Виктор Бычков снялся в более чем восьмидесяти фильмах, но известность ему принесла роль егеря Кузьмича в «Особенностях национальной охоты». О своих отношениях с режиссерами, актерами и юмористами он рассказал «Городу 812».
Я ушел во внутреннюю кочегарку
– По вашим прежним интервью заметно, что вы обижаетесь на режиссеров. Есть за что?
– Как актер, я должен влюбиться в режиссера. Само слово “режиссер” подразумевает, что он – лидер, у него есть идеи, средства для их реализации, и главное, он ответственен за то, что делает. А как он может быть ответственен за свое детище, “своего ребенка”, если он потребительски, хамски относится к тем, с кем он его “зачинает”, кого он приглашает в свой фильм или спектакль. Сегодня у нас столько непрофессионалов среди режиссеров – они читали меньше меня, не знают, чего хотят, и для таких актер – не актер, он лицо, которое легче продать на канал, игрушка, чтобы проиграться, а чаще шахтер или золотарь. Кто угодно, только не актер.
– Но вот вы как-то нашли общий язык с Грымовым?
– Во-первых, когда мы встретились, он сказал: “Ты мне нужен”. Иногда актер покупается, когда ему говорят, что он нужен, а потом его обманывают. Грымов не обманул.
Еще ему нравится Петербург. Знаете, чем Петербург гениален? Тем, что он нейтрализует человека. В Москве человек остается самим собой. В Москве на кассовый спектакль билетов не достать, а в Питере сочтут, что это капустник. Или ты приходишь в магазин в Москве, и там все говорят на украинском, приходишь на рынок – все говорят на азербайджанском. В Петербурге все нивелируется. Даже дворники хотят быть интеллигентнее.
Как-то Додин поставил в БДТ спектакль. На него приходили, смотрели и говорили: “Да, хороший спектакль”. И всё. Потом спектакль повезли в Москву, а там все стали восхищаться им, пошли разговоры: “Додин… Додин… Додин!!!” Когда он вернулся в Петербург, то и тут все стали говорить: “Додин… Додин… Додин!!!” То есть для того, чтобы тебя оценили в Петербурге, надо, чтобы тебя оценили в Москве. Это обязательный фактор, и он говорит о провинциальности. В своем отечестве пророки не нужны.
– Вас тоже стали ценить после успеха в Москве?
– Я не высовываюсь и никуда сейчас не хожу – ни в Дом кино, ни в СТД. Меня нигде нет.
– Почему?
– Потому что в Петербурге все считают, что я в Москве. В Москве думают, что я неизвестно где.
– Вы от кого прячетесь?
– Ни от кого. Просто хочу остаться целостным. В советские времена люди, которые хотели остаться целостными, шли работать кочегарами, шли туда для того, чтобы власть не приласкала и не загладила. Тогда и русский рок был другим: концерты играли для своих, и была одна бутылка портвейна на тридцать два человека. Когда музыкантов свели в один рок-клуб, то и рок стал другим. А вот когда тебя погладили по голове и сделали придворным поэтом, чуть ли не богом рока, то это совсем другая музыка.
– На Гребенщикова намекаете?
– На него, конечно. Единственный, кто сегодня остался человеком и кто имеет совесть, – Шевчук. Если его не станет, то все рухнет, ничего не будет. Странно, так же я говорил в 1997-м, когда умер Окуджава. Мне казалось, что его смерть – конец эпохи.
Есть такой момент – внутреннее противление, внутренняя кочегарка. Вот я и влез в свою внутреннюю кочегарку и стараюсь меньше появляться где-либо. Когда мне нужны деньги, я иду проводить корпоратив и отдаюсь тысяче людей, заработаю денег и потом кормлю семью.
Спилбергу плохой русский генерал показался слишком хорошим
– У Грымова вы снимались в антиамериканском фильме “Чужие”. Это отвечает вашим представлениям о геополитике?
– Да фильм не антиамериканский. Посмотрите свежий американский фильм “Луковые новости”, там американцы сами про себя такое говорят.
Кто-то уже сказал: “Когда евреи рассказывают про себя анекдоты, то это просто анекдот. Когда русские рассказывают про евреев анекдот, это уже антисемитизм”. Вот и тут – русский режиссер Грымов показал кино про американцев. Хорошим американским актерам понравился сценарий, они захотели сыграть в этом фильме. И при этом вешать на фильм ярлык “антиамериканский”?
Почему, когда американцы снимают фильмы про Россию, где русских играют евреи, поляки, украинцы, французы, всё это считается шуткой? Вы видели четвертого Индиану Джонса “Королевство Хрустального черепа”? Мы, русские, ночью на привале только и делаем, что пляшем вприсядку? Кому надо, чтобы русских изображали такими?
Кстати, я пробовался в этом фильме на роль “плохого русского генерала”.
Конечно, льстило сняться у Спилберга. Мне дали засекреченный материал (сценарий фильма держался в тайне). Надо было просто поставить камеру и прочитать английский текст, как принято на Западе. Но я так не умею, я думал неделю, как этот странный диалог снять, в результате в последний день перед отправкой пробы я решился! Взял мундир и генеральскую шинель на “Ленфильме”, вместе с женой мы соорудили дома декорацию, подобие “этнического склада”, как написано в тексте. Позвали товарища, в совершенстве владеющего английским, и всю ночь мы снимали наше “кино”.
До того, как начинается сцена, я придумал “преджизнь”, все по Станиславскому. Генерал Сикорский хочет застрелиться, но не может. Дальше начинался диалог. Так как “Индиана Джонс” все-таки комикс, специально для американцев поставили на стол квашеную капусту, огромную банку икры и штоф с водкой. Хотите плохого русского? Нате! Такую мерзость им сыграл, папаша Карамазов отдыхает и курит. Утром смонтировали, получился фильм! С титрами. Я отправил диск Спилбергу. Мне передали, что американцы обалдели от моей пробы. Две недели молчали, а потом сказали: “Нет, таких хороших русских не бывает”. Оказывается, они лучше знают, какие мы!
– Вижу – вы очень русский человек. Не обидно, что в “Особенностях…” русские показаны, мягко говоря, комично?
– “Особенности” это почти чеховская трагикомедия. Там смех сквозь слёзы… Есть тоска по прекрасному, по лучшей жизни, есть желание быть лучше. Это многоплановое кино, его можно смотреть много раз, и каждый раз находить что-то новое. Если бы это была просто комедия, люди не смотрели бы ее 15 лет подряд.
– Грымовский фильм снимали в Египте. Ощутили прелесть арабского Востока?
– Нет. Я был там два раза – один раз с беременной Полиной, и потом несколько дней один. Меня не покидало чувство тревоги, что машина, в которой я еду, может врезаться, что “кирпич” может с пирамиды упасть. Мне кажется, что всё дело в религии, египтяне – мусульмане, они не ценят земную жизнь. Угнетали люди, которые лежали под пальмами в грязи, мертвый верблюд, валяющийся в песке, маленькие девочки без трусов в центре Каира.
– Почему без трусов?
– Ну, так вот – без трусов. Нет у них денег на трусы. Каир огромный город, такого смога и урбанизации я еще не видел, при этом – нищета. Богатые дворцы, а рядом люди живут на кладбище. Так что Восток потряс меня. Больше туда не хочу.
– Говорят, подростком вы хотели стать гинекологом.
– Может быть, сказалось и то, что мама растила меня одна, и я много времени проводил в женском коллективе, где она работала. Я видел, как женщины старались помочь другой, поднимали за нее тяжелые ящики с яблоками, потому что у той уже был выкидыш. Я слышал их разговоры о том, как болела другая, потому что у нее было много абортов, другой нельзя было мужчин, так как у нее было выпадение матки. И когда мне попала в руки книга по акушерству, решил, что стану доктором, чтобы им помочь. Я знал, что у доктора должны быть чистые и мягкие руки. Поэтому я купил очень дорогой крем – за 18 копеек! – и втирал его в кисти рук.
Часто спрашивают: “Кем бы вы стали, если не стали актером?” Я, наверное, мог бы стать врачом, хирургом и так же любить свою работу.
Кузьмич – моя “Муля”
– Вы больше двадцати лет назад снимались у Виктора Титова в “Жизни Клима Самгина”…
– Я играл человека, которого называли “недофилософ”. У него была идея – “Россию спасет мед, и что его надо постоянно есть”! А вы знаете, какая вторая статья доходов была у России до 1917 года?.. Я недавно узнал. Икра? Пенька? Ни за что не угадаете. Пиявки! Мы поставляли для всего мира пиявки. Вообще, Россия удивительная страна, она имеет такие богатства, которые другим странам и не снились.
– Так эта работа сказалась на вашей дельнейшей карьере?
– В “Самгине” снялись почти все советские звезды и я. А Титову я очень благодарен за один урок. Я снялся в его фильме “Анекдоты”, играл Чапаева. Он пригласил меня в следующий свой фильм “Дитя”, на небольшую роль. У меня там была всего одна сцена – я вбегаю и кричу: “Атамановцы наступают!” Мою сцену всё откладывали, я дней десять сидел в автобусе и всё ждал, когда сыграю. И вот, наконец-то, снимают меня. Я вбегаю, кричу и начинаю разыгрывать пантомимой еще целую сцену. Титов удивленно смотрит на меня. Снимаем второй дубль, и я делаю “пантомиму” больше, в третий – еще больше. Четвертую я сделал так, что никого на площадке уже не было видно, кроме меня. Тут Титов отозвал меня в сторону и жестко сказал: “Витя, этот фильм не про тебя”. Мне так стало обидно, до слез. У меня даже язва открылась.
Я несколько лет внутренне не мог ему этого простить! И только когда его не стало, понял, каким великим человеком был Титов и какой урок он мне преподнес. Если фильм “не про тебя”, актер должен быть, прежде всего, функционален. Рина Зеленая так ответила на предложение сыграть в “Шерлоке Холмсе”: “Прекрасно. Я там буду мебелью”. Вроде бы так просто звучит – “быть функциональным”, но многим актерам никто не преподнес горький урок, и они всю жизнь “пыжатся”.
– Почему вы так много снимались в фильмах Рогожкина?
– В 1983 году он должен был снимать свой первый фильм на студии Виктора Трегубовича – “Троицкий мост”, он написал потрясающий сценарий про публичный дом для союзников в Мурманске 1943 года. О том, как английские моряки отдыхали с комсомолками и членами Коммунистической партии, присланными на этот важный “фронт”. Трегубович посмотрел сценарий и сказал: “Тебе никто не даст снять этот фильм”. Насколько я знаю, “Дом” теперь будет снимать Алексей Учитель, по крайней мере, он купил этот замечательный сценарий.
Тогда он снял фильм про дивизионную газету во время войны – “Ради нескольких строчек”. Мне он предложил сыграть роль немецкого егеря. По сценарию у моего героя не было ни одного слова, только в конце он говорил по-немецки: “Дайте мне сигарету, пожалуйста”. “Как же я сыграю, если слов нет?” – спросил я у Рогожкина. “Как Марлон Брандо! Он же сыграл в “Апокалипсисе” злое лицо войны. Так и ты сыграешь”, – ответил он. Потом на каком-то советском кинофестивале в Белоруссии фильм был удостоен приза и даже мне что-то дали.
С тех пор, что бы Александр Владимирович ни снимал, всегда звал меня. В 1994 году он подошел ко мне на “Ленфильме” и сказал, что написал сценарий “Особенности национальной охоты” и что в нем есть егерь Кузьмич: “Я написал его для тебя и с тебя. Только твой герой с бородой”. Бороду я до этого не носил и сильно сомневался, вырастет ли она. Я спросил Рогожкина, когда нужна борода? “Через две недели”. Через две недели у меня была борода. Я для Рогожкина и нос готов подрастить.
– Говорят, для творческих людей очень важно одиночество. А вам нужно?
– Вспомнился рассказ Павла Петровича Кадочникова. Он как-то выпивал с Петром Мартыновичем Алейниковым и сказал ему: “Мы же с тобой друзья”. Вдруг Алейников поднял голову: “Что? Кто друзья? Пошли я покажу тебе, кто мой друг”. Сначала они зашли в магазин, и Алейников купил батон колбасы, а потом привез Кадочникова к воротам зоопарка. Сторож узнал популярных артистов и пустил их за ворота. Алейников подошел к клетке с волком, перелез в вольер и стал кормить его с руки. Кадочников сразу протрезвел, ведь волк мог сожрать Алейникова. А тот перелез обратно и сказал: “Вот кто мне друг”.
Надо настрадаться душой. О чем ты будешь петь, если у тебя все хорошо и самая большая неприятность только в том, что тебе на ногу наступили. Раньше говорили, что великая русская актриса – это женщина, которая потеряла всё.
Помните, был фильм с Шукшиным, его герою-рабочему дают квартиру, а он грустный. Ему говорят: “Ты почему такой грустный? Тебе же квартиру дали, у тебя хорошая зарплата, премия…” А он: “Что-то не то”. Я часто вспоминаю этот кадр. Вроде все хорошо, а что-то не то.
Парадокс в том, что человек хочет забыть плохое, печальное, а актер должен помнить, он эти раны не лечит, у него всё должно болеть.
У меня был учитель еще до института, в театральной студии – Роберт Васильевич Петров, он был замечательным актером, работал в театре у Игоря Владимирова, ставил спектакли. В 1978 году он покончил с собой. В автобусе, когда мы ехали на кладбище, передо мной сидел актер Окулевич. Кто-то спросил его: “Олег, ты столько дружил с Робертом, а потом двадцать лет с ним не общался. Что случилось?” Окулевич ответил на это: “Роберт был в компании, где обо мне говорили плохо, и промолчал”. После этих слов мне стало труднее жить. С тех пор, если при мне начинают о ком-то говорить плохо, я говорю: “Или прекращайте говорить, или я ухожу”. Как интеллигентный человек, я не могу драться.
– При этом сами говорите малоприятное про режиссеров.
– Я хотел сказать, что еще застал людей, у которых были принципы. Сейчас – время компромиссов. Можно говорить о любви к жене и изменять ей.
– Почему-то кажется, что вы похожи по стилю игры на Георгия Вицина. Это вы сознательно делаете?
– Мне многие говорили об этом, у меня получается неосознанно. Он был очень интересный человек, занимался йогой. Парадокс, Вицин не пил, даже не выпивал, он не любил алкоголь, и при этом всё время его звали играть пьяниц… Как много он мог сделать! Знаете, Козинцев ведь хотел пригласить на роль Гамлета Вицина. В это же время Гайдай позвал его в знаменитую тройку Труса, Балбеса, Бывалого. Ужасно, что Георгий Вицин и Александр Демьяненко – великий был артист! – известны большинству зрителей только как Трус и Шурик! С другой стороны, это их “Муля”…
– Кто такая ” Муля”?
– Фаина Георгиевна Раневская пожаловалась как-то Ахматовой, что дети дразнят ее “Мулей”, помните “Муля, не нервируй меня!”? Ахматова ответила: “Фаиночка, не переживай! У каждого своя “Муля”, моя “Муля” знаешь какая? “Сжала руки под синей вуалью, почему ты сегодня бледна…” “Муля” Тихонова – Штирлиц, Бабочкин слышать не мог о Чапаеве, а моя “Муля” – Кузьмич.
У меня нет друзей среди актеров
– Вам нравится, что сейчас так много юмора на ТВ?
– Юмор КВН и “Комеди Клаб” разрушает. Кавээнщики, как люди особого мира, должны вариться в нем и не должны выходить в наш мир, как в скафандрах на чужую планету. А они вышли и – закормили всех своим юмором. Юмором, который разрушает человеческие отношения и профессиональные понятия. Вот вы мне можете назвать хоть одного удачного режиссера из КВН?
– Гусман.
– Он снял всего два фильма. У нас происходит подмена понятий. Человек считает, что он наигрался в КВН и может стать или актером, или режиссером. Но это неправда!
В театральном институте я с моим другом Андреем Машковым сделал номер по “Декамерону”, где я играл 24 роли, а Андрей был рассказчиком. Когда мы этот номер показывали в институте, все смеялись. Это и правда было смешно. Все говорили: “Какой поразительный Бычков – сыграть в одном номере 24 роли! То он мужчина, то он женщина”. Потом нам предложили показать этот номер в сборном концерте в Доме офицеров. Публика там разношерстная, туда приходят люди, которые не попали в театр. Знаете, я до сих пор не могу забыть этот стыд. Наш номер шел 25 минут, а у меня 20 минут свертывалась слюна – мне было стыдно. Зритель не был готов к тому, что мы показывали. Они не смеялись.
– Вот, а в “Комеди Клаб” все смеются.
– Там еще и ругаются. Понимаете, КВН – это замечательная страна. Но… Бардов очень много, а со сцены хорошо поют два-три человека. Поэтому они собираются на свой Грушинский фестиваль и поют друг для друга, и не лезут в “Москонцерт” или “Ленконцерт”.
Сейчас – время непрофессионалов. Недавно меня приглашали сняться в роли святого Валентина, который наказывает мужчин. Фильм должен быть похож “Секс в большом городе”. Мне говорили, что только я могу сыграть эту роль, что я знаковая фигура. Вдруг выясняется, что вместо меня взяли Филиппа Киркорова. Мало того, оказалось, что режиссер фильма тот самый, который снял “Гитлер капут”. И мне стало ясно, что этот фильм мне уже не хочется смотреть.
– А у Райкина был нормальный юмор?
– Аркадий Райкин – великий артист. Он тоже пытался стать киноактером, для него писали сценарии, но он все равно не стал киноактером. Его юмор на эстраде был сильнее, чем на экране. Даже записи его концертов мало что говорят.
Есть высокий жанр в искусстве – Большой театр, Малый, БДТ, МХТ. Есть низкий, тот, который про “попки и письки”. У моей бабушки была гениальная фраза про грибников: “Витя, есть хорошие грибники, те, которые оставляют грибы и другим. А есть такие, которые придут, ни одного гриба сами не соберут, а все кругом обосрут и затопчут”. Ребята из КВН, которым я когда-то аплодировал и смеялся над их шутками, стали плохими грибниками. Мне стыдно за то, что они делают теперь.
Понимаете, произошла подмена понятий. Как-то моя жена Полина сказала мне: “Ну что ты дурака валяешь?” – и я ответил тут же: “Ах, так? Ваня Ургант, значит, шоумен, а я дурака валяю?” Я как-то встречался с ним на пробах и через полчаса понял, как он шутит, и мог говорить с ним на одном языке. Цыкалить, Урганить и Мартиросянить, на самом деле, не сложно! Это способ мысли, как и КВН, но, если ты свои мозги “настроил на эту программу”, не надо обольщаться, что параллельно ты можешь играть Островского, Чехова, Толстого. Путь на эстраду – это путь в один конец. Нельзя потом вернуться в драму.
У нас сейчас всё хорошее эфирное время занимает юмор: КВН, “Наша Раша”, “Комедии”, “Кривое зеркало”. Они друг друга ругают, мы – КВН, высокий стиль, а вы “Комеди” матом ругаетесь! Дело не в этом, всё это юмор, и его очень много, он уже из ушей лезет. Должен быть хлеб с изюмом, а у нас один изюм, хлеба нет!
Я очень хочу посмотреть на “комедиклабовцев” и прочих смехачей, когда их время кончится.
– А оно кончится?
– Оно кончится.
– Вы же сказали, что сейчас время компромиссов – то есть можно кое-что и простить…
– Я же сказал, что ушел во внутреннюю кочегарку, и это время проходит в стороне от меня. Я вижу, как люди ломаются, и могу сказать: у меня нет друзей среди актеров. Именно потому, что они все пошли на компромисс.
– Все?
– Все.
– А ваш коллега Булдаков?
– Он с самого начала. “Короля играет свита”, в “Охоте” мы все сознательно играли главного, а главным написан Генерал. В то время на всех фестивалях не было приза за ансамбль, а 12 призов за “главную мужскую роль”, давать было еще не принято. И вот везде призы за “Охоту” стали давать Леше, и он поверил, что он главный, лучший и единственный. Он стал очень серьезно к себе относиться и держаться обиняком, требовать себе гонорары, несоизмеримые с нашими, требовать лучшие условия, снисходительно относиться к товарищам. Он сам не заметил, как стал “свадебным генералом”.
Помните 1937 год, когда люди проверялись тем, что писали донос на неугодных или не писали. Семен Стругачев, вы должны его помнить по роли Левы Соловейчика из “Особенностей”, все время говорил, что он мне друг, товарищ и брат. Когда мою жену уволили из театра, где она семь лет успешно работала режиссером, один из первых подписал на нее донос, лживую характеристику. Я не мог поверить в это, прямо спросил его в глаза. Семен юлил, говорил, что это не его подпись…
– Как же вы на съемочной площадке общаетесь, если партнеры не друзья?
– Сыграть я могу все, что угодно. Даже любовь. Даже зеленый огурчик с пупырышками на грядке.
Андрей Морозов
