Как можно снести технически безупречное и архитектурно утонченное Пулково-1?
.
«Ты видел уже наш новый аэропорт?» – гордо спрашивает собеседника, проезжая на траволаторе в сторону сателлита Пулкова в фильме 1974 года «Повесть о человеческом сердце» герой Кирилла Лаврова. Траволатор, сателлит. В начале семидесятых это были совершенно неизвестные слова не только для Ленинграда, но и для всей советской архитектуры.
Технически безупречный, архитектурно утонченный и, одновременно, лапидарный, ставший в год открытия самым крупным пассажирским аэропортом страны, новый Пулково мог дать крупную фору невнятному на те дни столичному Шереметьево-1, построенному на 9 лет раньше, в 1964 году. Да и не только Шереметьево. Берлинский Тигель был куда более строительно экономен и куда менее функционально организован. А ведь он был открыт для гражданских рейсов только в 1975-м, на 2 года позже Пулково.
И это неудивительно. При проектировании Пулково-1 со служебным названием «аэропорт Шоссейная» его авторы Александр Жук и Жан Вержбицкий проехали в служебных командировках по столичным аэропортам союзных республик и стран Европы. Как профессиональные технологи (тогда еще не было нынешних отечественных строгих норм и правил проектирования аэропортов) они обговаривали со служащими проблемы эксплуатации терминалов. И – как итог – при входе, въезде или прилете в Пулково любой пассажир по сей день может сразу понять, куда ему нужно следовать внутри аэропорта. Это функционально. А архитектурно – поэтика простой формы, несомненно, лучших мастеров ленинградской архитектурной школы, сумевшей к началу 70 х оправится за два десятилетия, прошедших после начала партийной борьбы с излишествами, – доходчива и образна.
- Снимки из архива вдовы автора эскизного проекта Пулково-1 Жана Матвеевича Вербицкого (на фото) – Ирины Красиковой
Кстати, об образе. Вы не обращали внимание на то, что, как ни странно, семантика образа Пулкова вполне схожа с архитектурным приемом, примененным 13 лет раньше на Пискаревском мемориале? Он спроектирован другими мастерами: Александром Васильевым и Евгением Левинсоном. И несмотря на функциональную несоотносимость двух объектов, тот же долгий ландшафтно безупречный проход (проезд) к центральному объекту комплекса, тот же почти скульптурный оправданно симметричный образ. Это не просто архитектурный, это почти скульптурный ответ на главный проектный вопрос «Что за станция такая?»
Станция – Ленинград. Так эту станцию понимали Жук, Вержбицкий и Вланин. (И вполне оправдано то, что в продолжение скульптурной традиции в удачном здании Пулкова-3 Николаса Гримшоу так много места уделено скульптуре, например, центральному “Авиатору” Дмитрия Каминкера. Это, в том числе, и развитие вектора Пулкова-1.)
Условием конкурса 2009 года было сохранение работы Жука
К этим будущим культовым 5 стаканам, (или кастрюлям, как хотите) Александр Владимирович Жук ходил на авторский надзор пешком, почти ежедневно, по 3 километра от Пулковского шоссе. Строительный грузовик иногда подхватывал всю жизнь безлошадного, бессeребренного, да и беспартийного архитектора.
Когда потом, через 30 лет, ему, уже старику, академику, народному депутату и народному архитектору молодые студенты жаловались на легкое недомогание, он говорил: «помню, тогда, в 1971-м, раненный на фронте, проходя пешком по 6 км каждый день, тоже слегка недомогал. И ведь ничего. Обошлось».
- Народный архитектор СССР, академик Российской академии худоджеств Александр Владимирович Жук
Все возможные заслуженные и народные награды и звания, премии и Госпремии Пулково-1 и его авторы начали получать сразу, еще до окончания строительства. А через 35 лет одним из условий объявленного городом в 2008 году архитектурного конкурса на строительство. Пулково-3 стало сохранение здания терминала работы Жука и Вержбицкого. Что и было неукоснительно выполнено победившей командой звездного британского архитектора Николоса Гримшоу.
На сайте бюро Гримшоу, кстати, и сегодня говорится о сохранении существующего архитектурного контекста, как о своей заслуге. Надо сказать, что и на церемонии открытия терминала «Пулково-1» после реконструкции 2014 года, где присутствовал нынешний вице-губернатор Петербурга Максим Соколов (в те дни ещё министр транспорта), на табло и транспарантах доносились победные отчеты о сохранении здания работы академика Александра Жука при реконструкции. Казалось тогда, для ВВСС (“Воздушные ворота Северной столицы” – оператор “Пулково”) это стало своеобразным брендом.
В открытом небе всем терминалам не уместиться
Но дух тех дней как в воду канул. И уже сегодня тот же господин Соколов утверждает, что «сохранить его (старый терминал Пулково – А.Ш.) с функциональной точки зрения очень сложно. Я бы сказал, практически невозможно». А формальной причиной этим внезапным изменениям настроений чиновников стало вполне уместное и похвальное желание города стать пионером в отечественном освоении программы открытого неба 7 степени. Подписанная программа предполагает открытость с 1 января 2020 года аэропорта Петербурга для крупных авиационных лоукостеров. Их присутствие, несомненно, обогатит палитру еще недавно почти закрытого для бюджетных международных пассажирских авиасообщений города с авиационным кодом LED.
Вы спросите, можно ли эту программу осуществлять с других питерских аэропортов, например, со «Ржевки»? Ответ – однозначно нет, так как при формировании инвестиционной программы и соглашения о государственно-частном партнерстве по реконструкции, развитию и эксплуатации аэропорта «Пулково», подписанной 29 апреля 2010 г. город взял обязательство эксплуатировать в своих границах только один аэропорт. И этот аэропорт – Пулково.
И, казалось бы, если раньше, ещё в 2019 году руководство ВВСС предполагало, что присутствие лоукостеров вполне может быть обеспечено действующей инфраструктурой южного и северного крыльев терминалов, то сейчас в мастер-плане задания по проекту планировки территории под расширение аэропорта уже и вовсе не найти существующего здания Пулково- 1.
Нет архитекторов Пулково, нет и проблем
Нет уже ни Александра Жука, ни Жана Вержбицкого. Спросить у авторов Пулково-1 как они относятся к идее сноса их творения не получится.
«Кастрюли», «пароход», «пять стаканов сверху» – такими шутливыми названиями увенчали горожане Пулково-1. Ничего в этом удивительного нет, так же Муравейником зовут знаменитый жилой дом Натальи Захарьиной в Сестрорецке, а другой ее же соседний шедевр в народе именуется «Змей Горыныч».
Но вот постмодернизм ли это в cравнении с другими шедеврами ленинградской школы 1960-70-х? Не факт. Может быть это всего лишь поэтика простой формы, свойственная архитектуре Вержбицкого и Жука тех лет?Те же приемы, только куда менее развернутые в пространстве применены ими в БКЗ Октябрьском. Ее еще предстоит осмыслить в контексте советской аскезы 70-х. Она понятна всем, кто ее видит сверху из самолета или снизу из зала ожидания, с фасада при подъезде по трассе. Она не наивна по сей день. (Хотя,скажем, меры по обеспечению маломобильных групп населения до реконструкции 2014 года в проекте по современным параметрам не соблюдались, но ведь сейчас уже все исправлено сполна.) И уж наверняка, как часто бывает в истории, эта постройка будет не наивна и памятна завтра. Ее уничтожать не собирались и не стали при строительстве терминала Гримшоу, а вот частью нового терминала для лоукостеров она может вполне осмысленно стать, разве нет?
Конечно, то, что на Пулково-1 до сих пор даже не подана заявка на включение в список объектов культурного наследия (ОКН) совершенно удивительно и непостижимо. Необходимые 40 лет после окончания строительства прошли еще в 2013 году. А сама заявка занимает всего две страницы текста, включая иллюстрации (см. Приложение 1).
Совсем недавно Союз архитекторов распространил петицию, в которой в частности говорится: «Стало известно о планах сноса модернистского здания аэропорта Пулково, построенного в 1973 году. Архитекторы Петербурга призывают присвоить зданию статус объекта культурного наследия и сохранить его. Собираем подписи за сохранение модернистского здания Пулково».
Интонация и послание к человеку разумному от Союза пылки и очевидно справедливы, спору нет. Но ведь и пресловутые две страницы текста заявки на включение в список ОКН в ГИОП можно подать и без петиций (хотя с ними, конечно, куда веселее) и любому физическому или юридическому лицу-заявителю. И уже давно было можно, разве не так? К сожалению, ответа от вице-президента Союза архитекторов Петербурга Михаила Мамошина, курирующего охрану культурного наследия на запрос редакция «Города 812» на момент публикации не дождалась. Для включения Пулково-1 в список ОКН сегодня создаются рабочие группы, организовываются совещания. Это отлично. Но сразу вспоминается герой Семена Фарады из «Формулы любви» который спрашивал: «Вам с учениками чинить телегу или нет?» А тем временем Васька (имя крайне похоже на ВВСС) слушает да ест, являясь интересантом объявленного конкурса на проект планировки территории Пулково, по условиям которого нет места старому терминалу
«Пулково 1» и гастроэнторология
Конечно, действующие лица этой долгой дороги в Пулково пытаются всеми силами смягчить накал страстей.
Так, Максим Соколов недавно заявил: «Поэтому всем нам надо будет подумать, что сделать, чтобы ни у кого не было изжоги». Но, судя по всему, от изжоги город обезопасил прежде всего инвесторов (ВВСС). И для охраны их инвестиционно-гастроэнторологического спокойствия в документах на разработку нового проекта планировки территории Пулково нового на всякий случай исключено здание старого терминала. А ведь именно на сайте аэропорта Пулково, находящегося по управлением ВВСС по сей день, поют самые изысканные дифирамбы существующему зданию работы аэропорта работы Жука и Вержбицкого.
Кстати, в правительстве города уже сообщили что над новым образом Пулково к объявленному конкурсу на проект планировки территории работают некие загадочные архитекторы. Найти, кто именно трудится в поте лица над удалением шедевра Александра Жука, нам не удалось. Наверное, действительно, нам надо всем вместе подумать, как их имена заранее засекретить, чтобы ни у кого не было изжоги.
Алексей Шолохов
Интервью о Пулково-1 с архитектором Максимом Атаянцем – см. здесь.
Приложение 1
