Рената Литвинова снимает фильм «Их было три подруги». Гонораров и бюджета нет, зато есть очень много искреннего энтузиазма.
“Меня зовут Петр. А вас?” — ресторатор Митя Борисов разговаривает через дверную решетку с Ренатой Литвиновой. Над головой у Мити железная конструкция, очертаниями напоминающая гигантский ключ. Действие происходит в Доме-музее Алексея Толстого на Спиридоновке, и ключ этот — не бессмысленная железяка, а памятный знак, прибитый 24 сентября 2009 года в честь семидесятой годовщины написания “Золотого ключика”. Сейчас в этих декорациях разворачивается другая история, придуманная Ренатой Литвиновой.
“Сценарий совсем новый, что называется, на конце пера. Все произошло очень быстро”, — Рената надевает медицинский халат. Рабочее название фильма — “Их было три подруги”. Подруг играют, собственно, сама Литвинова (“Я не хотела сниматься, куда интереснее стоять за камерой, у меня на эту роль планировалась другая актриса, но не сложилось”), Татьяна Друбич (“Я Таню давно люблю”) и Ольга Кузина (“Знаю ее лет десять и всегда хотела ее задействовать”). “Все трое — это как одна женщина, разделенная на три периода. Да хоть бы и я — в состоянии любви, в состоянии резкой нелюбви, в постоянном поиске любви — как бутон, который на холоде никак не может распуститься”. — “И он распустится с Митей Борисовым?” — спрашиваю наобум. “Нет, — недовольно машет головой. — Она, понимаете, не про порок и сексуальные потребности. Моя героиня есть напоминание о главной мотивации в жизни — встретить любовь. И, будучи такой потрепанной, такой женщиной с биографией, со шрамами на шее, она тем не менее очень позитивная. Ее постоянно мутузят с места на место, она все время идет на понижение, хотя ниже того места, которое она занимает, и падать некуда (героиня Литвиновой работает в “аварийном здании морга” — И.Д.). Но она все равно ухудшает и ухудшает свое социальное положение. Поскольку, знаете, нет предела понижению. И его не нужно драматизировать — так вот она эту мысль воплощает”.
“Хочу вас предупредить: я влюбляюсь необратимо, — шепчет Рената Мите. Во дворике флигеля, отданного писателем Горьким писателю Толстому в 1938-м, топчется куча народу, главным образом потрепанные женщины с биографиями. Альбина Станиславовна Евтушевская — прядильщица из Моршанска. Ей было шестьдесят четыре года, когда кастинг-директор фильма “Русалка” увидела ее в метро. С тех пор у Альбины Станиславовны появилась новая профессия и собственная страничка в интернете. И вот теперь она здесь, курит в камеру. “Никогда не снималась в массовке, там женщины такие огромные, толстые, — доверительно шепчет Евтушевская, — а у меня глядите, какая талия”.
Регина, врач из Махачкалы, должна была украшать собой небольшой эпизод, но роль разрослась по причине ее киногеничности, и вот теперь она, в желтом платке, зеленой шубе и красных туфлях на каблуках, каждый день здесь, на площадке.
У Татьяны Друбич, сидящей на скамейке возле Альбины Станиславовны, содрана коленка — производственная травма, результат полной самоотдачи (во время драки с врагом падала на асфальт). В окне золотого “мерседеса” величественно курит Сати Спивакова: она, конечно же, главврач больницы, то и дело отправляющая на понижение какую-нибудь очередную неудачницу с сумкой из клеенки.
Я тоже, кажется, дождалась своего эпизода: мне выдают медицинский халат, белую мохнатую шапку по брови, и в таком виде просят присесть на скамейку. Мимо нас на высоченных каблуках под руку с Митей Борисовым проплывает Рената в лиловом жакете с цветами, похожая на женщину-сиреневый-букет. Когда камера выключается, Митя говорит, что, встретив такую женщину на улице, он непременно обратил бы на нее внимание. А еще говорит, что его звали в сериал, сыграть педофила, но он отказался: ухаживать за потрепанными женщинами с биографией куда интереснее.
Другой съемочный день. Лев Данилкин, литературный обозреватель “Афиши”, шепотом спрашивает меня, что я здесь делаю и почему в таком виде. Возвращаю вопрос. “Я вот до последнего надеялся, что это розыгрыш”, — отвечает Данилкин и идет в уголок, репетировать роль поклонника, желающего представить героиню маме. Рената любуется Данилкиным в камеру: “Будете Иосиф”. “Это потому, что у Льва такой же профиль, как у Бродского, — объясняет тихонечко, — А Таня Друбич как из его стихов: “Женщина прекрасная внутри и в профиль” — поэтому ее нужно снимать в профиль”. Операторам: “Ну где же вы? Снимайте Иосифа!”
Следующий жених Тани — Макота, оператор-японец, закончивший ВГИК и уже тринадцать лет живущий в России. “Будете стучаться ко мне в морг, — объясняет Рената, — Вы вообще, что такое морг, понимаете? Перевод нужен?” Табличка “Морг” висит на рассохшейся двери, ведущей в каморку, сразу при входе во флигель. Из “морга” соответствующе пахнет: там всю жизнь прожила и состарилась дочка водителя Горького, которую только недавно, в связи с ухудшением состояния здоровья, отправили в сумасшедший дом. “Хочу вас предупредить — я влюбляюсь необратимо”, — шепчет работница морга длинноволосому японцу.
“Фильм — про любовь. Все равно на эту тему выруливается. Любовь — единственное, что оправдывает присутствие нас с вами в данной точке на данной территории. А почему тема смерти? Это же вечная спутница любви, практически сестра, только ее все отчего-то боятся. Но без нее не было бы никакой ценности жизни”. — “Но ваша-то героиня умрет в конце?” — спрашиваю. “Моя нет. Она неубиваемая. Такой мифологический персонаж. Да и пока она не найдет свою любовь, ее вряд ли отпустят отсюда”.
Съемки фильма о трех подругах планируется закончить в начале мая — всего у группы тридцать семь съемочных дней. “С моим бюджетом, то есть бесплатно, приходится все делать самой. Но это цена независимости. И это мое решение. Многое диктуется теми, кто работает с тобой. Я собрала людей, которые много привносят, и, конечно, я к ним прислушиваюсь”.
Все свои. Свой композитор — Земфира Рамазанова. Свои операторы — студенты ВГИКа Настя и Леша (“Это замечательная концепция — работать с молодыми. Не знаю, с каким таким славным оператором я могла бы сейчас снимать, чтобы у нас был обмен, чтобы он смог что-то привнести. А наши артисты, профессиональные и нет, — это не клуб товарищей. Это — собрание личностей”). С Данилкиным в его репетиционном уголке выводим принцип подбора — “смешные люди”. С несмешным энтузиазмом и мотивацией не про деньги. “Одобряю такой подход, — говорит Митя Борисов, — люди пришли в свой выходной, стоят, мерзнут, и все это не для того, чтобы заработать”.
“Давайте признаемся себе, почему мы здесь, — говорит Друбич, — мы очень любим Ренату. Мы все это готовы делать ради нее. Такая личность”.
