращения в стабильное государство с сильной «вертикалью власти». Вместо этого Афганистан всегда тяготел к фактической самостийности разных народов и территорий, из которых он формально состоял и которые по-настоящему объединяла, притом сугубо временно, лишь необходимость выгнать из страны очередную экспедицию «вооружённых цивилизаторов» либо свергнуть собственных правителей-модернизаторов, слишком оторвавшихся в культурном плане от «низовых» афганских сообществ.
А мешает мировому сообществу «разглядеть» Панджшерское региональное сопротивление талибам, захватившим контроль над Кабулом, сама философия современного международно-правового устройства, согласно которой все без исключения регионы и территории являются политическими объектами, а не субъектами. То есть заложниками тех государственных границ, которые формально утверждены Уставом ООН и объявлены священными и неприкосновенными. Даже если внутри этих границ творятся этно-конфессиональное угнетение, этнические чистки и геноцид. И даже если единственным путём к прекращению институционального насилия могло бы стать отделение угнетаемых территорий от угнетающего их «центра»…
- Языковая карта Афганистана. Также, как и в случае с этнической картой, видно сравнительно чёткое деление на в целом непуштунский север и центр – и в целом пуштунский юг
- Карта, на которой искусственно разделённый британцами народ (по «Линии Дюранда») – пуштуны, конструируют карту «Великого Пуштунистана», захватывая при этом не только населённую пуштунами часть Пакистана, но и ряд непуштунских территорий, где живут белуджи и другие народы. Мечта о Великом Пуштунистане – главная причина, по которой Пакистан поддерживает талибов: до тех пор, пока в Афганистане идёт борьба за Кабул, пока воинственные пуштуны будут сражаются за контроль над Афганистаном (против таджиков, узбеков и хазарейцев), они будут нуждаться в поддержке со стороны Пакистана и им будет не до Великого Пуштунистана
В этой связи я решил воспроизвести несколько фрагментов из моих статей на эту тему, которые представляются сегодня (учитывая то, что происходит в Афганистане) особенно актуальными.
«Основная проблема, которая порождает конфликты в современном мире, связана с борьбой между различными сообществами — этническими, конфессиональными, территориальными, — существующими в границах одного государства.
Как правило, эти конфликты имеют формы войны «государства» против «сепаратистов». Причем государство в этом случае обычно представляет не всю «нацию», от имени которой формально выступает, а какое-то одно конкретное сообщество. Чаще государство фактически опирается на большинство…, которое де-факто представляет лишь одно сообщество [в случае Афганистана – воинственно настроенную часть пуштунов], стремится более или менее радикально подавить другие сообщества («сепаратистов» и «террористов») и доминировать над ними…
Порой официальные власти побеждают «сепаратистов» военным путем… Но, как правило, война на этом не заканчивается, а просто переходит в другую фазу…
Очень часто борьба «государства» с «сепаратистами» или «террористами» имеет форму схватки разных сообществ (этнических и этноконфессиональных) за контроль над столицей и центральным правительством. Так происходило и происходит во многих странах Африки (Ангола, Зимбабве, ЦАР, Руанда etc.) и Азии (Афганистан, Ирак, Сирия etc.)
Но даже в тех случаях, когда борьба идет за «контроль над столицей», а не за сецессию, все равно в основе такого конфликта лежит латентный сецессионизм (сепаратизм). А точнее, стремление к размежеванию различных сообществ, которые оказались в границах одного государства, но при этом не чувствуют себя родственными ни в гражданско-культурном, ни в политико-культурном отношениях — и по этой причине не хотят зависеть друг от друга, а стремятся либо доминировать, либо отделиться.
Причина огромного числа внутригосударственных межгрупповых конфликтов — в том, что современный мир в правовом отношении основан на двух абсолютно противоречащих друг другу принципах. С одной стороны, это принцип демократический: «право народов на самоопределение». С другой, это принцип авторитарный: право уже существующих государств — членов ООН («наций») на целостность своей территории и суверенитет.
Данные принципы приходят в непримиримое противоречие по той причине, что большинство современных государств — членов ООН изначально созданы не гражданами в ходе их свободного самоопределения, а посредством внешнего имперского принуждения… Иногда автор этих границ — старая имперская традиция, иногда [как в случае с Афганистаном] старая колониальная власть [британские колонизаторы расчленили пуштунов на «афганских» и «пакистанских», чем обрекли их на повышенную политическую неудовлетворённость и воинственность].
Приняв во внимание это исходное внутреннее противоречие, заложенное в первых же статьях Устава ООН (и получившее развитие в последующих международных декларациях, актах и т. п.), вряд ли стоит удивляться тому, что в подавляющем большинстве случаев международное сообщество остается глухо к сепаратистским устремлениям народов, прибегающих к такой радикальной форме самоопределения, как «самовольное» провозглашение независимости…
В 99% случаев независимость народа, который де-факто отделился от уже существующего государства — члена ООН, признается международным сообществом только в том случае, если легальность этой сецессии предварительно признало государство, в состав которого входил данный народ («государство-хозяин»)…
В современном мире есть всего один пример успешной односторонней сецессии, которую поддержали военной силой самые крупные международные акторы (ЕС и НАТО) и которую потом признали более 100 государств, включая США и страны Евросоюза, — это Косово. Но даже Косово до сих пор не является членом ООН, потому что его независимость признают не все члены Совбеза ООН…
В итоге сепаратистские конфликты представляют собой проблемные зоны, которые либо уже спровоцировали, либо могут в любой момент спровоцировать политическое или даже вооруженное противостояние…
Итак, в основе невозможности перевести дискурс об односторонней сецессии в практическую плоскость лежит существующий международно-правовой порядок, основанный на догмате о государственном суверенитете. Следовательно, единственный способ изменить ситуацию — ликвидировать данный догмат.
В этом случае, правда, сразу же встает вопрос о новом субъекте суверенитета. То есть о субъекте реализации права на политическое самоопределение…
Понятия «нация» и «народ» в этом плане неконструктивны при любом их толковании, ибо несут вместе с собой столкновение множества «великих наций», претендующих на одни и те же «исконные территории».
В этой связи более конструктивным базовым субъектом суверенитета представляется регион».
Прежде всего, понятию регион (регионация) можно дать универсальное «внешнее» описание, не содержащее конфликтного — по отношению к соседним территориям — потенциала».
Например, можно предложить следующее определение:
«Регионация — это исторически и экологически сложившееся территориальное сообщество, обладающее консолидирующей его исторической памятью и идентифицирующее себя либо с крупным городом, являющимся естественным центром данной территории, либо с культурно и природно гомогенным пространством – “землёй”».
“Такой… подход позволяет, с одной стороны, основать самоопределение на свободном выборе самого населения, а с другой — гарантирует, что этот выбор не будет доведен до абсурда… Легко представить ситуацию, когда на статус региона вдруг начнут претендовать отдельный дом, квартира, университетская аудитория, сидящий на скамейке господин и т. п. …
Сочетание же конструктивистского подхода (свободно выраженной воли населения) с материально-объективным (формальными описанием границ и параметров региона) позволяет двинуться по пути самоопределения территории и получения ею независимости через референдум.
Важно подчеркнуть, что такое нововведение в международном праве отнюдь не означает немедленного разрушения всех существующих государств. Просто они де-факто превращаются в добровольные конфедерации и оказываются «субъектами суверенитета второго порядка». А регионы в этом случае превращаются в «интерактивные модули», из которых будут формироваться государства.
Иными словами, этот процесс должен происходить так же свободно, как в истории с образованием США. Как известно, в 1776 году несколько независимых государств — штатов — добровольно объединились в конфедерацию. И даже сделав поправку на то, что позднее она превратилась в более жесткий федеративный союз, опыт США наглядно подтверждает: государство, которое с самого начала явилось продуктом свободной государственно-строительной деятельности независимых регионов, представляет собой очень перспективный исторический феномен. Вряд ли стоит напоминать о том, что сегодня США — самая успешная и влиятельная страна в мире.
Вопрос о том, как все это может выглядеть на практике, должен, на мой взгляд, стать сегодня центральным в международном политико-правовом дискурсе. Ибо только в этом случае XXI век получит шанс выбраться из той глобальной международно-правовой ямы, в которую его загнал ушедший XX век, породивший проблемы, с которыми сам справиться так и не сумел».
И трагедия, которую переживает сегодня Афганистан – наглядное подтверждение всему вышесказанному.
Даниил Коцюбинский
На заставке: мавзолей Ахмада Шаха Масуда в Панджшерском ущелье
