Метод провокации, как предлога для агрессии против другого государства, издревле используется в мировой политике. В советские годы нам все уши прожужжали рассказами про провокации «англо-германо-американской буржуазии». Про собственные провокации – не рассказывали.
Звериный оскал капитализма
Советские люди хорошо знали, что:
— в 1898 году американцы потопили собственный же крейсер «Мэн» в бухте кубинской столицы Гаваны, чтобы получить предлог для нападения на Испанию (чьей колонией тогда и была Куба);
— в 1905 году английские военные корабли обстреляли собственные же рыболовецкие суда в районе Доггер-банки (в Северном море) как раз в тот момент, когда рядом проходила русская эскадра, направлявшаяся воевать с японцами на Тихом океане. Сделано это было для того, чтобы списать обстрел на русских и получить повод для вооруженного вмешательства (к счастью, его удалось избежать);
— в 1939 году немецкое гестапо (под видом польских военных) совершило вооруженное нападение на свою же немецкую радиостанцию в городе Гляйвице (на германо-польской границе) — чтобы получить предлог для нападения на Польшу;
— в 1964 году американцы заявили, что их эсминцы в Тонкинском заливе подверглись торпедной атаке со стороны катеров коммунистического Вьетнама. «Инцидент в Тонкинском заливе» был использован как предлог для начала агрессии против Вьетнама. Впоследствии выяснилось, что никакой торпедной атаки не было. Американцы выдумали эту историю от начала и до конца.
И так далее и тому подобное. Но в связи с этим возникает вопрос — а как у нас, в СССР, обстояло дело с провокациями? Может быть, эта коварная методика была на вооружении исключительно «бездуховного Запада»? Вовсе нет. В российской/советской истории провокация тоже применялась — и не раз. Один из таких случаев произошел в сентябре 1939 года.
ТАСС уполномочен заявить
Утром 28 сентября 1939 года “Правда” и “Известия” опубликовали сенсационное заявление ТАСС: «27 сентября около 6 часов вечера неизвестной подводной лодкой в районе Нарвского залива был торпедирован и потоплен советский пароход «Металлист»…»
Естественно, сообщение это вызвало панику среди властной верхушки Эстонии (тогда еще независимой), ибо в воздухе явно запахло войной. И тот факт, что в сообщении ТАСС говорилось о некой «неизвестной» подводной лодке, конечно, никого не успокаивал. Было очевидно, что Советский Союз весьма недвусмысленно грозит Эстонии. Недоумение эстонцев было тем большим потому, что они доподлинно знали, что ни одно эстонское судно не совершало каких-либо нападений ни на советские корабли, ни вообще ни на что советское.
Но, чтобы понять произошедшее, надо вкратце обрисовать международную обстановку тех дней. В августе 1939 года СССР и Германия заключили знаменитый «пакт Молотова-Риббентропа». Пакт имел приложение — «секретные протоколы», где было зафиксировано, что восточные районы Польши и государства Прибалтики отныне считаются «зоной советских интересов».
Восточные районы Польши СССР присоединил в сентябре 1939 года — после того, как Польша рухнула под натиском танковых армий вермахта. За предлогом такого присоединения далеко было ходить не надо: защита «родственных» народов (украинцев и белорусов) перед лицом немецкой агрессии.
Теперь Сталину надо было утвердить свое влияние в республиках Прибалтики. Здесь дело обстояло сложнее. Нужно было получить либо добровольное согласие их правительств, либо изобрести достаточно веский, в глазах мировой общественности, повод.
И в этот момент появилось заявление ТАСС о потоплении в Нарвском заливе неизвестной подлодкой советского транспорта. Сообщение о трагедии в Нарвском заливе стало для Таллина сигналом: отступать больше некуда! Еще чуть-чуть — и война. И эстонцы сломались, согласившись на все условия грозного соседа. 28 сентября 1939 года между Эстонией и СССР был заключен договор о взаимопомощи. Вскоре подобные договоры были заключены с Латвией и Литвой. «Инцидент в Нарвском заливе» был использован Сталиным «на полную катушку».
Что случилось с пароходом? Он утонул…
А теперь главный вопрос. Что же произошло с пароходом «Металлист»? Был ли он на самом деле атакован подводной лодкой (эстонской или какой-либо другой)?
Вот что произошло в водах Балтики в те холодные осенние дни.
В один из сентябрьских вечеров командир учебного корабля «Свирь» капитан 2-го ранга Григорий Арсеньев получил приказ срочно прибыть в Смольный. Там состоялась его встреча с секретарем Ленинградского обкома А. Ждановым и наркомом ВМФ Н. Кузнецовым, специально прибывшим из Москвы. Арсеньеву предписывалось принять под свое командование старый пароход «Металлист», со времен Первой мировой войны снабжавший углем корабли Балтийского флота, и привести его в Нарвский залив. Пароход предстояло потопить в советских территориальных водах, объявив, что судно было торпедировано неизвестной подводной лодкой.
Откуда мы знаем такие подробности? О тайной беседе в кабинете Жданова сообщил в 1964 году бывший офицер финской разведки Юкки Мяккела в книге «Финская разведывательная служба в войне», ссылаясь на допрос капитана Арсеньева, попавшего в плен к финнам осенью 1941 года. Конечно, источник весьма ангажированный. Однако есть и показания других свидетелей, участвовавших в потоплении парохода «Металлист» (об этом ниже).
Получив приказ Жданова и Кузнецова, Арсеньев тотчас отправился в Ораниенбаум, где должен был находиться «Металлист». Однако транспорт почему-то оказался в Кронштадте (обычная российская расхлябанность!), о чем Арсеньев доложил руководителям операции. Во избежание потери времени Арсеньева освободили от выполнения деликатной миссии, возложив ее на капитана 2-го ранга Осипова. Под его командованием «Металлист» вечером 27 сентября прибыл в северо-восточную часть Нарвского залива. Судно встало на якорь, Осипов вместе с экипажем спустился в шлюпки и направился к берегу.
Западная пресса считала, что “Металлист” потопила Щ-303
В зарубежной печати позднее писали, что будто затем по оставленному командой советскому пароходу «Металлист» отстрелялась торпедами советская же лодка Щ‑303. После чего он пошел на дно. На самом деле это не так. Сохранился рассказ ветерана Великой Отечественной войны, капитана дальнего плавания Георгия Абросимова, однокашник которого по мореходному училищу, Петр Сиваков, был старшим помощником капитана «Металлиста». Сиваков рассказал другу (под большим секретом), что им было поручено затопить свое судно, открыв кингстоны. После чего экипаж покинул пароход на шлюпках и благополучно добрался до берега, дав подписку до конца своих дней хранить молчание о произошедшем.
Эффективная провокация
Стоило ли Советскому Союзу идти на такую провокацию? Конечно, оценивать действия СССР с точки зрения морали — занятие бессмысленное. Оценим с точки зрения практического эффекта. А в случае с советской провокацией в Нарвском заливе — такой эффект (для СССР) был значительным. Уже на следующий день после сообщения ТАСС эстонские власти согласились подписать с СССР договор о размещении на своей территории советских военных баз.
А 11 октября 1939 года в Таллин пришли первые советские корабли — лидер «Минск», эсминцы «Гордый» и «Сметливый». 15 октября на таллинском рейде появилась целая эскадра в составе линкора «Октябрьская Революция», новейшего крейсера «Киров», эсминцев «Гневный», «Грозящий» и «Стремительный».
18 октября 1939 года начался ввод в Эстонию частей 65‑го особого стрелкового корпуса и Особой группы ВВС. Советские части расположились на островах Сааремаа и Хийумаа и в порту Палдиски (основанном еще Петром I на месте шведской крепости Рогервик).
1939 год. Красная армия входит в Эстонию
В итоге Краснознаменный Балтийский флот получил базы на эстонском побережье. А возможные ответные действия эстонских сухопутных сил были парализованы размещенными на территории Эстонии частями Красной Армии. В этом смысле провокацией с пароходом «Металлист» Сталин достиг успеха в борьбе за Восточную Европу.
Денис Орлов, к.и.н.
