Тайные смыслы сериала «Троцкий»
Первый канал отметил 100-летие Октябрьской революции показом восьмисерийного сериала «Троцкий». Авторы сделали, кажется, все, чтобы просвещенная либеральная публика не стала смотреть дальше первой серии, а между тем телепродукт Александра Котта и Константина Статского вышел презанятным.
Он энергичен, красочен, нахален, склонен к рассказыванию анекдотов и искрометному вранью. Словом, в нем есть тот бьющий в нос дешевый шик, который иногда сходит за обаяние. Да нередко это оно и есть.
«Троцкий» даже не делает вид, что работает историческим сериалом. Простодушная массовая публика, для которой за исторический документ равно сходит и какая-нибудь сериальная «Екатерина Великая», и «Матильда», и бог знает что еще за вампука, конечно, может беспрепятственно думать, что «все так и было на самом деле». И запросто поверить в то, что революцию сто лет назад сделали исключительно авантюристы-оппозиционеры на средства враждебных иностранных государств (называется это «немецкие деньги» или «печеньки Госдепа» – разница невелика).
Что «народ никто не спросил, а он эту вашу справедливость видел в гробу» и припеваючи жил под присмотром жандармов и казацкой нагайки (еще одна установка, внедрить которую в массы пыжится современная госпропаганда).
Что коммунистическая идея – результат сублимации личных амбиций нескольких патологических личностей.
И, разумеется, в то, что во всем виноваты евреи. Ну и интеллигенты. Со всеми этими «тверррррдыми убеждениями», как говорилось в захаровском «Драконе», спорить бессмысленно – с тех пор как идея народного просвещения провалилась, пусть интеллигенты останутся виноватыми, не жалко.
Но «Троцкий», играя во все положенные на Первом канале государственные игры, выкраивает себе пространство для чистого мифотворчества. И не скрывает этого. Это честный шулер. С ним необязательно садиться за стол, но можно насладиться артистизмом представления.
История о председателе РВС начинается как комикс и более всего напоминает дивный французский мультик о приключениях командора Корто Мальтеза в революционной Сибири. Снег, туман, бронепоезд, кругом враги, загадочный человек в черной коже с головы до пят и с красной звездой во лбу занят чем-то смертельно значительным, пулеметы наготове, на паровозе не хватает только Тома Кортни – Стрельникова из «Доктора Живаго». Зато есть Лариса Рейснер (в разбитной профурсетке легендарный «комиссар» явлен как-то неотчетливо), меняющая наряды, и ежеминутно жаждущая предаться страсти с импозантным «черным человеком» со звездой.
Секс – не «украшение» «Троцкого» (это было бы невыносимо вульгарно), а его идеологическая основа. Зловещий и продажный до мозга костей Парвус (насколько зловещим в принципе способен быть Михаил Пореченков), натаскивая своего протеже Леву Троцкого в Париже и пытаясь придать тому лоск денди и повадки вождя и рок-звезды (в общем, харизматика), вещает: «Это как секс, нет, это и есть секс!» Революция должна быть сексуальна – только тогда у нее есть шанс.
И Троцкий замечательно быстро усваивает эту науку, пройдя ускоренный курс у самого Зигмунда Фрейда и успев сразить венского доктора своим напором и отчасти аргументами (в роли Фрейда – Игорь Черневич, и это прекрасно). А в дальнейшем секс, революция, победа и смерть рифмуются уже без особенного напряжения. Это не бог весть как глубоко – зато эффектно. А в сериалах, как и революциях, важен эффект, остальное – потом.
Мексиканские мотивы, законные в разговоре о Троцком, навеяли авторам сериала и еще один выразительный прием: эстетику и отчасти философию мексиканского Дня мертвых (когда вокруг сплошные черепа, в том числе сахарные). Жизненный финал военного наркома и идеолога перманентной революции на фоне ярчайших цветов в окружении призраков прошлого (все они поочередно являются герою, и на лице каждого проступает жуткий череп) – это и эффектно и неглупо, а внедрение чужой архаической традиции в революционный dance macabre придает сюжету дополнительный объем.
В конце концов, Троцкий – сколь настырно ни подчеркивали бы авторы его еврейство – чудовище универсальное, интернациональное. Таким он себя воспитал, таким его формировали инфернальные скорпионы и сколопендры в одиночной камере, доморощенные монстры вроде достоевсковеда Николая Троцкого (Сергей Гармаш играет начальника одесской тюрьмы) и Ленина (замечательно омерзительный герой Евгения Стычкина норовит сбросить конкурента с крыши).
Константин Хабенский уже успел сыграть одного из ключевых героев Гражданской войны – адмирала Колчака, безупречного и несколько замороженного в своем обреченном героизме. Но ныне времена не те, они требуют нового героя, вернее – антигероя, и Лев Давидович, о котором долгое время вспоминать было или вовсе нельзя или «как-то не принято», по праву занял свое место. Герой он или антигерой – но в центре. Еврей, очкарик и краснобай – он не может нравиться (не здесь, не сейчас), но он заставит к себе прислушиваться. А если вы слушаете Троцкого – вы попались.
В истории о человеке, который последовательно вытравлял из себя человеческое, чтобы стать настоящим монстром, великим и ужасным, затмить солнце и потеснить бога, актеру внятно все – и играет он подробно, разнообразно и не без куража. Любовные линии побоку, самый напряженный диалог у Троцкого – с Лениным. Их молчаливые поединки, истинному подтексту которых страшно удивились бы революционные матросы и солдатские депутаты, выдерживают любую длину плана.
Превратившись в чудовище сам, герой продолжил традицию: «Я создал Голема», – говорит Троцкий о молодом Джугашвили, который в сериале оказался жестоким рябым налетчиком с узнаваемым акцентом. Один раз учитель прошел мимо ученика, не пожав руки, – и жгучая обида будущего отца народов осталась вечной. Рассуждая о бывших врагах вроде Ленина и Парвуса – в противовес победителю, самолюбивой посредственности с параноидальными комплексами, Троцкий говорит: «Люди, с которыми я тогда общался, были намного сложнее. Я думал, что настоящая опасность будет исходить от них».
Стоп, если мы точно знаем, что создатели сериала проводят прямые параллели между евреями-революционерами и сегодняшними оппозиционерами, то вот это – о победившем ничтожестве – это они о ком? На кого намекают? Первый канал, конечно, не может держать нейтралитет, зато вполне способен играть за две команды одновременно. Нормальная азефовщина, в лучших традициях.
Да и выведя в центральные герои сериала, предназначенного «специально для молодежи» (отсюда и комикс), Льва Троцкого, сделав революцию не трагической, кровавой и жестокой бойней, но сексуальным, опасным, притягательным приключением, главная «звезда» которого романтически плюет на смерть (и при этом к преступлениям сталинизма не причастен), щедро раздает смыслы и целит в вечность,
Первый канал не удержался от роли тайного провокатора. Это ведь не какие-то малохольные «Спящие» недотыкомки, это – Троцкий. А он, как помнят в Париже 1968-го, может быть непредсказуем даже после смерти. Возможно, после смерти – особенно.
Лилия Шитенбург
