Уже десять лет нет Алексея Балабанова. Многие снимали кино одновременно с ним. И продолжают что-то снимать после него. Но спасибо хочется сказать только Балабанову. За многое.
Скажем, за то, что Балабанов позвал Михалкова в свои «Жмурки». За то, что придумал Михалкову эту челку. Она же полностью поменяла его облик! Получилось карикатурно смешно! Вы пересмотрите Михалкова в «Жмурках», смотрите не только на его малиновый пиджак, – просто посмотрите на его челку. И сразу понятно, как неожиданно мыслил Балабанов.
Так «неожиданно» происходит в фильмах Балабанова многое. Вот сидит Маковецкий в роли Иоганна («Про уродов и людей»), ест морковку со сметаной, на него бросается доктор Стасов, Маковецкий достает пистолет и убивает его. На доктора стекает сметана… Или сцена секса в «Кочегаре». Или начало последнего фильма режиссера «Я тоже хочу». Бандит ждет каких-то других бандитов, они подходят, он достает пистолет – убивает по очереди всех. Потом говорит, что сходил наутро в церковь, исповедался, причастился… Можно жить дальше.
А для чего жить? Балабанов дает вариант ответа в этом же фильме. Его герои – бандит, музыкант, пьяница, проститутка – не находят счастья в жизни. Едут ради счастья в заброшенную колокольню. Чтобы или найти счастье, или умереть… Вот так радикально ставится вопрос.
Неужели жизнь так решительно нехороша, чтобы ставить все на карту? Балабанов считал именно так. Балабанов мучил себя этими вопросами, мучил ими своих героев, мучил зрителей. А зачем? Такой вопрос можно задать зрителям: зачем вы смотрели его фильмы, если он вас так мучил?
Многие фильмы – не балабановские, другие – невозможно смотреть до конца. Они просто бесят. Банальностью, когда знаешь, что будет дальше. А фильмы Балабанова очень трудно недосмотреть.
Балабанов говорил то, о чем редко говорят. Показывал то, чего мы стесняемся, хотя хотели бы увидеть, как это бывает. Мы просто редко оказываемся в этих ситуациях – когда просто убивают, просто насилуют, когда стреляются через папку, когда спят с известной певицей, когда живут, умирая, когда не можешь без дозы, когда оказываешься один в Америке…
И нам интересно, как это бывает. Ведь такое в жизни случается. Вот это соединение реальности, с которой каждый знаком, с реальностью, с которой не знаком, но которая существует, – и есть причина магнетизма его кино.
А если мы видим, что реальность, известная нам, изображена правдиво, то легко поверим и в то, что и другая, предложенная Балабановым реальность, тоже правдива.
Кто из нас не ехал в трамвае и не смотрел в окно, как герой «Брата»? Кто не чувствовал бесприютность Питера 1990-х? Кто не валил женщину на кровать в коммунальной квартире, когда еще только начался концерт, который вместе сели посмотреть? А вот негритянку валил на постель не каждый. Балабанов говорит – посмотрите, это вот так происходит.
У Балабанова в фильмах все происходит камерно. Просто разговаривают двое в кадре. Почти всегда говорят он и он. Иногда – он и она. Обсуждают вопросы жизни и смерти, чаще – смерти. Часто он и она хотят любить друг друга, любят друг друга, но второй делает выбор в пользу того, чтобы умереть.
У Балабанова люди живут, чтобы умереть. Такое впечатление, что в этом смысл жизни. Это не Тарантино. Потому что люди у Балабанова умирают не для того, чтобы привлечь зрителей. А потому что режиссер много думал о том, что человек может умереть. Что очень просто умереть.
Когда я раньше смотрел фильмы про войну, то думал, что так люди и умирают, получив пулю в живот – успев состроить гримасу, что-то сказать важное, корчась и сгибаясь, борясь со смертью после выстрела. Да даже современные режиссеры так снимают – вот в фильме «Тарас Бульба» героически зарубленные казаки, умирая, умудряются еще и пару спичей произнести.
А в фильмах Балабанова умирают очень просто – после щелчка выстрела, моментально падают и умирают. И расстояние от жизни до смерти у него – хлопок. Выстрел, таблетка, доза морфия, доза алкоголя, ошибка дебила или, чаще, сознательный поступок дебила. Так бывает в России. В разные ее эпохи. Балабанов показывает, что смерть – это очень буднично. Может, еще и для того показывает, чтобы мы не сильно боялись.
А с другой стороны, мы сидим и боимся. Ждем этого страха. Мы разве становимся в такие минуты злее? Фильмы Балабанова разве жестокие? Мы разве не жалеем тех, кого убивают, тех, над кем измываются, тех, кто умирает от болезни? Эти фильмы разве не очищают душу душераздирающими сценами? Разве не учат, как нельзя поступать?
А чтобы «балабановщины» добиться (это для тех, кто вдруг захочет повторить), нужно еще много всего в фильме иметь, кроме крови и смерти. Много любви, много юмора, много размышлений, много простодушности, много умения принимать людей такими, как они есть, умения любоваться их красотой и темнотой, не зажмуриваясь при этом – всего того, что режиссер оставил в своих фильмах.
Фильмы Балабанова – просто дорога. Под музыку. Поточу что с музыкой легче.
Кирилл Легков
