В мае 2003-го за один месяц в Петербурге было открыто 42 монументальных объекта, потом открывали по 10 – 15. Но эти экстатические времена остались в прошлом. К 2008-му семиотическая революция как смена одних монументальных символов другими фактически завершилась, прекратилось даже размножение памятников Александру Невскому и Петру I. Стабилизировался и состав оставленных памятников Ленину: их демонтаж или изменение контекста (путем устройства вокруг них фонтанов) также прекратились. В монументально-декоративной среде Петербурга перестали происходить какие-либо существенные изменения, осталось лишь инерционное добавление объектов на второстепенных участках.
В центре города практически не осталось свободных мест для крупных и пафосных объектов. Новые памятники тут просто некуда ставить, и нелепость размещения нелепого памятника Петру I работы З. Церетели посреди ул. Нахимова и гранитного «Дворника» работы Я. Неймана на пл. Островского, рядом с Александринским театром (естественно, без разрешения на установку), подчеркнули это обстоятельство.
Что не ставят
Не движется дело с установкой памятника Блоку работы Е. Ротанова – нет пассионарных инициативных групп, поэт-символист не вдохновляет на борьбу. Другой характерный пример – памятник И. Бродскому. С одной стороны, странно будет иметь в Петербурге памятник Бродскому, раскрученному, прежде всего, благодаря удачной политической конъюнктуре, не имея сначала памятников двум гениям русской поэзии ХХ века – Блоку и Мандельштаму, создателям “петербургского текста русской культуры”. С другой, конкурс проектов памятника Бродскому (он проходил с марта 2002-го по октябрь 2003-го) как раз и показал отсутствие “правильных” мест для памятников в центре Петербурга.
С учетом высокого PR-потенциала пресса внимательно следила за конкурсом памятника Бродскому, однако результаты оказались скромными. Победившим был назван проект скульптора В. Цивина и архитектора Ф. Романовского для наб. лейтенанта Шмидта в районе Горного института. Их решение оказалось не фигуративным, а архитектурным (два пилона с текстами поэта и спуск к воде по типу “блокадной проруби”), и за этим виделась, во-первых, усталость от банальных фигуративных предложений, во-вторых, отсутствие места для установки (фактически в памятник превращался в маркированный фрагмент набережной), а, в-третьих, обыгрывание надоевшей “романтической” строчки 1962 года (Бродскому тогда было 22) “На Васильевский остров я приду умирать…”.
Потом о памятнике забыли, тем более что Альфа-банк финансировал только конкурс проектов памятника лауреату Нобелевской премии, но не создание и установку объекта. Однако неожиданно в июне 2005 г. состоялось заседание Общественного совета СПб, на котором проект памятника Цивина и Романовского был одобрен к установке. И так же неожиданно спустя еще два года появилось постановление правительства Петербурга от 23.05.2007 № 582 “Об установке памятника И. А. Бродскому”. Правда, место было уже указано другое – на Пироговской набережной. Саму набережную закончат реконструировать к 2010 г., тогда в год 70-летия Бродского памятник и надеются открыть.
Что ставят
Изучение списка установленных в 2008 году объектов показывает, что персональные памятники ставят по инерции. Пушкин С. Мокроусова – это вообще инерция и тематическая, и стилевая. Композиция словно пришла к нам из солнечного 1937 года, когда шумно и радостно отмечали 100-летие убийства Пушкина Дантесом. Все те же штампы, любовно собранные в единую композицию, та же эстетика соцреализма, то же визуальное пустословие. Что-то столь же унылое, как и памятник Пушкину на Пушкинской ул.
По инерции открыли бюст Н. П. Бехтеревой на Аллее почетных докторов. Говорить об оригинальном пластическом решении не приходится, равно как и в случае с бюстом Валидова, подаренным Башкирией восточному факультету университета, где даже забыли спросить, какой скульптор это изделие изваял. Известно только, что Валидов Ахметзаки Ахметшахович (1890 – 1970) был востоковедом-тюркологом. В то же время в интернете в ряде материалов Валидова называют агентом ГПУ, а один современник разъяснил его так: “не обычный агент ГПУ, а нереалистический политик с болезненными амбициями, а также с интриганскими наклонностями, обманутый и используемый Советами”. Похоже, что этот бюст – очередной пример того, что установили неясно кого и неизвестно зачем – только потому, что подарили.
Инерцией объясняется и открытие памятника Иоанну Кронштадтскому. Из Подмосковья, где его отлили, памятник был доставлен в начале февраля 2006 г., потом долго ждали, пока проведут благоустройство сквера. Автором памятника является студент (в 2006 г.) МГАХИ им. В. И. Сурикова, это и есть студенческая работа, лишенная и намеков на выразительность. Некое “наглядное пособие” на религиозную тему в стиле соцреализма. Так лепили в конце 1940-х – начале 1950-х. Сидит дедушка с бородой, наперсным крестом и в рясе. По лицу статуи даже видно, что он ни о чем не думает, ему просто скучно, ибо для того, чтобы выражение лица у статуи было психологически осмысленным, нужно мастерство, а его нет. Можно фантазировать, что “лик старца, сидящего в кресле, озарен мудростью и светом, а сам памятник прост и строг”, а можно просто сказать, что это примитивный статичный манекен с некоторым физическим сходством. Но инициативная группа Иоанном довольна, а это главное.
Наконец, к этой же “группе инерции” относится бюст В. Ф. Маргелова, основателя ВДВ, “десантника № 1”, открытый к 100-летию генерала. Стандартный советский бюст, тщательно законсервировавший эстетику 1940-х – 1950-х гг. Будет выполнять функцию места сбора десантников на пути в ЦПКиО, откуда и странное место расположения. Кстати, аналогичный бюст те же скульпторы воздвигли в 2003 г. в военном санатории “Десантник” Анапы, так что и в этом случае нам не досталось что-то оригинальное. Я, кстати, посмотрел в этой связи десантные форумы в интернете. Представлять офицеров и рядовых десантных войск ничего не соображающими тупоголовыми амбалами, которые только колют головами кирпичи, мягко говоря, неверно. И на форумах высказано много соображений именно в части образного решения возможных памятников “дяде Васе”. Но начальники решили, что пойдет и в стиле 1940-х гг.
Отдельно стоит сказать о памятнике Георгию Вицину. Фактически это не памятник, а парковая статуя, изображающая артиста в роли Миши Бальзаминова. Предполагается, что в ближайшее время рядом со скульптурным изображением Вицина появятся памятники Евгению Моргунову в образе Бывалого и Юрию Hикулину в виде клоуна. Ничего дурного в установке таких объектов нет, проблема только в том, что и ничего оригинального нет тоже. Во многих городах стоят статуи популярных актеров в популярных ролях. Например, в ряду статуй, посвященных персонажам Ильфа и Петрова первым появился бронзовый Паниковский с чертами З. Гердта в Киеве (открыт 31 мая 1998 г.), любопытен “Отец Федор” (Харьков, сентябрь 2003 г.; портретное сходство с актером М. Пуговкиным, исполнителем этой роли в фильме), появилась и “Людоедка Эллочка” (Харьков, 1 апр. 2006 г.,; портретное сходство с актрисой Е. Шаниной). Петербургский “Остап Бендер” напоминает С. Юрского. Такого рода объекты являются кичем, который и городское начальство, и народ обожают. В этом смысле я удивляюсь, что кича так мало – всего одна эта статуя.
Декоративный уклон
Нельзя не заметить – и я считаю это положительным фактором – явный перевес декоративной скульптуры. Причем, в отличие от России в целом, у нас ставят в основном вещи культурно фундированные, без тех явных признаков вульгарности, которые так модно теперь ставить повсеместно. Я могу в качестве отрицательных примеров привести “Коня в пальто” в Сочи (открыт 26 июня 2007 г.), “Памятник пейджеру” (открыт 1 апреля 2008 г., Белгород) или, скажем, “Памятник клизме” в пос. Иноземцево (около Железноводска, открыт 18 июня 2008 г.). В Петербурге тенденции к такому снижению пока не видно, и это хорошо.
Из декоративных скульптур, прежде всего, я выделил бы “Нос” Тимура Юсуфова – пластически крайне изобретательно сделанную вещь, по-гоголевски фантасмагорическую.
На втором месте стоит композиция П. Шевченко, посвященная Александру II. Лицо царя, представляющее собой копию посмертной гипсовой маски, скомпоновано с разбросанными взрывом на Екатерининском канале деталями: фрагментами герба Российской империи, крылом ангела-хранителя, прусским крестом… Тематически эта экспрессивная композиция примыкает к “Памятнику Нобелю” (соавтором которого является П. Шевченко), где так же сюрреалистически изображен момент динамитного взрыва. Естественно, что отказ от соцреалистического стандарта сразу вызвал недоумение и возмущение, тем, что царь изображен “по частям” на фоне изуродованных имперских символов.
Отклонение от шаблонов в области монументально-декоративного искусства у нас считается криминалом, а экспрессия и оригинальность сразу же осуждаются, поэтому после открытия объекта стали звучать “страшные” вопросы типа: а что, собственно, прославляет скульптор своим сомнительным искусством? а что означают разорванные символы России?
“Сквер Андрея Петрова” – необычный для Петербурга проект, подготовленный “Студией креативной вещи”. Главная идея “креативной вещи” – найти пластически логичный и остроумный симбиоз двух объектов, например, как в данном случае, скрипки и женщины или скрипки и яблока. Один предмет должен плавно перетекать в другой, обнаруживая единство непрерывной формы.
По аналогии это напоминает игру, когда из букв одного слова составляют другие слова. Несколько лет назад я осматривал такие объекты в мастерской А. Добровольского, и, во-первых, в помещении они смотрелись убедительнее, чем на пленэре, а, во-вторых, были гораздо разнообразнее. Навязчивый мотив скрипки лишил объекты неожиданности, возникла принудительность, не оправданная пластикой. Исчезла та легкость игры формами, которую я увидел в мастерской скульптора.
Вообще чем меньше идеологической ответственности берет на себя скульптура, тем лучше для результата. Я думаю, что эксперимент надо продолжить и постепенно заменить некоторые объекты в сквере, оставаясь в семантическом поле “музыки”, но двигаясь в сторону разнообразия и неожиданности сочетаний.
“Конь, приносящий удачу” – еще один примечательный объект. Появился он возле дома, построенного фирмой “М-Индустрия”. В этой серии уже есть “Дом со львами”, “Дом с русалкой”, “Дом с вороной” и “Дом со слонами”. Авторы гранитных “Слонов” и керамической “Русалки” известны – это скульпторы Г. Додонова и С. Соринский, найти фамилии авторов львов и вороны и я не смог, хотя это и были авторские работы.
С “Конем” же совсем другая история. Как выяснилось, это изделие российско-белорусско-литовской фирмы “Artemano living”, имеющее артикул (76205) и стандартные размеры, указанные в каталоге (0,53 х 2,51 х 2,18 м). То есть вещь серийная, а не индивидуально исполненная и оригинальная, заказать ее для своего поместья может любой. Автором же является, по всей вероятности, компьютерная программа, генерирующая объем по рисунку (так поступает, например, фабрика им. З. Церетели). Поэтому “Конь”, поставленный возле нового дома, и получился таким избыточно правильным, “картиночным”. Я запрашивал по e-mail в фирме “Artemano” фамилию автора и заодно цену – ответа не получил. Неизвестно, существует ли еще эта фирма.
По существу, это один из эффективных путей уничтожения авторской скульптуры, по которому, например, движутся рестораторы, устанавливающие возле входа в свои заведения безымянных львов, доставляемых из Китая или Вьетнама, где этот ширпотреб изготавливается тысячами. Фирму “М-Индустрия” оправдывает в данном случае только то, что приобретавшие “Коня” сами не поняли, что купили. Конечно, Дачный пр. – не центр города, не Аничков мост, но это все равно Петербург. И везде должны стоять только оригинальные работы, авторы которых известны.
“Подводный удар”
Самым монументальным и самым неудачным объектом года следует признать памятный знак “Подводный удар” (ПУ). Гигантская конструкция из металлических труб, украшенная моделью АПЛ проекта 671 РТМ (в масштабе 1:20), окруженной курчавыми стальными волнами и еще – для красоты и экзотики – четырьмя рогатыми минами образца 1912 г., посвящена, как гласит надпись, вырубленная на гранитном основании, “морякам-подводникам и кораблестроителям Санкт-Петербурга”, хотя АПЛ 671 сделали, конечно, в Ленинграде. Кстати, это не единственная ошибка в надписях, которыми украшают объекты такого типа. В целом памятный знак воспевает советскую военную мощь, детали создания которой нынче уже рассекречены и служат основой для патриотической гордости.
При этом надо иметь в виду, что монументально-декоративное решение ПУ фактически повторяет идею памятного знака, посвященного 100-летию профессионального проектирования боевых подводных лодок в России (открыт 26 апреля 2001 г., авторы В. Спиридонов, Е. Васильковская, Е. Деларов), который был установлен перед зданием ЦКБ морской техники “Рубин” (ул. Марата, 90). Тот памятный знак представлял собой стелу, на которой располагались модели подводных лодок “Дельфин” и “Тайфун” (в масштабе 1:20), и у “Адмиралтейских верфей” оказалось практически то же самое. Скульптор Дёма не попытался поискать что-то новое, оригинальное, а пошел вслед за чужим решением.
Кстати, при работе над памятником возле “Рубина” свой эскиз пытался предложить и генеральный конструктор ЦКБ академик И. Спасский – он нарисовал волну, на которой была укреплена модель подводной лодки “Дельфин”. Однако в результате создание объекта было поручено профессионалам. Дёма же обратился к самому тривиальному решению, к “волне”, напоминающей гигантский хвост, и связанной с ней подводной лодке, которой противопоставлены вертикали труб, символизирующие “мощь подводного удара”. В целом объект напоминает гигантскую самоделку сварщиков.
Что же касается заказчика, “Адмиралтейских верфей”, то это уже третий мемориальный объект, посвященный истории кораблестроения, который они ставят, раз от разу увеличивая степень монументальности и размеры. Ничем иным, как прогрессирующей мегаломанией это не объяснить. Первый объект стоит на территории предприятия у северной проходной, это памятник 300-летию флота Российского, открытый 26 июля 1996 г. (скульпторы А. Дёма, А. Пальмин, архитекторы С. Михайлов, Н. Соколов.). Второй объект тоже стоит на территории, но около центральной проходной – на том месте, где раньше был памятник Ленину. Это монумент в честь 300-летия ФГУП “Адмиралтейские верфи” (установлен в июле 2004 г., открыт 5 ноября 2004 г., эскиз инженера отдела главного архитектора Технического центра “Адмиралтейских верфей” А. Григорьева, скульпторы П. Игнатьев и Д. Прасолов). Наконец, третий памятник, ПУ, поставили около южной проходной, но в городской среде. Как и первые два он густо покрыт надписями, повествующими об истории кораблестроения.
С точки зрения монументального искусства говорить во всех случаях особенно не о чем. Кстати, на втором по хронологии памятнике фамилия генерального директора предприятия Александрова упоминается два раза, а на третьем – всего один раз.
Контр-адмиральский час
Как правило, такие объекты, как “Подводный удар”, интересны не сами по себе, а теми историями, которые остаются в подтексте. Раскрою один из них. На латунной табличке, укрепленной на одной из гранитных призм, названы не только скульптор и архитекторы, но и руководитель административной группы Дронов В. Н. Кстати, на памятнике, посвященном 300-летию “Верфей”, его фамилия вырублена в граните. Вот об этом замечательном человеке – он один из тех, кому посвящен ПУ, – я и хочу рассказать любопытную историю.
Минувшим летом я завершал работу над книгой “Бронзовый век”, посвященной памятникам Ленинграда – Петербурга. Предстояло сфотографировать памятник в честь 300-летия “Адмиралтейских верфей”. Послали факсом письмо, потом я позвонил в канцелярию, и мне сказали, что гендиректор поручил исполнение Дронову. Мне посоветовали позвонить ему в понедельник. “Можете пораньше”, он на работе с 7 утра. Я не заметил подвоха… В 8.30 в понедельник я позвонил, назвал себя и спросил, дошло ли до Дронова письмо с резолюцией. После чего услышал исторический ответ, заслуживающий того, чтобы войти в анналы: “Вы каким тоном со мной разговариваете? Вы кто такой? Я зам генерального директора и Герой России!” И в гневе бросил трубку.
Уже потом я узнал, что Дронов – контр-адмирал, и тогда до меня дошло, что, во-первых, позвонил я рано утром в понедельник, а накануне было не просто воскресенье, а день Военно-морского флота, и я попал в “адмиральский час”; а, во-вторых, мысленно морской волк все еще стоит на капитанском мостике, и то, что он мне сказал, было просто ласковым, задушевным словом по сравнению с тем, что слышали подчиненные в лучшие адмиральские времена… На меня пахнуло соленой морской романтикой и трехэтажными загибами. Памятник стал оживать, обрастать плотью.
Я, конечно, заинтересовался этим Дроновым, и тогда выяснились действительно любопытные детали. Оказалось, что в 1991 – 2000 гг. Дронов (род. 1948) командовал соединением специальных подлодок – глубоководных станций, информация о которых подробно отражена на памятнике в честь 300-летия “Верфей”. “Существует несколько версий. По одной из них, глубоководные станции в основном занимаются банальной прослушкой. Подключаются к подводным кабелям и скачивают информацию. Еще поговаривают, что “малыши” занимаются откровенным вредительством в отношении натовских станций акустического обнаружения SOSUS на знаменитом фареро-исландском рубеже, чем обеспечивают скрытность боевого патрулирования атомоходов Северного флота. Также есть информация, что глубоководные станции несколько раз проводили операции по подъему секретного оборудования с разбившихся в море натовских самолетов и вертолетов, а также были задействованы в секретной программе “Донный старт”. О значимости работы подводников говорит то, что, по имеющимся данным, только за последние 10 лет более десяти офицеров соединения (включая командира) были удостоены звания Героя России” (Саранов В. На дне // Версия. 2003. № 33).
Звание Героя РФ было присвоено Дронову указом президента от 02.05.1996 № 618. После катастрофы “Курска” он ушел в запас, оказался в администрации Петербурга (“где он, – как сказано в его официальной биографии, – также занимался вопросами развития подводного флота России”), а с 2004 г. работает заместителем генерального директора – начальником управления по персоналу и социальному развитию “Адмиралтейских верфей”.
Вот она, подумал я, живая история подводного флота периода “холодной войны” и короткой российско-американской дружбы, в ходе которой контр-адмирал командовал шпионскими подлодками, вот таким людям и надо ставить памятники. Жаль только, что памятники эти вроде ПУ пластически никакие, и нужны особые усилия, чтобы их “разговорить”.
Михаил Золотоносов
___________________________________________________________________
СПРАВКА
Памятники и декоративные скульптуры, открытые в Петербурге в 2008 году
1. Пристенная композиция с бюстом А. С. Пушкина. Открыта 17 января 2008 г. Установлена во дворе дома 10 по Пушкинской ул. Скульптор С. Мокроусов-Гульельми.
2. “Конь, приносящий удачу”. Установлен в 2008 г. около дома 17, корп. 3 по Дачному пр. Бронза. Анонимная продукция фирмы “Artemano living”.
3. Памятник Александру II. Открыт 1 марта 2008 г. Установлен во втором дворе филологического факультета СПбГУ (Университетская наб., 9). Скульптор П. Шевченко.
4. Бюст А. А. Валидова. Открыт в апреле 2008 г. Установлен там же. Неизвестный скульптор. Подарок Башкирии.
5. “Нос майора Ковалева”. Открыт 23 мая 2008 г. Установлен там же. Скульптор Тимур Юсуфов.
6. “Соловей”. Открыт 23 мая 2008 г. Установлен на металлическом дереве в первом дворе филологического факультета СПбГУ (в “Парке современной скульптуры”). Скульптор Т. Юсуфов. Латунь, высота 12 см.
7. Памятник Иоанну Кронштадтскому. Открыт 18 мая 2008 г. Установлен в Кронштадте, в сквере у д. 21 по Посадской ул. Скульптор А. Соколов (Москва), арх. Г. Н. Бойко.
8. Памятник счастливой семье. Открыт 5 июля 2008 г. Установлен в сквере на пересечении Гражданского пр. и ул. Верности. Скульпторы В. Новиков, А. Поляков. Высота 8 м. На основании доска с анонимными виршами: “Любите! И цените счастье! / Оно рождается в семье, / Что может быть ее дороже / На этой сказочной земле!”.
9. “Лягушки” (5 шт.). Открыты 18 июля 2008 г. Установлены в сквере в честь 300-летия Ораниенбаума на Красноармейской ул., дд. 3 – 5. Скульптор Н. Карлыханов. Гранит, кварцит.
10. Памятный знак “100-летие подводных сил России” (девиз “Подводный удар”). Открыт 25 июля 2008 г. Установлен на пересечении Рижского пр. и ул. Степана Разина, около южной проходной “Адмиралтейских верфей”. Скульптор А. Дёма, архитекторы В. Тимонин, В. Ильин, конструктор В. Очередин. Постановление об установке от 11.10.2007 № 1321.
11. Памятник Г. Вицину. Открыт 26 июля 2008 г. Установлен в Зеленогорске, в Парке культуры и отдыха (Приморское шоссе, 356). Скульптор Ю. Кряквин (Зеленогорск). Бронза. Высота 220 см.
12. Бюст В. Ф. Маргелова. Открыт 1 августа 2008 г. Установлен на Приморском пр., в сквере Маргелова, у д. 87. Скульпторы В. и Н. Никифоровы.
13. Композиция “Сердце влюбленных”. Открыта 16 августа 2008 г. в пос. Репино, в парке у пруда. Нагорная ул. (между “Зарей” и пансионатом “Балтиец”). Идея члена СХ России Г. Панковой.
14. Бюст Н. П. Бехтеревой. Открыт 1 сентября 2008 г. Установлен на Аллее почетных докторов Гуманитарного университета профсоюзов (ул. Фучика, 15). Скульптор Г. Ястребенецкий.
15. “Калифорнийский лев”. Открыт 1 сентября 2008 г. Установлен возле коррекционной общеобразовательной школы № 584 для детей с заболеваниями опорно-двигательного аппарата (ул. Руднева, 8, корп. 3). Скульптор Т. Юсуфов. Бронза. Высота 120 см, длина 250 см.
Сквер композитора Андрея Петрова. Открыт 2 сентября 2008 г. Находится на Каменноостровском пр. между домами 26 – 28 и 32. Скульптор А. Добровольский и “Студия креативной вещи”: Е. Лекус, А. Недоступ, Т. Никогосян, О. Свирко.
16. У входа “Скрипка-сфинкс” (2). Символ охраны музыкального наследия. Гранит.
17. “Скрипка-туфелька”. Символ музыкального эксперимента.
18. “Скрипка-граммофон”. Символ музыкальной классики.
19. Трон композитора. “Скрипка-кресло”. Символ музыкальной паузы.
20. Муза композитора. “Скрипка-женщина”. Символ музыкального вдохновения (в центре фонтана).
21. “Скрипка-яблоко”. Символ искушения музыкой.
22. Реквием. “Скрипка-лебедь”. Символ музыкального совершенства.
