В ночь с 1-го на 2-е февраля 1961 года в Ленинграде снесли церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы на Сенной. Церковь пала жертвой амбиций главного архитектора Ленинграда Валентина Александровича Каменского в противостоянии с защищавшим ее бывшим до него главным архитектором города Николаем Варфоломеевичем Барановым. Давней закадычной вражде двух архитекторов не помешало даже вмешательство самого высшего руководства партии. Как же это могло произойти?
.
.
Каменский – Баранов: мимо тещиного дома я без шуток не пройду
Несомненно талантливый, но, как признают биографы, крайне волюнтаристский архитектор Валентин Каменский, бывший без малого 20 лет (со сталинского 1951-го по брежневский 1972 год) главным архитектором Ленинграда, сменил на этом посту Николая Баранова. Последний был главным архитектором с 1938 по 1949 год, осуждён по «Ленинградскому делу», исключен из Союза архитекторов и выслан в Среднюю Азию.
- Николай Баранов (1909 – 1989)
.
Хотя Баранов и был реабилитирован в 1954-м, недовольству Каменского своим предшественником, как это часто бывает, не было предела. Практически со всеми градостроительными инициативами Баранова, независимо от их значимости, Каменский поступал согласно предпосылкам и тезисам народной частушки “Мимо тещиного дома я без шуток не пройду”.
Да и стиль работы к уже хрущевскому 1961-му году у него уже был безупречно отточен.
Каменский в своем могуществе был настолько велик, что, как вспоминает в книге Ю.И.Курбатова “Архитекторы об архитекторах” его подчинённый Ж.М.Вержбицкий, даже позволял себе самому на себя выписывать выговор. Такая степень роскоши в принятии любых решений, разумеется, основывалась на безупречной дружбе с руководством Ленинградского обкома партии.
- Валентин Каменский (1907 – 1975)
.
Сегодня Каменскому справедливо ставится в заслугу защита центра города от произвола военной элиты. В те годы она всегда норовила, открывая ногой кабинеты, нарисовать пятно новой застройки где-нибудь напротив Адмиралтейства, Казанского собора или Стрелки (любые аналогии с сегодняшним днем, если они у вас возникли, вымышлены). Но и для этой храбрости, согласитесь, была необходима крепкая и нерушимая дружба с партийным руководством города. Да и не так-то уж и хотели в Смольном пускать обезумевший от важности ВПК в Ленинград.
.
Январский градсовет сходил по малому
В защиту своей идеи сноса Спаса-на-Сенной Каменский собрал в Белом зале ГлавАПУ Ленинграда на площади Ломоносова малый Градсовет из подручных академиков, которых теперь принято боготворить. Ими были небожители ленинградского архитектурного олимпа 1930-х – 70-х годов Евгений Адольфович Левинсон и Игорь Иванович Фомин. Разумеется, они сделали все, что приказал шеф: подыграли и подписали.
Впрочем, как утверждают исследователи стиля работы Валентина Каменского, даже при несогласии выступавших, и, тем более, присутствующих членов совета, итоговое решение все равно принималось так, как хотел Валентин Александрович. И принималось единогласно. Секретарь писал итоговый протокол под диктовку Валентина Каменского вне зависимости от возражений участвовавших в заседании.
Интрига незаконности решения о сносе памятника, в создании которого принимали участие Бартоломео Растрелли и Алексей Квасов, заключается ещё и в том, что ни Игорь Фомин, ни Евгений Левинсон не имели права решать судьбу памятника. Так как, несмотря на звание академиков архитектуры, не имели базового искусствоведческого образования. Таким правом, согласно советским законам, был наделён Учёный совет инспекции по охране памятников. Но председатель этого Совета, Алексей Победоносцев, был решительно против сноса. И мнения Ученого совета при принятии решения о сносе Спаса-на-Сенной никто не спрашивал.
- Алексей Победоносцев (1897 – 1988)
.
Здесь следует напомнить, что в Ленинграде с 1938 г. охраной наследия ведал Отдел охраны памятников Управления по делам искусств Леноблгорсовета, в 1944 г. реорганизованный в Государственную инспекцию по охране памятников (ГИОП). Это учреждение находилось в составе Управления по делам архитектуры, то есть подчинялось непосредственно Каменскому.
Каменский, как это часто бывало, действовал по заказу. Заказ, разумеется, исходил от Ленинградского обкома КПСС. От кого же ещё? А тот, в свою очередь, шел вслед за руководящим распоряжением Никиты Сергеевича Хрущева, призвавшего окончательно покончить с остатками напоминания о христианских, в том числе и архитектурных, ценностях. Так как нынешнее поколение советских людей, как было провидчески сообщено Хрущом в том же 1961 году на 22 съезде партии, будет жить при коммунизме. (Коммунизм, кстати должен был начаться как раз к году легализации пепси-колы в СССР, т.е. к 1980-му. Так что теперь-то мы можем уверенно сказать,что коммунизм это советская власть плюс пепсиколизация всей страны).
Ну и что же здесь необыкновенного, сколько церквей , больших и не слишком, сносили при Хруще? – спросите вы. И будете правы. Но не совсем. Уникальность истории со сносом Спаса на Сенной состоит в том , что Каменский, увлекшись интригой борьбы с Барановым, зашёл слишком далеко. И умудрился нарушить волю самого высшего состава руководства партии. Об этом ниже.
.
Если не первая, то уж всяко не вторая женщина в государстве
Пока главный архитектор с сотоварищами готовил снос, историк архитектуры, профессор ЛИСИ Владимир Пилявский и тогдашний руководитель ГИОП Алексей Победоносцев обратились с письменной просьбой о защите памятника к руководителю министерства культуры СССР Екатерине Фурцевой.
К кому? К Фурцевой, к этой кровожадной хрущевской стерве, спросите вы .И снова будете не вполне правы. Так как в ответ Фурцева делегировала в Ленинград комиссию по изучению спорной ситуации во главе с главным противником сноса бывшим главным архитектором Ленинграда Николаем Барановым. Разумеется, комиссия принимает решение о необходимости сохранения важнейшего градо- и культурообразующего памятника города.
- Екатерина Фурцева (1910 – 1974)
.
Екатерина Фурцева, ещё комсомолкой ходившая на курсы атеизма, по итогам работы комиссии прислала в Ленинград спецсвязью срочное письмо: церковь не трогать. Казалось бы, просто выполнила то, что положено. Но не торопитесь с выводами.
Здесь надо напомнить, что Фурцева стала министром культуры в результате интриги и своеобразного грехопадения с высшего политического небосклона. До этого она более пяти лет была первым секретарем московского городского комитета партии, членом президиума Политбюро. Противостояние принципов методов ленинградской и московской парторганизации ей были хорошо знакомы, равно как и ленинградские конкуренты в борьбе за власть. Она долгое время была если не первым, то уж всяко не вторым человеком в окружении Никиты Сергеевича. Именно она звонила Георгию Жукову с просьбой защитить Никиту Сергеевича от нападавших на пленуме товарищей по Политбюро. Ее очевидно двигал наверх сам Хрущев – и кто знает, чем могло закончиться восхождение Фурцевой во власть.
И представить, чтобы кто-то, тем более ещё в начале 1961 года, мог ослушаться ее прямых указаний, было из серии вненаучной фантастики. За Фурцевой стоял сам Хрущев. Это прекрасно было известно всем, тем более такому талантливому архитектору и опытнейшему партофицианту, каким был Валентин Александрович Каменский. К тому же, невероятно то, что хитрый Каменский умудрился, не распечатав письмо, отправить его вечером в пятницу 31-го января 1961 года в Ленметрострой, руководивший сносом. А там, разумеется, не успели или не захотели успеть (в том числе, якобы, из-за наступивших выходных) его прочитать.
Следует отметить,что уже в наши дни в “Городе 812” вышло нашумевшее интервью соратника Валентина Каменского – Эрнеста Кондратовича. В нем он, в частности, утверждает,что в ночь на 2-е февраля Каменский пришел домой к руководителю Метростроя, руководившего сносом Спаса-на-Сенной. Говорит про страшные ночные маты Каменского на руководство Ленметростроя. С мольбой остановить взрыв. О плаче Каменского, когда тот узнает, что после обещания директора Метростроя об остановке работ ранним утром снос возобновился.
.
Можно только позавидовать тому, как далеко зашла литературная фантазия Кондратовича и его источников. Следует просто посмотреть на поминутную хронологию взрывов на Сенной, от которых выбились окна в соседних домах. И в которой не было – по многочисленным свидетельствам – никаким перерывов. Но главное – это малый Градсовет с однозначной резолюцией: «Взрывать». А потом, значит, ночные маты.
.
Раздача
Одним из инициаторов обращения к Екатерине Фурцевой об остановке работ по сносу церкви на Сенной был Инициатор обращения – Владимир Пилявский. Он прожил в Ленинграде от и до все 900 дней блокады и, похоже, не боялся уже ничего. Он и получил раздачу одним из первых.
- Владимир Пилявский (1910 – 1984)
.
Сразу после новости о сносе Фурцева влепила главному архитектору Ленинграда выговор за нарушение запрета на снос церкви. А ведь и здесь, кстати, могла просто промолчать. (Интересно, многочисленные создатели недавнего многосерийного телефильма про Фурцеву специально пропустили эту вполне себе злободневную историю?).
Через день, прямо на главной лестнице учебного корпуса архитектурного факультета ЛИСИ Пилявский получил публичный выговор от взбешенного Каменского . Затем от профессоров выслушал контрольную отповедь аспирант Пилявского Ю.М. Денисов – он был одним из авторов обмеров и фотографий церкви до и после сноса.
Разумеется, студентам пришлось отвечать за учителя, как обычно, по полной. Ну, а чтобы Пилявский не забыл, за что ему «прилетает», из всего приема аспирантов 1959 года на всякий случай один Денисов не защитил диссертацию. Не стоит, наверное, говорить, что Пилявский так и не стал деканом факультета, а Победоносцев в результате интриг Каменского в 1963 г. был уволен с должности начальника ГИОП.
.
Иван Васильевич вскоре меняет профессию
Сейчас с историком Анастасией Медведевой мы ищем протокол этого замечательного заседания малого Градсовета, последствия которого архитектурное сообщество Ленинграда – Петербурга расхлебывает более полувека.
Остаётся загадкой, почему Фурцева для отдачи распоряжения не воспользовалась телеграммой. Очевидно, что Ленинградский обком был задействован в ситуации. Его тогдашний руководитель Иван Васильевич Спиридонов через год круто поменял профессию и оказался на почетной пенсионеркой должности Председателя Совета Союза Верховного совета СССР (о ней мечтал даже Андрей Громыко). Едва ли Каменский сделал маневр с запечаткой пришедшего из Москвы конверта без ведома или без совета Ивана Спиридонова.
- Иван Спиридонов (1905 – 1991)
.
Кстати говоря, Иван Васильевич поменял профессию не просто так, а в связи с актом редкого внутрипартийного идиотизма. На одном из заседаний Политбюро вскоре после сноса на Сенной, Никита Хрущев развеселился и сказал, что, наверное, не сможет больше совмещать должности Председателя Совета министров и Первого секретаря ЦК КПСС. Опытные партийные товарищи сразу поняли, что это не более, чем учебная проверка. Один Иван Васильевич Спиридонов сказал: надо поддержать и пожалеть Никиту Сергеевича. За что практически немедленно был отовсюду снят и ещё как.
Да и вся эта история с пришедшим и запечатанным обратно письмом шита белыми нитками и полностью соответствует почерку многоликих партийных фарисейств Смольного.
Алексей Шолохов
