Вокруг Арктики большая шумиха. Пишутся программы, создаются комитеты. А что там, в Арктике, происходит сейчас на самом деле? Об этом «Город 812» спросил у полярника с 30-летним стажем, находящегося сейчас на ледовой базе «Мыс Баранова», ведущего инженера-метеоролога Владимира Власова.
Справка: «Мыс Баранова» – крупнейшая российская полярная станция, расположенная на 79 градусе северной широты на архипелаге Северная Земля. В конце лета из Петербурга туда отправилась высокоширотная арктическая экспедиция. Погода на «Мысе Баранова» сейчас почти такая же, как в Петербурге: -21°С, ветер 4 м/с. Мы связались с полярной станцией через Интернет.
Полярная станция ” Мыс Баранова”. Архипелаг Северная Земля
– В Арктике теплеет? Что будет, если льды растают?
– Заметно небольшое потепление: сильных морозов – до минус пятидесяти – я в последние годы не помню. Позапрошлым летом мы зафиксировали экстремальную жару +13°С при норме до +5°С. Но это не показатель. В краткосрочный отрезок времени – 30–40 лет – может, есть потепление. А в целом тенденция может быть как положительной, так и отрицательной с небольшими колебаниями. Если мерзлота и растает, то не вся и не сразу. Где-то это может обернуться катастрофой, а где-то люди приспособятся.
– Шумиха вокруг арктической темы с чем связана?
– Идет борьба за ресурсы и сферы влияния. Добывать ископаемые тут пока дорого, но со временем придется: так как на Земле месторождения не безграничны и рано или поздно иссякнут. Ну и прогресс не стоит на месте: современная техника и уровень развития технологий уже позволяют добывать углеводороды в Арктике. Хоть, повторюсь, это дорого.
– Россия и другие страны чего хотят от Арктики: сохранить экологию или заработать побольше денег? Одно другому противоречит?
– Все хотят получить доступ к ресурсам и, соответственно, получить в итоге много денег. Экология тоже важна – сейчас ей больше внимания уделяют, чем раньше. Но это не главное.
– Насколько может быть востребован и выгоден Северный морской путь? Что должно произойти, чтобы им стали активно пользоваться?
– Севморпуть станет востребован, когда по нему будет что возить. Судя по тому, как сейчас закладывают и строят ледоколы, планы у наших большие. Конечно, через Арктику ближе возить, чем через Индийский океан. Если обеспечить надежную навигацию, то это окупится. Ну и с военной точки зрения, само собой, важно. Это стратегический транспортный маршрут.
– Насколько активны сейчас военные всех стран в Арктике?
– Активны все, кто имеет доступ в Арктику. То есть те, у кого есть ледокольный флот: Америка, Канада, Норвегия, Германия, даже Китай и другие страны тоже. Но Россия впереди планеты всей, естественно.
– Несмотря на множество арктических конгрессов и форумов, реальные поселки в Арктике не слишком хорошо живут. Где-нибудь в российском Заполярье происходит что-то позитивное?
– Поселки живут не очень хорошо – это мягко сказано! Но, с другой стороны, они ничего не производят, живут на дотациях. И перспектив развития – никаких, может быть, кроме туризма. Поблизости от комбинатов, портов, нефтепроводов еще можно работу найти, а в маленьких поселках с этим сложно. Оленеводство, рыбалка и народные промыслы не окупают затрат на их содержание. Развивать эти поселки никто не собирается. Но если их закрывать, то людей надо куда-то пристраивать – а куда? Вот и выживают, кто как может.
– Какая сейчас самая главная проблема в Арктике?
– Проблема та же, что и раньше: это люди. Много временщиков, нехватка квалифицированных кадров. С экологией тоже проблема, но последние годы ее хоть пытаются решать. Арктика ржавым железом завалена: миллионы бочек из-под солярки, брошенная техника, локаторы, дома. Загажено так, что на многие годы вперед работы хватит.
Остатки деятельности человека
– Какие самые заметные перемены произошли в Арктике за последние годы?
– Когда я начинал работать на севере, мы переговаривались морзянкой на средних волнах. Никакой другой связи не было. А сейчас у нас есть Интернет, телевизор – 5–6 каналов – и телефон: можно прямо в Питер звонить.
Елена Роткевич
