Роман Поланский – неприятный человек. Он был неприятен нацистам, когда жил в краковском гетто, так что они использовали его для упражнений в стрельбе по живой мишени. Он был неприятен учителям и соратникам по великому движению польского авторского кино, когда избрал голливудскую карьеру. Он был неприятен голливудским ревнителям морали, когда оказался в центре секс-скандала и был вынужден бежать из США, и неприятен до сих пор их безмерно воодушевленным преемникам. Судя по обстоятельствам его жизни, он, по-видимому, не очень-то приятен самому Господу. И фильмы у него – если не считать того, что почти все они великие, – тоже довольно неприятные. Нынешний, «Основано на реальных событиях», – не исключение. Неприятный фильм. И великий.
Следует сразу предупредить всех, кто в простоте душевной полагает новизну базовой эстетической добродетелью: это, что называется, «типичный Поланский» (или даже так – «очередной»). Манипуляции, доминирование, двойничество. Дельфина, преуспевающая писательница зрелых лет, подувядшая и несколько аморфная, подпадает под влияние невесть откуда взявшейся молодой стервы-поклонницы, постепенно прибирающей к рукам и дела своей патронессы, и самоё ее жизнь. Природа и механизм этого влияния отливают чем-то очень нехорошим, не от мира сего, – особенно если учесть, что таинственную поклонницу, которую зовут L (или, что по-французски то же самое, Elle – то есть «Она»), играет лучшая ведьма современного кинематографа Ева Грин.
Впрочем, Дельфину играет тоже не кто-нибудь, а Эмманюэль Сенье, которая в «Девятых вратах» была и вовсе дьяволом. С точки зрения тех полумистических энергий, за которые в теории кино отвечает загадочное явление «киногении» и которыми так сноровисто и умно орудует в своих фильмах Поланский, фильм «Основано на реальных событиях» – история о том, как пробивная ведьмочка ловко подсиживает бывшего шефа, удалившегося от дел и подрастерявшего былую хватку. Карьерочку делает, крошка.
Тут пока вроде бы ничего неприятного – да и, казалось бы, как это вообще возможно, с Евой Грин-то. То, что ее экранные героини – манипуляторы от… ну, не Бога, а как раз наоборот, – это было понятно еще в «Городе грехов – 2», где Родригес без малейшей натяжки сотворил из нее классическую «роковую женщину» фильма-нуар, ни в чем не уступившую своим каноническим, иконическим предшественницам. И сколько бы ее ни шатало по иным маловразумительным проектам, в умелых руках этот алмаз вмиг становится чистым бриллиантом. А рук более умелых, чем у Поланского, в современном кино поискать.
Но этот корпоративно-инфернальный конфликт вмиг перестает быть пустой забавой (хотя и остается усладой очей), если присмотреться да прислушаться к происходящему чуть пристальнее. Дельфина объявлена писательницей не просто так, не для богемной прописки; в стопроцентно авторском кинематографе Романа Поланского отношение к коллегам-творцам особое. И L искушает ее не повадкой, не прытью, не шальным сиянием глаз – это все лишь средства. Подлинный сюжет фильма вращается вокруг использования для новой книги тех самых «реальных событий». Детских воспоминаний. Интимных переживаний. Личного опыта. L убеждает, что надо так; Дельфина – сопротивляется. Ведь это литература, профессия, публичная деятельность. Как же это она будет выворачивать себя на людях. L же утверждает, что – вот именно: нужно вложить себя в свои книги. И сразу не будет никакого творческого кризиса. Это же так просто. И так понятно.
О да, героиня Евы Грин имеет все шансы сделать блестящую карьеру. Искушение, которому она подвергает Дельфину, не ведьминское. Воистину дьявольское.
Поланский расставляет в своем фильме акценты наперекор воинствующему неоромантизму нынешней эпохи. Именно Дельфина – замкнутая, деловитая, скучноватая, необаятельная, которая была бы совсем тетехой, не будь все же парижанкой, – предстает здесь подлинным художником. Тем, который, пока молчит его ноутбучная лира, «быть может, всех ничтожней». L же – вибрирующей, магнетической, неотразимой – отведено отвечать за окружающую художника реальность. Внешнюю по отношению к нему. Настаивающую – всеми правдами и неправдами – на внимании к себе. Ведь творить иную реальность – значит проявлять небрежение этой, окружающей, такой подлинной. Миру это, знаете ли, очень обидно. Он хочет, чтоб писали про него. И не извне, не отстраненно, а с полным к нему доверием. Ведь он так прекрасен, так напорист, так кипит энергией. Прямо как ведьма.
На 85-м году, из которых 55 отдано режиссуре, в двадцать первом своем фильме режиссер Роман Поланский формулирует – на своем, очень своем языке – базовый принцип творчества как такового. Вот он, если вкратце. Реальность пытается манипулировать художником. Искусить, соблазнить, завладеть. Подменить его – собою. Заставить «основываться на реальных событиях». Искусство же возникает как ответный жест. Но не протест, не глухая оборона, а – контрманипуляция. Столь же изобилующая хитростями, обманами и уловками (их еще зовут условностями), столь же системная и безжалостная. Замешанная на мазохистской влюбленности, ибо именно ее преодоление и придает этой контрманипуляции драйв, известный как вдохновение. Реальность, конечно, рано или поздно разоблачит эту стратегию, и нанесет встречный удар, и вынудит к очередному ответу… Само бытование творчества в мире, согласно Поланскому, раскладывается, как в формулу, в эту свирепую, головокружительную и, в конечном счете, почти что обреченную (с точки зрения художника) шахматную партию.
…Прошлой осенью на Стокгольмском кинофестивале наше жюри вынесло решение: приз достается Роману Поланскому за фильм «Основано на реальных событиях». Через два часа после этого мне лично позвонили с самого верху и объяснили, что ни в коем случае не желают вмешиваться в работу жюри и как-то на нее воздействовать, однако было бы правильно, если бы в формулировке обоснования решения было подчеркнуто: приз достается именно фильму, за его выдающиеся художественные качества, а не режиссеру Поланскому. По его поводу в ту пору как раз вновь поднялась очередная волна негодования в передовой прессе, представлявшая его чудовищем, извергом, извращенцем и вообще белым мужчиной – своего рода классическим прототипом для Аллена, Спейси, Вайнштейна и им подобных. По-видимому, звонившие не видели фильма и не могли оценить всю иронию своего звонка. Реальность не замедлила подогнать подвластные ей события в порядке ответного хода на сам фильм Поланского.
Что ж, насколько известно, ныне Поланский готовится к съемкам фильма о «деле Дрейфуса». В котором достопочтенный истеблишмент, а также яростно осознающее свою моральную правоту общество обрушивают все мыслимые кары на голову одного небольшого – и, говорят, тоже довольно неприятного человека. Эту партию Роман Поланский сдавать явно не собирается.
Алексей Гусев
