В фильме «Чужая», о котором не пойдет речь в этой статье, девяностые даны как давно ушедшая эпоха. Печально, но справедливо: за десять лет ландшафт – социальный, культурный или нравственный – и вправду изменился до неузнаваемости. Цитировать сакраментальное «иных уж нет, а те далече» неловко, но приходится. Что осталось нерастраченным из того наследства, если говорить о питерской культуре? Журнал «Сеанс». Театр «Особняк». Алексей Балабанов. Европейский университет. Два-три издательства. Андрей Могучий. И почти все они существуют по правилам жанра «ретро»
По этим же правилам сделан и фильм Сергея Дебижева “Золотое сечение”. Судя по уничтожающим отзывам в прессе и весьма ограниченному прокату, фильму суждено остаться незамеченным, а жаль. Потому что Дебижев снял фильм из той породы, которая 15 – 20 лет назад встречалась часто, ныне же повывелась вовсе: на все российское кино за все истекшее десятилетие – ни единого примера. Называется эта порода – “культовое кино”.
“Культовый” – еще одно слово, доставшееся нам в наследство от девяностых; сейчас оно значит что угодно, ибо, за отсутствием примеров, утеряло свой исконный смысл: “модный в узких кругах”. В “культовом фильме” привычные каноны нарушены, деформированы, сдвинуты, – словно бы взяли обычный фильм и поставили поодаль мощный магнит. Сам по себе этот процесс вроде бы обычен, эволюция жанра так и происходит; штука лишь в том, что в “культовом кино” магнит этот помещен в точку, разумом не постигаемую. Ассоциативно, на ощупь, подсознательно ощущаешь, что все линии фильма где-то сходятся, но где – принципиально невычислимо. Это не обязательно бесконечность, – может, число π, а может, и вовсе число i. Мало ли трансцендентного и мнимого кишит поблизости? В Талмуде сказано: “Если бы люди увидели всех демонов, что вьются над ними, они бы умерли от ужаса”.
Поэтому культовое кино – вещь малоприятная, особенно для кинокритиков, которых профессия призывает всему находить сугубо рациональные, структурные объяснения. С точки зрения сюжета, как его обычно принято понимать, культовый фильм – концентрированный бред, теософия пополам с конспирологией; напичканный под завязку пожелтевшими старинными манускриптами, фактами “альтернативной истории” и таинственно изогнутыми связками ржавой арматуры, он вечно балансирует между профанацией и шизофренией. Для нулевых высшим воплощением всего “вот этого” послужил, разумеется, Дэн Браун, скрестивший конспирологию с гламуром. “Золотое сечение” Сергея Дебижева отменяет Дэна Брауна с той же лихой легкостью, с которой Сергей Курехин отменял Соловьева-Седого.
Фамилия Курехина тут неслучайна: для всех синефилов девяностых фильм “Два капитана-2”, созданный троицей Дебижев – БГ – Курехин, остался, пожалуй, самым “культовым” фильмом той эпохи. Исполненный подлинно моцартианской беззаботности, напоенный безраздельным духом свободы, которого отечественное кино не знало ни до, ни после, – фильм Дебижева не поддавался ни пересказу, ни анализу. Но на человека, который при упоминании этого фильма не начинал радостно улыбаться, а принимался брюзжать и презрительно жать плечами, – на такого человека в Питере середины 90-х было принято смотреть с сожалением. Как правило – прощальным.
Ни пересказу, ни анализу не поддается и “Золотое сечение”: как это ни старомодно, Дебижев верен себе, а не столетию за окном. То есть пересказать можно, но толку не будет. Гламурный питерский фотограф внезапно обнаруживает, что его дед был высокопоставленным французским масоном, в одночасье бросает привычный и презренный уклад – и, во исполнение дедовой воли, начинает рыскать по Камбодже, чтобы вернуть на место некогда утраченную золотую статую будды. К сему, разумеется, прилагаются: крокодилы, пальмы и жена французского посла (ну, внучка французской баронессы). А также светлоглазый – и прекрасный, как никогда, – Сергей Бугаев “Африка”, компанию которого главный герой явно предпочитает курящей Ренате Литвиновой. И тут все просто: если этот его выбор и для вас очевиден, – это ваше кино.
Несколько слов о том, чего в фильме “Золотое сечение” нет, так что и искать бессмысленно. Здесь, как уже понятно, нет “вменяемого” сюжета: рядом с фильмом Дебижева любой опус Джеки Чана – венец угрюмого социального реализма. Здесь не ставятся проблемы – ни общечеловеческие, ни просто человеческие (если не считать за таковую дауншифтинг главного героя, который тоже никого ни в чем не убедит, потому что и не должен), и морального поучения здесь тоже не сыскать. Вы не будете сопереживать героям фильма, не будете с нарастающим напряжением следить, удастся им разыскать статую будды или не удастся. Вы не будете ужасаться нищете современной Камбоджи или наслаждаться ее экзотичностью.
Вам не станет горько и тоскливо, когда погибнет положительный герой, не испытаете вы и злорадства от торжества справедливости, когда погибнет отрицательный… В общем, забойный слоган Стивена Спилберга и Богдана Титомира “Эй, подруга, посмотри на меня: думай обо мне, делай, как я”, на котором зиждется так называемое “зрительское кино”, к фильму Дебижева неприложим. И если вы предпочитаете, выйдя из кино, произнести знаменитую фразу “это все как будто обо мне” (о тебе, о всех нас), – не ходите на “Золотое сечение”. Дебижев о вас не снимает.
Еще здесь нет той самой профанации. Масонство и конспирология здесь – не туман, напускаемый автором, дабы скрыть фанерность декораций и картонность мозгов. Кой черт понес героев на эти камбоджийские галеры, понимать, прямо скажем, не обязательно; но это – Камбоджа, а не ее имитация. На самых аттракционных, самых бредовых сюжетных поворотах зрителя не оставляет чувство безупречной подлинности фактуры – то самое, которого безуспешно пытаются добиться легионы куда более чутких и тонких, нежели Дебижев, артхаусных режиссеров.
Подлинность фактуры здесь достигнута и на самом трудном уровне – на уровне актерских лиц. Это не означает, что актеры здесь хорошо играют – играют они, по большей части, весьма посредственно. Особенно если учесть, что актеры-то сплошь первоклассные: Серебряков, Раппопорт, Мартон, Вержбицкий; пожалуй, лучше всех сработали двое из труппы эренбурговского театра – Даниил Шагапов и Вадим Сквирский. Сам Дебижев с актерами работать, увы, не умеет, а правилам существования в дебижевском кинематографе не учат нигде. Серебряков – отличный актер, но Курехина ему не сыграть, и никому не сыграть. Зато Дебижеву удается другое: все лица в его фильме – настоящие, “старые”, неподдельные. Встроенный в ушедшую колониальную фактуру, Серебряков начинает остро нуждаться в пробковом шлеме – а это для отечественного кинематографа достижение из высочайших, киплинговских героев Россия никогда не рождала, сколько в них не нуждалась. И в Вержбицкого – героя эскадрильи “Нормандия-Неман”: некрасивого, пожившего, обгоревшего, непримиримого, – поверить куда проще, чем в тех статных расписных богатырей или мужественных колхозных парторгов, которые отвечали за военную авиацию в советском кино. Да и в Раппопорт угадать гены “первой волны эмиграции” естественней, чем в тех лощеных горничных, которым обычно достаются роли французских баронесс: что в российском кино, что в голливудском. У них-то и бриллиантовые броши – стибренные, а у Раппопорт и мешковатые джинсы – haute couture.
Ну и пару слов напоследок о технической стороне. Вас может раздражать дремучая невразумительность сюжета, претенциозность интонации и безвкусие манеры. Может бесить виртуозная, но избыточная взнервленность Даниила Шагапова. Вы можете оказаться глухи к густой камбоджийской фактуре, светлому лику Сергея Бугаева или речевой роскоши Николая Мартона. Но если вы хотите увидеть по-настоящему хорошо снятый и смонтированный фильм – посмотрите все же “Золотое сечение”. Не как произведение искусства – как экзерсис, этюд, школа беглости. Такого класса технического профессионализма в нашем кино не демонстрировалось давно; рядом с этим и фильмы Бекмамбетова, право же, кажутся смонтированными “на коленке”. Это, может, и безделушка, без складу и смыслу, но безделушка роскошная в своей самоигральности. Проблема в том, что отечественному кино эта роскошь, кажется, не по карману. Но это — проблема отечественного кино.
