27 января исполнится 75 лет с момента полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.
Анатолий АНДРЕЕВ, кандидат технических наук:
– Я родился в феврале 42 года. Когда наступило время меня рожать, как вспоминала мама, ее повезли на санках в больницу, и она чувствовала, как ее везут по ухабам. Это санки ехали по замерзшим телам людей… В больнице возле нее стояли хирург и медсестра, и она услышала, как врач сказал медсестре: «Спасаем мать», все равно ребенок в дальнейшем не выживет. Мама подняла руку и показала врачу кулак. Он понял этот жест, и роды прошли успешно…
Татьяна СОКОЛОВА, косметолог:
– Моя мама родилась в Ленинграде 23 сентября, в 41-ом ей исполнилось 16 лет, в этот день она должна была в назначенное время прийти в милицию и получить паспорт. Ради этого события она специально сходила в парикмахерскую, – парикмахерские тогда еще работали,- ей сделали шестимесячную завивку. Мама жила на улице Рубинштейна и утром, принарядившись, пошла по Невскому к Московскому вокзалу, где находилось отделение милиции. И тут началась бомбежка. Завыли сирены, Невский был перекрыт, патрульные останавливали прохожих и направляли их в парадные. Но маме не терпелось взять в руки свой паспорт. Он вырывалась от патрульных и перебегая из парадной в парадную добежала до милиции, где ей в назначенное время вручили паспорт.
Любовь БЕРЕГОВАЯ, создатель народного музея «Дети и дошкольные работники осажденного Ленинграда»:
– В блокадном Ленинграде в детских садах выступали артисты с дрессированными собачками. Иван Иванович Наркевич каждый день выступал вместе со своей мамой в детсадах, детдомах, школах, госпиталях. Как им в блокаду удавалось спасти своих животных от голода? Отвечаю: помогали зрители – сотрудники детсадов делились с артистками столовскими обедами, а дети оставляли для них на тарелках кусочки от своих порций. Корзинки, в которых они перевозили по городу своих собачек, были плотно прикрыты, чтобы у голодных прохожих не возникало желаний…
Людмила ПАВЛОВСКАЯ, в прошлом инженер – радиомеханик:
– В блокаду мы с мамой, – папа был на фронте, а мне было восемь лет, – жили в коммунальной квартире, в одной из комнат которой жила соседка Лиза с мужем Олегом. Однажды, когда Лиза совсем обессилила, Олег отвез ее в больницу, где больных было так много, что многие лежали на полу. Когда Олег приехал в больницу навестить Лизу в очередной раз, ему сказали, что она умерла… Какое-то время мы с Олегом не виделись, а однажды мы с мамой шли дома по коридору, вдруг дверь на лестницу открылась, в квартиру вошла Лиза. Нам стало очень страшно.… Потом выяснилось, что в больнице ошиблись – Лиза не умерла.
Борис ПАВЛОВ, в прошлом доцент ЛИТМО:
– В блокаду были моменты, когда кроме бомб немецкие летчики сбрасывали на город «стрелки» – металлические стержни размером с карандаш. Один конец стрелки был заточенным, на другом конце был стабилизатор. Такие «стрелки» немецкие летчики использовали вместо бомб еще в Первую мировую войну. Мне было тогда семь лет, однажды я заметил на мостовой несколько таких «стрелок»» и, стал их искать и подбирать… Куда они делись потом, не помню – вскоре меня из блокадного Ленинграда по Дороге жизни вывезли.
Николай КОРЕНЮК, бывший преподаватель:
– В начале блокады в Ленинграде сгорели Бадаевские склады. Когда пожар утих, люди приходили на пепелище и выбирали из пепла остатки продуктов. Отец принес со складов липучий коричневый комок – это был сгоревший сахарный песок, который мама потом заваривала утрами, как чай. Помню, как она сидит за столом и перебирает принесенный папой с пожара мешочек пшена, отбрасывая в сторону черные угольки сгоревших зерен, а я сижу под столом, подбираю эти упавшие угольки и жадно грызу.
Валерий СИМОНОВ, инженер:
– 27 января 44-го года над Невой в честь снятия блокады был устроен грандиозный салют. Мне рассказывали: люди шли по улицам, кричали «Ура!» и подмигивали друг другу.
Галина ВАСИЛЬЕВА, диспетчер Никольского храма:
– Мой дядя Константин Львович Лукичев спас в конце блокады икону святого Иосифа Обручника, мужа святой Марии. В то время дядя работал истопником в бане на Охте, однажды к бане подъехал грузовик с растопкой – старыми деревянными утварью и иконами, которые после борьбы с религией в 20-ых годах где-то у кого-то завалялись. Дяде стало жалко бросать икону в огонь, тем более он знал, что святой Иосиф был плотником, а он, дядя, был по профессии плотник, и он тайком от начальства бани отнес ее к себе домой и спрятал… Вскоре дядя погиб на фронте, а его жена потихоньку принесла эту икону в наш храм, который и в блокаду был действующим… Сегодня спасенная икона святого Иосифа висит у нас в алтаре… Наверное, святой Иосиф встретил наверху моего дядю с благодарностью.
Эмилия Кундышева
