В этом году люксовый бренд Louis Vuitton прогремел не своими сумками или одеждой, а скандалами – его обвиняют в плагиате. Знаменитая фирма отвечает обидчикам обвинениями в расизме. Эта история не о мире моды, а о том, как теперь устроено современное общество: без труда можно найти похожие примеры в сфере стрит-арта или музыки. Так что – нет, эта статья не про тряпки и замашки богачей.
Скандалы с руководителем мужского отдела Louis Vuitton Вирджилом Абло случаются примерно каждый месяц. Последний из них сейчас – в самом разгаре.
Чаще всего скандальные истории Абло связаны с плагиатом: к своим 39 годам Абло воровал у брендов, у дизайнеров, даже у инстаграм-аккаунтов с фруктовыми стикерами. Очень редко дизайнеру приходилось отвечать по справедливости: штрафы он никогда не получал, а извинялся лишь изредка.
И в этом августе все повторилось: после показа новой мужской коллекции Louis Vuitton, бренд снова обвинили в воровстве. На этот раз у «худрука» LV противник оказался более чем серьёзный – Вальтер ван Бейрендонк, бельгийский дизайнер, участник Антверпенской Шестёрки* и профессор Королевской академии изящных искусств.
*The Antwerp SIX или Антверпенская Шестёрка — шесть бельгийских модельеров-авангардистов, выпускников Королевской академии изящных искусств в Антверпене. Дирк Биккембергс, Вальтер ван Бейрендонк , Анн Демельмейстер, Дрис ван Нотен, Дирк ван Саен и Марина Йи стали известны после показа своих коллекций на Лондонской неделе моды в середине 80-х.
Доводы у ван Бейрендонка оказались железными: в последнем показе Louis Vuitton схожие вещи были видны невооружёным взглядом: верхняя одежда, плюшевые персонажи, пришитые к пальто, громоздкие ассиметричные очки. Убедиться в очевидном воровстве Абло вы можете сами:
Бельгийский профессор и мэтр моды сильно обиделся.
«Очевидно, что Вирджил Абло — не дизайнер. У него нет собственного языка и видения. Он не может создавать что-то своё несколько сезонов подряд, и это печально. Что касается меня, все эти годы работы в моде я старательно выстраивал свой собственный язык символов. И это мой язык. Это я. А он берет и копирует его. Можно интерпретировать вещи, воссоздавать их по-своему. Но делать такое — просто стыдно».
Получить такую пощёчину от авторитета мировой моды – не то же самое, что прочитать кучу обиженных писем от менее заметных величин или даже судиться с ноунэймами.
Но как вы думаете, сделали в LV хоть какой-нибудь выговор Абло? Конечно, нет!
Даже не заикаемся о том, чтобы уволить… Может быть, авторитетные СМИ и блогеры пытаются подвергнуть Абло cancel culture*? Опять же нет. Наоборот, лучшая защита – это нападение. И защитники Абло нападают на ван Бейрендонка с козырем в рукаве. Козырь этот называется «расизм». Кажется, если противник подкидывает туза масти «ТЫРАСИСТ», то крыть здесь нечем. Поэтому предлагаю рассмотреть ситуацию детально.
*Cancel culture или культура отмены – практика публичного осуждения известных персон. Их перестают поддерживать, могут словесно унижать в Интернете: через соцсети и СМИ. Яркие примеры людей, которые подверглись культуре отмены: Майкл Джексон посмертно (педофилия), Харви Вайнштейн (харассмент), Джоан Роулинг (трансфобия).
Фактически ван Бейрендонка подвергли cancel culture. Если вы думаете, что за него заступился титан высокой моды Vogue, то опять ошибаетесь: развороты журнала редакция посвящает длинным интервью с Абло, но не берёт у ван Бейрендонка даже короткого комментария.
Cancel culture подтверждается и тем, что против ван Бейрендонка выступило крупнейшее издание, посвящённое уличной моде – Highsnobiety.
За месяц в Highsnobiety вышло две длинных статьи, защищающих плагиат (были и мелкие посты, но сейчас я остановлюсь только на развёрнутых текстах). Одна из статей написана главным редактором Томом Беттриджем, что говорит о позиции издания в целом. Автор второй статьи тоже не рядовой сотрудник журнала, а Руба Абу-Нимах – влиятельный инфлюенсер и креативный директор крупного косметического бренда. Короче говоря, это более чем серьёзная поддержка Абло. Стоит только разобраться, в каких аргументах она заключается.
Начнём со статьи Беттриджа: её идея заключается в том, что Абло ни в чём не виноват. Первый центральный аргумент: дизайнеры «старой школы» закостенели в своей гениальности и не переваривают новых течений, которые заключаются в переработке старого: «“Old school fashion people” have always vehemently disliked Virgil Abloh».
«Воровать» – отныне просто некорректное слово, а грань между референсом и плагиатом практически испарилась. Особенно запомнившаяся мне цитата Беттриджа: «Оригинальность в эпоху Интернета – это фарс» («originality in the internet-era is a farcical notion»), а дизайнеры старой школы лишь пытаются это отрицать.
Второй центральный аргумент – конечно, расизм («This dislike is probably (definitely) racial» – «эта неприязнь вероятно (определённо) расовая»), на котором главный редактор Highsnobiety подробно не останавливается, а лишь обозначает как нечто само собой разумеющееся. Беттридж пишет, что ван Бейрендонк – один из тех консервативных людей, которые сильно переживают по поводу доступности высокой моды для цветных меньшинств.
Если вы подумали, что фраза про расизм – случайный вброс, то опять ошиблись. «Антирасистский» аргумент Беттриджа развивает Руба Абу-Нимах – в своей статье она настаивает на том, что вор – на самом деле сам Вальтер ван Бейрендонк, а никакой не Вирджил Абло. Потому что Абло – цветной, а ван Бейрендонк – белый бельгиец, у которого не пересчитать случаев культурной апроприации на показе собственных коллекций. Приведу достаточно объёмную цитату Абу-Нимах, она стоит того:
«И уровень его [ван Бейрендонка] воровства более вопиющий, потому что он расистский и колониальный. Вся его карьера основана на присвоении и колониальном взгляде.
Белый человек, обвиняющий черного человека в краже черной культуры, которую белый человек уже украл, – это смех, если не трагедия.
На протяжении всей своей карьеры Вальтер использовал символику Африки, Южной Америки, Японии и других стран в самых мрачных и откровенных формах. Для начала возьмите коллекцию осень-зима 89/90: коллекцию, вдохновленную культурой и народом Папуа-Новой Гвинеи. В том же году он выпустил комиксы под названием KING KONG KOOK, в котором персонаж Вальтера надевает чехол для пениса, также вдохновленный папуасами Новой Гвинеи. В коллекции весна-лето 2001 он представил татуировки на лице, тоже вдохновленные, как вы уже догадались, папуасами, а также маори Новой Зеландии и нуба из Судана. Между прочим, он использовал образы Лени Рифеншталь, чтобы проиллюстрировать свое вдохновение. Она сама по себе неоднозначная фигура, продюсировала нацистские пропагандистские фильмы Гитлера.
В 1994 году Ван Бейрендонк упомянул маски боливийского дьявола и карнавал в Оруро, известный дьявольскими танцами, где упоминаются порабощенные африканцы, привезенные в Южную Америку. В 2006 году появились упоминания о рапануйских скульптурах острова Пасхи. В 2011-2012 годах есть еще одно упоминание о народах пенде в Демократической Республике Конго, а также об индейцах пуэбло. <…> Вальтер – бельгиец, а у Бельгии не очень хороший послужной список в отношении колониализма. Между 1885 и 1908 годами Бельгия совершила чудовищные преступления против коренного населения Конго».
- Walter Van Beirendonck Men’s Fall-Winter 2011
Иными словами, Абу-Нимах противопоставляет воровству реальному (копированию дизайнов) воровство культурное (заимствование элементов чужих культур). И, конечно, второе оказывается во много раз хуже, даже если оно не задумывалось как воровство вообще.
Вряд ли ван Бейрендонк думал о людях народности пенде в Конго, когда готовил новую коллекцию, или воспевал Гитлера, когда вдохновлялся Рифеншталь. Но от благих помыслов белых людей (а ван Бейрендонк хотел как раз популяризовать чёрную культуру) их творчество не становится достойным, потому что оно расистское и колониальное. Зато первый вид плагиата – открытый и безнаказанный плагиат Абло – остаётся референсом, отсылкой, реминисценцией, называйте это как хотите.
Выходит, воровать осознанно лучше, чем неосознанно заимствовать элементы чужой культуры? Да, выходит, что так.
Сейчас вообще тренд на осознанность: осознанное потребление, осознанное одиночество, осознанный сон… Но есть ли творчество внутри политкорректных разборок?
Если суммировать написанное Беттриджем и Абу-Нимах, воровать можно, если ты угнетённый. Воровать можно адресно и конкретно, ведь искусство состоит в том, чтобы распознавать контексты-подтексты-интертексты, а не в том, чтобы создать что-то новое.
Воровать можно, если до этого воровали у тебя.
Но… воровать нельзя у культур. Забавное заключение: у людей можно, а у культур нельзя. Потому что травмировать целую культуру гораздо опаснее, чем какого-то маленького человечка, будь он профессор, дизайнер или кто-то ещё.
Может быть, поэтому давно не появляется новых глобальных идей, жанров и течений – не только в моде, но и в искусстве вообще – ведь за мировыми сравнениями всех со всеми и гонкой угнетений стало совсем не видно отдельного человека.
В новостных лентах (да и на сайте Highsnobiety тоже) можно увидеть сотни статей про BLM и «чёрное сообщество». Однородно ли это сообщество, расколото ли оно, раздираемо ли оно внутренними противоречиями? Неясно и неинтересно – проще рассуждать о чём-то едином, гомогенном.
Антирасизм и толерантность точно в моде, но когда мы идём на поводу у моды, мы пытаемся угодить большинству. И для этого нужно чем-то жертвовать: иногда новыми идеями, иногда талантливыми людьми. И только в лучшем случае – чем-нибудь из новой коллекции Louis Vuitton.
Дина Тороева
