Каким-то образом, несмотря на все судебные реформы, российские суды оказались разительно похожими на советские. Кому и как удалось свести на нет всю работу судебных реформаторов? Объясняет научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете СПб Вадим ВОЛКОВ.
– Вроде масса отличий российского суда от советского – совсем не похожи?
– Во-первых, судей теперь назначает президент. Во-вторых, судебную систему вывели из-под Министерства юстиции. Это дало большую финансовую независимость. Был создан судебный департамент, который сам распределяет, какие суды отремонтировать и когда выдавать деньги на мантии. В-третьих, появился принцип несменяемости судей. С 2002 года именно суд санкционирует полиции обыск, прослушку или арест до суда. Далее – адвоката теперь можно привлекать к делу еще с момента задержания. В суде открыто публикуются решения по делам, разумеется, со скрытыми персональными данными, а также статистика. Был введен принцип состязательности в судебном процессе.
– Все правильно. Но на деле-то судья не приобщает к делу доказательства, собранные адвокатом, отклоняет его ходатайства и т.п.
– Да, поэтому у нас до сих пор оправдательных приговоров – 0,37 процента. Судью можно понять: оправдательные приговоры обжалуются всегда! И гораздо чаще отменяются, нежели обвинительные. А отмена приговора – это брак в работе, который влечет или задержку квалификационного чина, или даже прекращение полномочий, то есть увольнение. Менталитет тоже дает о себе знать: некоторые судьи до сих пор считают себя частью правоохранительной системы, то есть помощниками полиции.
– Может, проблема в системе набора судей?
– В стране сейчас действуют 7 тысяч мировых судей, 17 тысяч районных, 4400 судей субъектов – городских, областных – и столько же арбитражных. Остальных уже считать не будем. В год назначают или переназначают – в другой суд – полторы тысячи судей, и всеми, кроме мировых, должен заниматься президент. Понятно, что он сам не может ни с кем подробно познакомиться, и для этого в 2001 году завели специальный орган – кадровую комиссию, причем ее точный статус ни в одном законе не отражен. Состав этой комиссии известен, там сейчас пять силовиков. Очевидно, что кандидаты попадают под негласные проверки, не говоря уж об изучении деклараций. Но больше мы ничего об этой комиссии не знаем, ее деятельность совершенно непрозрачная. И если они вас не рекомендуют Путину как хорошего кандидата на должность судьи, то вы никогда не узнаете, почему.
– И часто отклоняют кандидатуры?
– В 2013 году – примерно четверть. Опять получается, что судьи в чем-то зависят от силовиков, а должны быть абсолютно самостоятельны. Ну а действующий судья очень зависит от своего председателя. Это он пишет представление на своего судью, и в итоге того разбирают на квалификационной коллегии. Понятно, что председатель в суде был всегда, но в последнее время его роль возросла особо.
– Судьям прекращают полномочия – за волокиту, например?
– Нет, за отмены решений. И это редко бывает. В прошлом году на комиссиях 212 судей привлекли к дисциплинарной ответственности, 127 получили предупреждения. Только у 17 человек полномочия прекратили. Против 18 были возбуждены уголовные дела.
– В 2002 году милиция была очень недовольна, что санкцию на арест теперь дает не прокуратура, а суд. А сейчас не бурчит.
– Сейчас суд удовлетворяет 90 процентов запросов по аресту. Прокуратура в свое время – только 80 процентов.
– Как же так получилось?
– Мы назвали это: тихая кадровая революция. В 2006 году в юридический служебный стаж – он в дальнейшем влияет и на размер довольствия, и на опыт, после которого можно претендовать на должность судьи, – стали засчитывать работу секретарем судьи. Даже если в момент заступления на эту должность у сотрудника еще не было высшего юридического образования. Работа очень тяжелая: нагрузка колоссальная, а зарплата минимальная. Большинство секретарей привлекала в этой работе возможность самому сесть в судейское кресло через пять-семь лет. Им ее дали.
Сравните статистику за 1997 год и за 2013-й: в каком месте работали судьи до того как надеть мантию? В 1997-м «происхождение» судей распределялось так. 11,4 процента – бывшие сотрудники аппарата, 21,5 – из прокуратуры, 19,3 – сотрудники внутренних дел и ФСБ, 16 процентов – госслужащие, 28,2 – работники негосударственного сектора, в том числе адвокаты и юристы предприятий.
В 2013-м «аппаратчиков» было уже 30 процентов. Экс-сотрудников «органов» стало меньше на 1–2 процента, а вот бывших юристов из организаций – как частных, так и государственных, – меньше на треть.
Но дальше – больше. В 2015 году 73 процента новых судей оказались бывшими сотрудниками аппарата. И глава Мосгорсуда Ольга Егорова заявила, что одобряет эту практику. И не находит ничего страшного в том, что судья не видел жизни, не представляет себе работы следователя, полицейского, не говоря уж об адвокате. Зато привык подчиняться.
Нина Астафьева
Кстати. «Команда 29», объединяющая юристов и правозащитников, открыла рубрику «Черный ящик судей», который предназначен для работников судов (в первую очередь – секретарей и помощников), где они могут оставлять свои жалобы: на переработку, неоплачиваемые больничные и т.п. Поводом для его создания послужило дело Александра Эйвазова – бывшего секретаря суда, против которого сейчас возбуждено дело за воспрепятствование правосудию.
