Влиятельные прежде петербургские единороссы лишились поддержки своей партии и неожиданно для себя стали оппозиционерами. Они шокированы и растерянны – система, которую они создавали, депутатствуя много лет, теперь не дает возможности им самим зарегистрироваться самовыдвиженцем на выборы.
Предвыборный Петербург потрясает череда подписных скандалов. Вокруг листов с автографами избирателей кипят ненаигранные страсти. В сражении, где главным оружием служит крючкотворство, жалобы, громкие заявления и тайные сговоры, сошлись городское правительство, редеющая гвардия единороссов полковника Макарова и амбиции самого знаменитого повара страны.
Психически здоровому человеку, профессионально не связанному с политикой, едва ли будет интересно знать подробности этой заварухи. Если совсем коротко, то в схватке амфибий, рептилий и двоякодыщащих каждая из сторон пытается выдвинуть как можно больше лояльных себе кандидатов на выборы и сделать все возможное, чтобы это не смогли сделать оппоненты.
Силы, который Смольный намерен использовать для интервенции в Мариинский дворец (РПСС и «Новые люди») появились в Петербурге, да и в стране недавно. Перед ними стояла задача собрать подписи, чтобы зарегистрироваться на выборы. Работа шла невероятная – за очень ограниченный срок нужно было заручиться поддержкой многих тысяч избирателей. Сделать все честно, по условиям действующего законодательства – это фантастика. Поэтому к самим документам подошли формально, отдали какие-то бумаги, и надеялись на договороспособность избиркомов и админресурс покровителей.
Подписи пришлось собирать и видным «единороссам»: действующим депутатам ЗакСа Андрею Васильеву и динозавру петербургского парламентаризма, выигравшим выборы во все созывы – Сергею Никешину. Их прокатила родная партия, не дав места в списке, и поставив туда более лояльных и менее самостоятельных малоизвестных политиков. Васильев и Никешин расстроились, но руки не сложили – решили попытать счастье в непростой роли самовыдвиженцев. Правда, ничего у них не получилось – прежде преданные им комиссии внезапно проявили щепетильность в работе и обнаружили слишком много брака в подписях. Другие комиссии зарезали кандидатов еще одной стороны конфликта, и все это переросло в череду резких и взаимных обвинений и пламенных оппозиционных речей прежде глубоко системных людей о предвзятости и несправедливости избирательных комиссий.
Вмешаться просили даже Памфилову – и те, и другие, и третьи. На сами подписи внимания, по слухам, никто не обращает. Все прекрасно понимают, что это условие фактически невыполнимое, поэтому подписи в подавляющем большинстве рисуют по базам, которые удается найти. От качества самих документов решение избиркома фактически никак не зависит, оно всегда принимается по направлению ветра. Откуда и куда этот ветер подует – определяется в ходе длинных цепочек договоренностей, по телефонному праву. Так все сделано специально, чтобы слишком умные и активные ясно понимали – для посторонних в политику путь закрыт. Только теперь об этот непреодолимый по-честному барьер бьются не совсем уж чуждые властям люди, а даже те, кто лично голосовал за такое законодательство. И вместо реальной избирательной кампании все эти кандидаты заняты коварными подковерными потасовками, непонятными и неинтересными реальному избирателю.
Всей этой бессмысленной дурной суеты можно было бы избежать разом. Просто разрешить кандидатам регистрироваться по избирательному залогу, причем доступному человеку со средней зарплатой. Механизм очень простой – если кандидат набирает установленный законом минимум голосов, то заложенные средства ему возвращают, а если не набирает – то не возвращают. Никаких тебе дантевских страданий с кипами бумаг и шпионскими играми в комиссиях. Такая практика есть в Британии и Франции, и еще в нескольких странах первого мира.
Интересно, что до 2009 года в Петербурге также можно было выдвинуться по залогу, в качестве альтернативы сбору подписей. Но потом эту возможность убрали. Иначе порог вхождения политику сильно понизится, контролировать все станет намного сложнее. Сегодня это точно никому не нужно.
Святослав Афонькин
