29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился фельетон «Окололитературный трутень» об Иосифе Бродском. Этот текст дал старт травле поэта, которая вылилась в итоге в судебное разбирательство о тунеядстве и в приговор судьи Дзержинского суда Ленинграда Екатерины Савельевой, затем подтвержденный городским судом Ленинграда, о высылке на 5 лет поэта в Архангельскую область.
Предисловие из Смольного, эпилог со Старой площади
Казалось бы, в этой истории достаточно изучено многое. И последующее через 1,5 года после первого приговора освобождение Бродского из ссылки по апелляционному решению Верховного суда РСФСР большинством исследователей приписывается только настойчивости известных деятелей культуры, активно защищавших молодого поэта.
Но совсем недавно историк Ольга Эдельман, работая в госархивах над большим проектом, случайно обнаружила абсолютно новые материалы дела Бродского.
Сказать, что эти материалы уникальны — ничего не сказать. Ольга Эдельман обнаружила настоящую историческую бомбу. И теперь, после ее аргументированного исследования, очевидно, что удивительно скорое освобождение Бродского из ссылки было связано с партийной борьбой внутри ЦК КПСС.
Но что ещё более удивительно — то, что эта история тесно переплетена с принудительной отставкой Никиты Сергеевича Хрущёва в октябре 1964 года и борьбой внутри президиума ЦК КПСС. Набравшая силу Ленинградская партийная организация во главе с первым секретарём Ленинградского обкома партии Толстиковым должна была быть нивелирована инициаторами отставки Хрущёва в октябре 1964 года всеми правдами и неправдами.
- Хрущев и Брежнев общаются с космонавтами по телефону незадолго до дня отставки Хрущева. Осень 1964 года
Известно, что отставка Хрущёва была организована Леонидом Брежневым, затаившим нешуточную обиду за его снятие Хрущёвым с поста председателя Верховного Совета СССР. А помогал ему в организации свержения Никиты Сергеевича заведующий административным отделом ЦК Николай Миронов, курировавший в ЦК КПСС ни много ни мало силовые блоки страны. Это был настоящий серый кардинал СССР. При этом сказать, что он жил или мыслил на широкую ногу, ни в коем случае нельзя, напротив, он был достаточно принципиален и скромен в рамках критериев времени, в котором он жил.
Перед решающим броском на Хрущёва, состоявшимся 13 октября 1964 года, Миронов должен был в кулуарах Президиума ЦК сразиться с руководством Ленинградского обкома партии. Первый секретарь обкома еще совсем недавно, в 1962 году, поставлен на должность самим Хрущевым, и, несомненно, был благодарен ему. Обезоружить его собирались доказательствами серьезных недостатков в работе. И тут, судя по всему, в том числе и по данным исследований Ольги Эдельман, как нельзя кстати, пригодилось дело Бродского, вынутое Мироновым из материалов Генеральной прокуратуры, которая по его поручению пыталась опротестовать очевидно несправедливый приговор Дзержинского районного суда.
В этой истории удивительное многое. Но одно из самых удивительных обстоятельств – это то, что ни зав. административным отделом ЦК Николай Миронов, ни Генеральная прокуратура СССР в течение достаточно длительного времени не могли совладать с железным кулаком Ленинградского обкома партии, на щелчок отбивавшую все запросы и протесты Генпрокурора СССР Руденко, инспирированные серым кардиналом ЦК КПСС Николаем Мироновым на очевидно несправедливый приговор Бродскому.
Хронология событий
29 ноября1963 года | Публикация фельетона Окололитературный трутень в «Вечернем Ленинграде», начало судебного преследования |
29 февраля 1964 года | Николай Миронов, заведующий отделом административных органов ЦК КПСС, сообщает Генеральному прокурору Руденко о беззаконии в отношении Бродского |
Март 1964 года | Для проверки в Ленинград был командирован сотрудник прокуратуры РСФСР |
12 марта1964 года | Прокуратура 1 раз отчиталась Миронову, что с делом Бродского все в порядке – Бродский правильно привлечён к ответственности. |
13 марта1964 года | Районный суд города Ленинграда выносит приговор: выселить Бродского из Ленинграда сроком на пять лет |
25 марта 1964 года | Бродский сослан в Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская (Норинская), в которой прожил полтора года |
3 октября 1964 года | Миронов снова заинтересовывается делом Бродского. 3 октября подает в ЦК КПСС докладную записку о том, что ленинградская писательница Грудинина просит пересмотреть дело Иосифа Бродского |
13 октября 1964 года | Внеочередной Пленум ЦК КПСС. В результате заговора Брежнева и Миронова Хрущёв смещён с поста, начинаются внутренние политические изменения |
19 октября 1964 года | Гибель Николая Миронова в авиакатастрофе |
Весна 1965 года | Начинается создание межведомственной комиссии для пересмотра дела Бродского |
4 сентября 1965 года | Верховный суд РСФСР удовлетворил протест прокуратуры по делу Бродского. Срок его высылки был сокращен до одного года и пяти месяцев, то есть до фактического |
.
Аглая Топорова: Бабушку удивляло, почему именно в этот момент, почему именно с Бродским?
В судебных заседаниях Бродского защищала адвокат Зоя Николаевна Топорова, юрист с уникальной биографией (всего она проработала в Ленинградской коллегии адвокатов сорок семь лет). Мы поговорили с внучкой юриста Зои Топоровой писателем и журналистом Аглаей Топоровой.
— Аглая, старшая половина вашей семьи была посвящена в подробности дела, связанные с судебным процессом над Иосифом Бродским. Вы можете прокомментировать новые материалы по этому делу, открытые историком Ольгой Эдельман?
– Бабушка много рассказывала про дело Бродского, но никогда не упоминала в этой связи какой-то партийный заговор. Другое дело, что, конечно, такое вполне могло быть – как мне кажется, сейчас мы узнаем много того, чего не знали раньше, просто вообще про устройство мира, политики, культуры и много другого всего. Поэтому вполне возможно, что и какой-то внутрипартийный заговор мог быть.
Бабушка рассказывала, что ее очень удивляло, почему вдруг, почему именно в этот момент, почему именно с Бродским? Почему в конце концов такое громкое дело возникло только в 64-м, а не в 60 году, не в 61 м? Нет, наверняка существовала какая-то борьба партийно-хозяйственная. Тут удивляться нечего, потому что вряд ли такой фельетон мог появиться в газете просто без какой-то визы обкома или горкома партии.
– Вы говорите про первый фельетон в газете «Вечерний Ленинград», которая, которая начала травлю Бродского?
– Да. «Окололитературный трутень». Так назывался тот фельетон.
– Автор фельетона, Лернер, (также была подпись штатных журналистов Ионина и Медведева), насколько я понимаю, писал его вполне искренне, никаких особых высоких заказов у него не было.
– По-моему, он не был даже профессиональным журналистом, он был какой-то общественник или дружинник. В том понимании общественник.
– 17 декабря 1963 года Лернер на заседании секретариата Союза писателей зачитал письмо прокурора Дзержинского района о предании Бродского общественному суду. Правление Союза согласилось, а также вынесло решение «просить прокурора возбудить против Бродского и его „друзей“ уголовное дело». И вроде как даже после этого Бродскому говорили, что надо бы ему съездить в Москву, затеряться, и, возможно, все закончится хорошо.
– Бабушка моя всегда считала, что все надо делать по закону, и вряд ли она могла дать такой совет. Сколько ей было в 64-м? Получается, 55 лет, а работала она с 19 лет. То есть она была юрист с колоссальным опытом и стажем. Поэтому она считала, что все нужно делать по закону И в принципе, если что-то не получилось, то, она была уверена, всегда можно добиться пересмотра в ходе апелляции, на кассации, после обращения в Верховный суд. Собственно, в результате так и получилось – Бродский не пять лет отсидел, а полтора года, так?
– Да, ровно 18 месяцев. А ваша бабушка специализировалась на уголовных или гражданских делах?
– Она была универсальным адвокатом – и на уголовных, и на гражданских. И на хозяйственных. И на политических. Она всем занималась.
– И она верила в советское правосудие?
– В смысле верила в сталинское правосудие?
– Нет, не в сталинское, а в советское?
– Она была достаточно человеком циничным в том плане, она советскую власть не любила, и понимала, что это все ужасно, но верила, что можно чего-то добиться. Даже в самых неблагоприятных обстоятельствах. Она, например, в 38-м году дала телеграмму Сталину. Потому что ее несовершеннолетнего подзащитного приговорили к расстрел за преступление, совершенное до указа о возможности расстрела несовершеннолетних. Этот приговор отменили. Она несколько раз добивалась оправдания даже в сталинское время.
Вы понимаете, в советской адвокатуре тех лет по большей части были люди, которые начинали работать еще до революции. И их дети, их ученики. И у них были немножко другие понятия. Нам трудно сейчас представить. Они действительно были высокопрофессиональными людьми. Судебная власть была. По крайней мере, она пыталась быть хоть как-то независимой от государства, от партии. Хотя, конечно, бабушка, по крайней мере, так рассказывала, были судьи другого толка, в частности, судья Савельева – это была какая-то страшная партийная, слово хотела сказать, нехорошее слово. Какая-то невменяемая партийная шваль, которая просто отрабатывала программу, которая вообще не понимала, о чем в зале суда идет речь.
– Ваша бабушка ведь знала Бродского и до этого дела?
– Да в 57-м году Бродский и его друзья Евгений Уманский и Шахматов решили покинуть СССР с помощью высших сил. Они поехали в Армению, поднялись там на гору, рассчитывая мистическим способом перенестись на Арарат, который находится в Турции. Этот план, как известно, не сбылся. Но поскольку они успели рассказать о своем блестящем плане разным знакомым, то, естественно, на них настучали. И их прямо там, кажется, они даже на гору подняться, не успели. Их, разумеется, приняло КГБ за попытку перейти границу. Кого-то посадили. А кого-то отправили в дурдом. А Бродский, поскольку в 1957 году он был ещё несовершеннолетни, избежал наказания. А потом удалось, в том числе не без усилий моей бабушки, как-то это дело уладить.
– А кто их познакомил? Отец ваш, может быть?
– Точно не отец. Он был младше и из других компаний. Думаю, что родители обратились просто. Бабушка была известным адвокатом с хорошей репутацией и не особо дорогим при этом.
– Извините, она была в партии?
– Конечно, нет.
– А тогда с этой телепатической миграцией, в итоге Бродскому ничего не было из-за усилий вашей бабушки.
– Да. То есть его дело не рассматривали. Тогда, в советское время, были истории, как взрослые бандиты привлекают молодёжь в преступную деятельность, а потом молодой человек перестраивается и идёт строить коммунизм. Это типа добрые следователи. Но суть в том, что Бродский после этого попал на карандаш в органы.
- Зоя Топорова. 1991 год. Кадр из фильма “Дело Иосифа Бродского”
.
Такие дела не могут не контролироваться
– Как вам кажется, действительно ли ленинградское правосудие в то время действовало независимо от кого бы то ни было, в том числе и от Ленинградского обкома партии, от Василия Толстикова, который был за два года до этого процесса в 62-м году был назначен Хрущевым первым секретарем обкома партии? И независимо от Москвы. То есть действительно ли эта Савельева принимала самостоятельное решение? И впоследствии ее независимое решение независимо подтвердил Ленинградский городской суд? Было ли это самостоятельно, с вашей точки зрения?
– Думаю, что нет. Я думаю, что вся эта история не могла возникнуть без влияния, без какой-то инициативы партийных органов, потому что история абсурдная. Да, закон о тунеядстве, принятый в советское время, был законом, который обязывал людей работать. Но абсурд заключался в том, что нельзя было сказать, что Бродский не работал. И бабушка рассказывала про знаменитый момент на суде, когда прокурор поделил заработки Бродского и получилась какая-то минимальная сумма, типа можно ли жить на 80 копеек в день? – спрашивал прокурор.
А Бродский ему ответил, что в тюрьме меня на 40 копеек кормят и ничего, живу. Как-то так все происходило. Конечно, влияло партийное начальство. Потому что, например, бабушку мою после самолетного дела в 1972 году, отстранили от политических процессов, просто запретили участвовать.
– Но это было уже значительно позже, уже при зрелом Брежневе, в 72 году.
– Да, позже, но все равно все равно это как-то действует. Постоянно были неприятности. Но, понимаете, одно дело, если, бы судили какого-нибудь просто тунеядца, который пьет с утра до ночи, лежит на диване, не хочет работать. Его судили, наверное, в соответствии со всеми нормами социалистической законности тогдашней. Но с Бродским л другой процесс, публичный. Процесс был резонансным, подключались уже все, кто могли подключиться.
– На бабушку оказывалось какое-то давление во время процесса? Она рассказывала об этом?
– Она рассказывала, что, когда выходила из зала суда, какие-то дружинники постоянно говорили гадости. И говорили про моего отца, что вот ты, адвокат, а знаешь, что у тебя сын тоже стихи пишет? Но ее это особенно не пугало.
– Была пуганная?
– Неприятно было, конечно, противно, но это не так уже ее пугало. Она просто незадолго до этого защищала солдата срочной службы, который расстрелял семь человек. Это было первое такое дело в Советском Союзе И когда родственники погибших ей угрожали, было реально страшно.
– Ваш отец – Виктор Топоров – тоже был на процессе?
– Он ходил на заседания, естественно. Как вся молодежь ходила в зал, не всех пускали дружинники., много народа было. Резонансная была история.
- Поэтесса Наталья Грудинина и заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Николай Миронов
– Вернемся к моменту партийного руководства над судом. Если посмотреть на служебную записку Николая Миронова, которая пошла к генеральному прокурору Руденко и к руководителям силовых ведомств. Он пишет, что к нему поступила жалоба Грудининой, а она писала в ЦК постоянно. И он просит прокурора вместе с руководством КГБ разобраться с этим делом. И, как выясняется, прокурор Руденко вынес протест по делу. Приехала высокая комиссия из Москвы, которая в своем решении также выражает удивление от происходящего в Ленинграде. И неслыханная ситуация: этот протест отклонён Ленинградским городским судом. Как-то эта история, честно говоря, похожа на фантастику. Вам не кажется?
– Да нет, не кажется. Потому что, как рассказывала бабушка, в советском судопроизводстве очень много было такого «театра». Прокурор вынес протест. Суд отклонил. То есть они пытались соблюдать видимость законности. Именно видимость.
– Значит, вы допускаете, что это было не политически ангажированным дело, что его никак не курировал Ленинградский обком партии.
– Конечно, контролировал. Такие дела не могут не контролироваться. Уже тот факт, что Бродского поддерживали столько известных в СССР людей, говорит о том, что такое дело не могло не контролироваться? В конце концов, даже уже обеспечение охраны суда и недопуск в зал на слушание каких-то людей об этом говорит.
- Роман Руденко, генеральный прокурор СССР в 1953 – 1981 гг.
– Насколько здесь могло, с вашей точки зрения, оказывать воздействие личное мнение товарища Толстикова, который к этому моменту уже был в конфронтации с московским руководством?
– Я думаю, что это не столько теория заговора, сколько такая манипуляция: желание припугнуть молодежь. Поскольку Бродский был популярной фигурой, а молодежь советская расслабилась в «оттепель» и после фестиваля молодежи и студентов, надо было ее как-то припугнуть. Я думаю, это скорее такая идеологическая работа, чем заговор какой-то.
– Толстиков же был абсолютно необразованный человек, с завода цветных металлов. И каким образом он попал в Ленинградский обком партии, можно только гадать. то есть гадать тут несложно, потому что до него был еще более дремучий предшественник по фамилии Спиридонов, благодаря которому был снесен Спас на Сенной.
– Я думаю, это как-то решалось на уровне не Василия Толстикова, а скорее на уровне каких-то средних этих деятелей, которым хотелось как-то выслужиться, что-то чего-то достичь.
– Фельетон «Окололитературный трутень» появился в газете Ленинградского горкома партии. «Вечерний Ленинград» – это была такая «Ленинградская правда»-лайт. В газете обкома партии – «Ленинградской правде» – фельетон не мог выйти, потому что после такого фельетона сразу «расстрельная команда» куда-то должна была прийти. А здесь можно было еще немного пошутить, посмеяться, потом уже арестовать. И ясно, что это шло изначально из, как минимум, отдела идеологии обкома партии, дальше понятно, что отдел идеологии обкома партии не мог это сделать без ведома Василия Толстикова. Но судя по письмам Николая Миронова, Москва не была в курсе. И Хрущев не был в курсе.
– Трудно представить себе, что Хрущева могла интересовать судьба Бродского— это были совершенно местные разборки, я так понимаю.
.
Очевидно, что все нити дергал Толстиков
– Бабушка была удивлена, когда Бродского освободили по решению Верховного суда РСФСР?
– Нет, не особо она была удивлена этому. Насколько это было правдой, не знаю, но у нее было такое убеждение, что Верховный суд все равно что-то спишет, что-то скостит. Если это, конечно, не какой-нибудь уж совсем кровавый маньяк-убийца.
– И что, правосудие тогда в Москве может быть осуществлено и без всяких интриг и попыток использовать это в политических целях?
– Да, такое могло быть, потому что это такая инерция – человек получил пять лет за что-то, затем подал в Верховный суд, Верховный суд признал его виновным, но назначил наказание 4,5 года. Для адвокатов это достаточно большая победа.
Можно тогда еще дальше бороться. Бабушка была убеждена, что всегда, в любой ситуации можно что-то изменить.
– Но тут произошел пересмотр с сокращением срока ровно в три раза.
– Понимаете, тут, по словам бабушки, было как раз неправосудное дело, потому что просто Бродский не бы тунеядцем в том смысле, на который была рассчитана статья о тунеядстве.Он не сидел круглые сутки у винного магазина на ящике. Он работал, чего-то добивался, просто не ходил на службу и у него не было официального статуса. К тому жеон мало зарабатывал. Его судили, по сути, за незначительные заработки и отсутствие бумаг об официальной работе.
- Василий Толстиков (1917 – 2003)
– Любой состав суда мог бы вынести такое же решение? Или все-таки бабушка что-то рассказывала именно по поводу судьи Савельевой?
– Бабушка рассказывала, что Савельева была какая-то специальная судья.
– Специально выбранная?
– У которой уже были написаны приговоры, более того, написаны где-то в другом месте.
Но бабушка не особо любила дело Бродского. Она не считала его своей какой-то удачей и свою защиту не считала в этом деле особо блестящей, потому что она понимала, что это откровенно сфабрикованное политическое дело. И как работать?
– Что еще любопытного рассказывала бабушка по делу Бродского?
– Она говорила, что Лернер, который написал фельетон «Окололитературный трутень», с которого все началось, был не чужд культуре, и вроде как Бродский где-то как-то ему ехидно ответил на каком-то сборище творческой молодежи. И бабушка считала, что с этого все началось.
– Давайте предположим, что Николай Миронов, погибший сразу после пленума, где он затеял отставку Хрущева, защищая Бродского, действительно интриговал. Он понимал, что Бродского посадили справедливо, но это был метод давления на непослушный Ленинградский обком партии. Вы верите в эту версию?
– Я смотрела много политических сериалов и прекрасно представляю себе, что в такой ситуации грех не воспользоваться скандалом, чтобы, как говорится, прижать хвост какому-то партийному руководителю. Я не думаю, что Миронов считал дело Бродского несправедливым, скорее, ему было все равно.
– Да, с одной стороны, это же, по существу, следование линии партии, правильно? Тут очень зыбкая почва, чтобы кошмарить Ленинградскую партийную организацию. Нужно очень сильно постараться. Если верить в эту версию интриги – это уже мой комментарий, тогда получается, что Миронов был очень хитёр в своих политических дальновидных ходах. Сейчас посмотрел на его записку генеральному прокурору Руденко, там говорится всё русским по белому, что будут разговоры среди инакомыслящих, зачем нам это нужно? То есть, на самом деле достаточно искреннее заявление, и представить, что он это писал ради интриги против Толстикова сложно.
– На самом деле, за Бродского вступились видные деятели культуры, в том числе Грудинина, Маршак, Чуковский, Твардовский, Шостакович и многие другие… Они обратились в партийные органы, а это уже публичность, которая вряд ли была нужна партийному руководителю вроде Миронова. Советские руководители ценили хорошие отношения с известными деятелями культуры, и ссориться, скажем с Твардовским или Шостаковичем, им не хотелось.
Ленинградский обком партии, возможно, этого не понимал, поэтому не понял и городской суд.
– Судя по фактам, Миронов всё-таки использовал дело Бродского в качестве аргумента для ленинградской парторганизации, чтобы она голосовала за отставку Хрущёва. Впоследствии, вся эта движуха привела к пересмотру дела в Верховном суде РСФСР. Такой косвенный положительный итог отставки Хрущева. При этом Толстиков оставался на плаву до 1970 года. То есть, после того как Бродского освободили, он ещё был в течение 5 лет первым секретарем Ленинградской партийной организации. Совершенно удивительно в этом смысле, не правда ли?
– Понимаете, тут ещё деликатный момент: Хрущёв в некотором роде был увлечён культурой, правда, больше изобразительным искусством. А Брежнев, по-моему, более спокойно относился ко всему.
– Я думаю, что Брежнев прекрасно знал про эту историю, судя по тому, что что Миронов был его правой рукой вместе с Семичастным в заговоре против Хрущёва.
– Если вам интересно моё мнение, я всегда представляю себе такие ситуации в сугубо бытовом измерении. Сидят люди в высоких кабинетах, занимаются своими делами и интригами, делят должности, ещё что-то делают. И тут у них всё хорошо, вроде о чём-то договорились, всё наладили, и тут в Ленинграде зачем-то нашли какого-то поэта-тунеядца, зачем-то его судят, скандал колоссальный, «западные голоса» вещают, деятели культуры стучатся в двери. Это просто ситуация, которая нарушает их трудовые планы, их интриги. За это надо снимать того, кто виноват. Виноват в данном случае однозначно Толстиков, поскольку допустил такую историю на вверенном ему участке работы.
– Но никакие ноги никому не оторвали и головы не полетели. Все остались на местах.
– Я не историк, тут надо смотреть, кого из них потом сняли. Но, видимо, решили не делать виноватыми, решили обменять их лояльность на что-то, может быть, даже на отставку Хрущёва. Но это только предположения.
– Нет, никого не сняли. Но, может быть, это из-за того, что Миронов погиб буквально через 10 дней после отставки Хрущёва. Это была авиакатастрофа над Белградом, неинспирированная однозначно.
Алексей Шолохов
На заставке: 13 марта 1964. Заседание суда над И. Бродским