На этой неделе КГИОП должен провести выездную проверку состояния федерального памятника – Спасо-Преображенского собора, по алтарной стене которого идет трещина. Часть прихожан утверждает, что эта трещина – результат самовольных работ по углублению подвала, которые проводил настоятель Николай Брындин. В соборе их слова опровергают. Эта история как зеркало отражает специфику отношений между петербургским церковным сообществом и мордовской командой митрополита Варсонофия.
Хорошее место
Спасо-Преображенский собор славен многими вещами. Во-первых, это один из нескольких городских храмов, который не был закрыт во времена советской власти (хоть и контролировался одно время обновленцами) и, таким образом, сохранил первозданные интерьеры, традиции и атмосферу, а также сформированную поколениями общину. Он удачно расположен рядом с местами обитания потенциальных влиятельных прихожан – Большим домом и жилым комплексом «Парадный квартал», где любят покупать квартиры смольнинские чиновники. Наконец, в этом соборе служили отец и брат патриарха Кирилла, и, по легенде, крестился Владимир Путин.
Заняв петербургскую кафедру в марте 2014 года, уже в августе митрополит Варсонофий назначил в Спасо-Преображенский собор настоятелем протоиерея Николая Брындина. Отец Николай – один из ближайших членов команды нынешнего правящего архиерея, пришедший вместе с ним из Мордовии. Он также занимает очень важный пост главы епархиального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению.
До прихода Николая Брындина настоятелем собора был брат патриарха Кирилла протоиерей Николай Гундяев. Который по причине слабого здоровья передал реальное управление всеми делами председателю приходского совета протоиерею Борису Глебову. Теперь Николай Гундяев – почетный настоятель, а Борис Глебов – просто священник храма.
О том, что старые прихожане не сильно довольны новым настоятелем, в церковной среде говорили с самого начала. Однако это были не больше чем эмоциональные оценки в духе «у Глебова был хороший хор, а Брындин его загубил».
Летом нынешнего года появилось письмо прихожан, под которым стоит более тридцати подписей (это примерно 10% от старого костяка прихода, но недовольных больше, так как не все согласились поставить свою подпись). Письмо адресовано патриарху Кириллу, губернатору и в КГИОП. Кирилл, как уверяют, письмо получил – более того, в конце августа ожидался его несостоявшийся визит в собор.
Часы вернули, корцы – нет
Прихожане пишут, что с приходом нового настоятеля исчезли старинные кружки для сбора пожертвований и корцы – ковшики, из которых запивают после причастия. Старинное Евангелие в серебряном окладе, на котором всегда совершались службы, также исчезло и заменено новым. Также в письме говорится, что выброшена старинная библиотека Николая Гундяева и старинные священные облачения. Но исчезновение этих последних прихожане проверить не могут, так как они должны храниться в алтаре, доступа в который у прихожан нет.
Авторы письма, с которыми пообщался «Город 812», считают, что все эти вещи исчезли просто потому, что настоятель из Мордовии считает их «рухлядью». В самом письме говорится, что они «выброшены на помойку». «Вскоре после прихода Брындина сняли со стены старинные швейцарские часы, по которым прихожане еще в блокаду время сверяли. Но тогда у нас еще сохранялся контакт, мы стали спрашивать об их судьбе, и часы вернулись на место», – рассказал «Городу 812» один из авторов письма.
Вместо старинных серебряных ковшиков появились пластиковые одноразовые стаканчики, «как на дегустации в супермаркете», столы накрыли клеенками. В храме появились цветы в пластиковых вазочках. Новый настоятель переехал жить в принадлежащую приходу квартиру напротив собора, которая раньше использовалась для «общественных» нужд – в качестве ризницы и для приема гостей. В церковной лавке появились ярко подсвеченные витрины с иконами, которые стали световой доминантой собора. Из храма ушли трое священников и один дьякон, разом было уволено 9 церковнослужителей («работники» храма – продавщицы свечек, уборщицы и т.д.), поменялись преподаватели воскресной школы, сократился хор.
Во время проповеди новый настоятель, к ужасу прихожан, сравнивает причастие со средством для мытья окон (оно очищает душу так же, как шампуни – окна) и делает «оскорбительные замечания». «Вам что, пакета риса жалко?» – приводят они в письме его слова, сказанные по поводу того, что никто не оставляет в церкви еду для поминок. Кроме того, утверждают авторы письма, Николай Брындин чистил и ремонтировал древние иконы без привлечения специалистов, а также привинчивал шурупами к старинному кресту искусственные цветы.
Зато теперь чисто и красиво
«Город 812» попросил отца Николая Брындина прокомментировать это письмо. От имени настоятеля с журналом пообщался священник Феодосий Амбарцумов. Большинство претензий он, совершенно, впрочем, справедливо, считает субъективными. Хор стал не хуже, а лучше, воскресная школа тоже стала лучше. Старинное священническое облачение и старинные книги на месте, заявил о. Феодосий. Массового увольнения церковнослужителей он не помнит, а священники действительно уходили – но это естественный для всех церквей процесс.
«Как их задевает сравнение причастия с очисткой стекол? Причастие – это очищение души. Христос в своих притчах постоянно приводил житейские примеры, делал сравнения с пастухами и овцами. Когда у каких-то людей задето самолюбие и гордость, они ищут поводы для обвинений. Наваливают эти обвинения в кучу, чтобы создать картину бедствия в соборе. Да и действительно ли это прихожане? Ведь мы не знаем их имен», – говорит он.
Да, не употребляются старые корцы и кружки для сбора денег – но что в этом страшного? Они никуда не делись, где-то лежат. Евангелий в церкви несколько, в разные дни служат на разных. А то, что отремонтировали старинные иконы и восстановили утраченные элементы, – только хорошо: «Если бы мы этого не сделали, они бы обвиняли нас в том, что мы не ремонтируем иконы». Все эти работы проведены лицензированными специалистами, уверил о. Феодосий.
Однако зря приход тратился на лицензированных. Дело в том, что церковная утварь охраняется лишь в двух случаях. Если иконы являются составной частью иконостаса, а сам он включен КГИОПом в список предметов охраны как деталь интерьера памятника. Или если эти иконы прежде числились на балансе музея и остаются предметами музейного фонда (так, например, обстоят дела в Сампсониевском соборе). Во всех остальных случаях иконы и прочую утварь никто не охраняет, хотя бы на них и оставались инвентарные номера, присвоенные еще при советской власти, а сами они были древними. В таком случае их утрата или повреждение – не более чем вопрос совести и вкуса настоятеля.
Таким образом, если отбросить эмоции, обиженные прихожане и представитель настоятеля практически не противоречат друг другу. Они просто по-разному оценивают одни и те же вещи. И это отличная иллюстрация глубоких ценностных расхождений между петербургским церковным миром и управляющими им выходцами из Мордовии. Точно так же и те нововведения, которые о. Феодосий попросил отметить как заслуги нового настоятеля – появление складных табуреток и установку динамиков, – в письме старых прихожан оцениваются негативно. Они считают, что у священников должны быть (и были) такие голоса, чтобы их слышали без микрофонов, а сидеть в главном гвардейском соборе и вовсе не пристало – для этого есть другие церкви. Еще одно достижение нового настоятеля – привлечение на службу детей-инвалидов – попытка компенсировать отток прежних прихожан, говорят авторы письма.
Кто копал подкоп
Другое дело – физическое состояние самого собора. Тут все серьезно. По словам авторов письма, Николай Брындин затеял работы по углублению подвала собора, чтобы перенести туда туалет, который прежде находился в алтаре. В результате работ из-под земли пошли грунтовые воды. Вообще, выход грунтовых вод для старых петербургских зданий чрезвычайно опасен: пока деревянные сваи, на которых они стоят, находятся в воде, с ними ничего не делается. Но как только воды уходят и происходит контакт с воздухом, сваи начинают гнить. Сейчас небольшая трещина на стене храма, которая была и прежде, выросла до самой крыши.
Один из авторов письма показывал «Городу 812» часть стены собора, обнесенную строительным забором, с приваленными к ней мешками. По его словам, этими мешками закрыт в преддверии визита контролеров «подкоп», сделанный новой церковной администрацией в процессе переноса в подвал туалета и подключения его к канализации. Из-за него и пошла трещина.
О. Феодосий уверенно заявил, что никаких работ в подвале не велось, туалет из алтаря никто не переносил, потому что его там и не было. Во время повторной экскурсии на место предполагаемого «подкопа» было сказано, что забор поставлен в рамках ремонта куполов (такой ремонт действительно ведется и согласован с КГИОПом). Однако прямой вопрос о наличии «подкопа» вызвал явное затруднение. В итоге с участием нескольких прихожан, поддерживающих политику Николая Брындина, была сформулирована официальная позиция: «Никаких работ, не согласованных с КГИОПом, не проводится». В КГИОПе «Городу 812» сообщили, что работы, связанные с подвалом и фундаментом, не согласовывали.
Теперь весь вопрос – будет ли ожидаемая выездная проверка КГИОПа проверять наличие «подкопа», и если да – то что она там обнаружит.
Антон МУХИН
