Эвакуация населения из прифронтовых территорий СССР в тыл во время Великой Отечественной войны – не самая изученная тема. А о проблеме возвращения людей из эвакуации и вовсе известно немного. «Городу 812» об этом рассказывает Марина Потемкина, доктор исторических наук, заведующая кафедрой всеобщей истории МГТУ (Магнитогорск). Она много лет занимается вопросами эвакуации и реэвакуации в военные годы.
– Когда в советском обиходе появилось слово «эвакуация»?
– В довоенном мобилизационном плане на случай войны массовые эвакуационные перевозки не предусматривались. Все иные взгляды расценивались как «пораженческие настроения». В СССР господствовала военная доктрина, которая базировалась на идее ответного сокрушительного удара и перенесения боевых действий на территорию агрессора уже в первые дни войны.
– Но все изменилось 22 июня 1941 года?
– Уже 24 июня 1941 года при СНК СССР был создан Совет по эвакуации. Основным документом, определявшим очередность эвакуации, стало Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 июня 1941 года «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества».
Интересно, что до 1990-х годов в исторических исследованиях называли только это постановление, не анализируя его содержания, и ссылались, как правило, на шеститомную «Историю Великой Отечественной войны Советского Союза». Сегодня текст первого Постановления «О порядке вывоза…» рассекречен. Более того, мне удалось обнаружить первоначальный проект этого постановления с редакционной правкой, сделанной рукой Лазаря Кагановича (зампред СНК. – В.Ш.). Показательно сравнение этих двух документов. Пункт 2-б регламентировал порядок эвакуации населения. В первую очередь эвакуации подлежали: в проекте – «население, квалифицированные рабочие вместе с эвакуируемыми с фронта предприятиями, семьи начсостава Красной Армии, работников НКВД и ответственных советских и партийных работников, дети до 15 лет». В исправленном варианте постановления – «квалифицированные рабочие, инженеры и служащие вместе с эвакуируемыми с фронта предприятиями, население, в первую очередь молодежь, годная для военной службы, ответственные советские и партийные работники». То есть население переместилось из первой категории во вторую. И то преимущественно в виде молодежи.
Так что теоретическая возможность эвакуации у всего населения с территорий, которые могут быть оккупированы, осталась, но перечень категорий поставил во главу угла государственные интересы.
– Известно, что было еще три секретных постановления об эвакуации.
– 5 июля 1941 года были приняты три Постановления СНК СССР под грифом «совершенно секретно». Постановление № 1821-814сс «О порядке эвакуации семей руководящих партийных, советских работников и семей начальствующего состава Красной Армии, Флота и Войск НКВД из прифронтовой полосы» создавало этим категориям населения приоритетные условия: право выбора при эвакуации места жительства, обеспечение всем необходимым в пути, право на расселение и первоочередное трудоустройство в местах эвакуации.
Другое постановление – № 1821-815сс «Об эвакуации рабочих и служащих эвакуированных предприятий» – говорило, что эвакуация рабочих и служащих должна производиться по указанию СНК (для эвакуации семей руководящих партийных, советских работников и семей начальствующего состава армии, флота и НКВД из прифронтовой полосы специального разрешения не требовалось).
Наконец, постановление № 1821-818сс «О порядке эвакуации населения в военное время» возлагало осуществление эвакуации населения на местные органы советской власти. В документе упоминалось о создании эвакопунктов и организации отделов по эвакуации населения. Предполагалось, что решения об эвакуации должны принимать Совет по эвакуации или местное военное командование.
– Как проходила эвакуация в Ленинграде?
– Хотя 11 июля 1941 года было принято решение Государственного комитета обороны (ГКО) об эвакуации из Ленинграда и начался массовый вывоз промышленных предприятий и населения, всё же в городе на начало блокады оставалось 2,5 млн гражданских лиц, в том числе 400 тысяч детей. Многие отечественные исследователи признают, что при эвакуации из Ленинграда было допущено промедление. Была неправильно организована эвакуация детей – и это стало причиной того, что предложения эвакуироваться вызывали негативную реакцию со стороны ленинградцев.
– А чем заключалась неправильность?
– План, составленный после «зимней финской кампании», предусматривал временный вывоз детей в связи с возможными налетами вражеской авиации. Но эшелоны попадали под бомбежки, дети гибли. Вскоре оставшихся в живых ребят начали возвращать обратно в город. На 10 августа 1941 года было эвакуировано 175,4 тыс. детей и сопровождавших их взрослых.
Бурное сопротивление вызвали у людей слухи о принудительной эвакуации. Перелом в настроениях наступил после того, как кольцо блокады замкнулось. К сожалению, было уже поздно: ошибка властей дорого обошлась ленинградцам.
– Сколько жителей Ленинграда было эвакуировано?
– Эвакуацию населения из Ленинграда исследователи условно делят на 3 этапа: первый – с 29 июня по 27 августа 1941 года, второй – из блокадного города, третий – после прорыва блокады (то есть весной и летом 1943 года).
На первом этапе были эвакуированы более 600 тысяч человек. Отъезжавшие ленинградцы имели определенные льготы по сравнению с жителями других местностей. Им разрешалось взять груз до 50 кг на человека. Остающееся в квартире имущество сдавалось под охрану управляющему домом (на практике это далеко не всегда спасало имущество эвакуированных от мародерства). Освобождаемая жилплощадь сохранялась за отъезжающими без взимания квартплаты (в 1942 году выйдет новое постановление правительства, по которому право на жилье сохраняли только те, кто регулярно платил квартирную плату). Выезжавшим из Ленинграда разрешался свободный выбор мест эвакуации в пределах закрепленных территорий: Вологодская, Кировская, Ивановская, Молотовская (Пермская), Челябинская области, а также Башкирская, Чувашская, Удмуртская АССР. По областям назначались уполномоченные Ленгорисполкома, которые должны были разместить эвакуированных.
Поскольку состояние здоровья большинства людей было тяжелым, а вывозили по Дороге жизни прежде всего детей и больных, с 20 февраля 1942 года на железной дороге было установлено особое наблюдение за эшелонами с ленинградцами. Эвакопункты тыловых станций превратились фактически в госпитали.
Вот как описывал на республиканском совещании эвакуацию ленинградцев по состоянию на 22 февраля 1942 года начальник Свердловского эвакопункта Зенькович: «Больницы города переполнены, скопилось 10 эшелонов, вынесли 114 полутрупов, положили на снег, – девать некуда, даже носилок не было. Были вызваны все, кого можно было вызвать – горздрав, райкомы, горком и т. д. Мы их (то есть ленинградцев) разместили вплоть до кабинета начальника железнодорожной станции… А вообще занято было все: 500 коек эвакопункта, 2500 коек эвакогоспиталя. Питали их всем, вплоть до вина, шоколада, мандаринов».
За 1942 год через Свердловский эвакопункт прошел 901 эшелон, из них 359 – с ленинградцами. Через спецбольницу прошло 2 тыс. дистрофиков-ленинградцев, через детские санатории – 600 детей. Всего за период с 21 января по 20 апреля 1942 года на территорию РСФСР было эвакуировано 550 тыс. ленинградцев.
– Потом эвакуация продолжалась?
– С 1 ноября 1942 года эвакуация из Ленинграда была запрещена. После прорыва блокады в 1943 году из полуразрушенного города вывозили только детей.
– А сколько людей было эвакуировано в масштабах страны?
– В исторической литературе приводятся противоречивые сведения о количестве эвакуированных. Они основаны на различных методиках подсчета и различных трактовках термина «эвакуированные». Диапазон цифр от 6 до 25 миллионов человек. На мой взгляд, общее количество бежавших или организованно выехавших в эвакуацию составляет около 12 миллионов человек.
– Сколько из них погибло по дороге?
– Такую статистику пытались вести, но она до сих пор находится в секретных частях архивов. Но думаю, что даже если ее посмотреть по отдельным регионам, то достоверность будет вызывать большие сомнения.
Специфическим видом эвакуации был вывоз заключенных ГУЛАГа с территорий, находившихся в непосредственной близости от зоны военных действий.
– Что известно о вывозе заключенных? Их эвакуировали или расстреливали?
– Уже 23 июня 1941 года по телефону ВЧ-связи (правительственная и военная связь в СССР) поступил приказ об эвакуации тюрем. При этом в разъяснении указывалось, что лица, впервые осужденные за прогулы, мелкие хищения на предприятиях, незначительные должностные и бытовые преступления подлежали досрочному освобождению. Среди освобожденных лица призывного возраста должны были быть мобилизованы и отправлены на фронт. Досрочному освобождению также подлежали несовершеннолетние правонарушители.
Что касается осужденных к «высшей мере наказания», то от руководства тюрем требовалось обеспечить немедленное приведение приговоров в исполнение. Политически неблагонадежными считались осужденные по 58-й статье УК СССР. 15 ноября 1941года нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия обратился к Сталину с предложением немедленно применить расстрел к 10645 осужденным, которые содержались в тюрьмах НКВД. Речь шла о тюрьмах, расположенных как в прифронтовой полосе, так и в районах глубокого тыла. Сталин наложил положительную резолюцию на докладную записку Берии о необходимости расстрела особо опасных заключенных. К этой категории были прежде всего отнесены осужденные по 58-й статье. Осенью 1941-го и летом 1942 года сотни заключенных были расстреляны без утверждения приговора судебными инстанциями.
Эвакуации за годы войны подверглись 27 исправительно-трудовых лагерей и 210 колоний с общим числом заключенных – 750 тысяч человек. В связи с затруднениями с транспортом значительная масса заключенных двигалась пешком, нередко на расстояния до 1 тысячи километров.
– Как складывались отношения эвакуированных и местного населения?
– Наплыв эвакуированных в тыловые города имел своим следствием ухудшение санитарно-эпидемической обстановки, жилищный кризис, рост цен на колхозных рынках и т.д. Массовое сознание коренных жителей зачастую связывало все эти трудности с приездом «чужаков» и обрушивало на них волну негодования. Неприязнь была особенно заметна в сельской местности.
Дети войны вспоминают: «москвич было бранным словом, москвич сраный…»; «они нас очень не любили… черт вас принес…»; «главное, что я запомнил, что меня страшно били каждый день по дороге из школы»; «председатель колхоза посмотрел на нас с мамой и сказал: а на что они нам, они же пахать не могут…».
Работники, прибывшие в эвакуацию на завод им. Колющенко в Челябинске были зачислены на новые рабочие места с сохранением прежних размеров окладов. На ряде промышленных предприятий работники, имеющие одну и ту же квалификацию, выполняющие одну и ту же работу, получали разную заработную плату. Это, естественно, вызывало недовольство местных рабочих, получавших меньше, и приводило к конфликтам между «коренными» и «эвакуированными».
Антагонизм между местными рабочими и эвакуированными ленинградцами на Кировском заводе в Челябинске был таким, что потребовалось вмешательство центральной власти в лице зампреда ГКО Вячеслава Молотова. В докладной записке на его имя от главного прокурора города от 25 марта 1942 года указывалось, что на заводе часть квалифицированных кадров снята с должностей и необоснованно заменена ленинградцами. Выравнивание тарифных ставок приводило к тому, что некоторые кадровые рабочие столичных предприятий воспринимали эвакуацию как понижение в должности и лишение их права на справедливую зарплату.
– Когда началась реэвакуация?
– В декабре 1941 года, после разгрома фашистских войск под Москвой. Она носила единичный характер и не поощрялась властями.
Начавшееся контрнаступление Красной Армии зимой 1941–1942 годов породило у многих эвакуированных иллюзию скорого окончания войны и возможности возвращения домой. Но уже весной-летом 1942 года реэвакуация была приостановлена в связи с поражениями Красной Армии и новой волной эвакуации. В 1943-м изменилось положение на фронтах, и реэвакуация возобновилась. 21 августа 1943 года вышло постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации».
– Сколько человек вернулось домой?
– По данным Переселенческого Управления при СНК РСФСР, за 1943 год было реэвакуировано около 1 миллиона человек, за 1944-й – более 2 миллионов, за 1945-й – более 1,2 миллиона, за 1946-й – почти 450 тысяч, за 1947-й – 130 тысяч человек. Можно предположить, что реальные цифры реэвакуационной миграции были гораздо выше, поскольку существовали стихийные перемещения эвакуированных.
Психологически переломной датой в сознании эвакуированных стало 9 мая 1945 года. Местные органы власти фиксировали резкое усиление чемоданных настроений среди работников промышленных предприятий, чья реэвакуация была запрещена. Но возвращение людей на прежнее местожительство продолжалась еще несколько лет.
– Исходя из чего принималось решение, оставлять эвакуированные заводы на новом месте или возвращать?
– Решали исходя из экономической целесообразности, абсолютное большинство заводов не возвращалось. Часть оборудования вывозилась в русле «помощи освобожденным районам». Работников оборонных предприятий не отпускали в реэвакуацию до середины 1946 года или дольше, потом большинство выехало «правдами и неправдами».
– Просто так человек не мог уехать домой из эвакуации – как это контролировалось?
– Были разнообразные механизмы контроля. Вводились законодательные ограничения на въезд в некоторые города и области. И ограничения на перемещение отдельных категорий эвакуированных. Плановой реэвакуации не подлежали люди, работавшие в оборонной промышленности, и сотрудники НКГБ и НКВД СССР.
Хотя уже осенью 1943 года в некоторые из освобожденных областей (например, Смоленскую и Орловскую) был установлен свободный въезд, но в ряде городов был введен запрет на реэвакуацию: это касалось в первую очередь Москвы и Ленинграда, а также, в связи с большим разрушением жилого фонда, Киева и Харькова.
К тому же была и партийная дисциплина. Таким образом, с максимальным количеством запретов сталкивался столичный житель, коммунист, высококвалифицированный специалист, работник предприятия оборонного значения. Многие годами не могли вернуться в родные места.
– Чем был вызван запрет на реэвакуацию?
– Необходимостью стабильной работы промышленных предприятий в восточных регионах. Вот, например, сведения о составе рабочей силы Кировского завода, эвакуированного в Челябинск. Данные на лето 1945 года: из 40 тысяч рабочих – 6 тысяч ленинградцев, 4,5 тысячи харьковчан, 2 тысячи сталинградцев, 11 тысяч демобилизованных из армии, 4 тысячи выпускников ремесленных училищ. Если бы эвакуированные вернулись домой, завод бы просто встал.
– Люди не протестовали?
– Рабочие Кировского завода 12 мая 1945 года написали коллективное (150 подписей) письмо Сталину по вопросу отправки их домой в Ленинград.
В анонимном письме от 21 мая 1945 года, адресованном в партком Кировского завода, были следующие строчки: «Жить в таких собачьих условиях, которые вы нам создали, дальше невозможно. Мы раздеты, разуты, квартирные условия ни к черту. Начальство четыре года воровало и набило себе карманы… Вы, как партийные люди, тоже смирились с начальниками. Мы спрашиваем: скоро ли в Ленинград?»
– Условия действительно были «собачьими»?
– Уже с осени 1944 года предприятия оборонной промышленности часть произведенной продукции перестали направлять на фронт и стали складировать в арсеналах. Занятые собственной реорганизацией министерства фактически бросили предприятия на произвол судьбы, не решали вопросы финансирования конверсии (оборонные предприятия переводили на производство патефонов, электрочайников, кроватей и тому подобной продукции). Этот приводило к хронической невыплате зарплаты, постоянным изменениям плановых заданий и их номенклатуры и, в конечном счете, снижению уровня жизни людей.
Так, 70% работников Златоустовского завода № 66 составляли эвакуированные, мобилизованные и репатриированные. Завод в годы войны получал дополнительные бескарточные фонды продовольствия, в цехах было организовано второе горячее питание. Но 1946 год был неурожайным, а в четвертом квартале правительство сняло дополнительные продовольственные фонды. К январю 1947 года 10% заводчан были больны дистрофией, еще 20% находились в преддистрофическом состоянии.
Настроения ожидания охватили и Кировский завод в Челябинске. Протестные практики традиционно выражались в написании жалоб и коллективных петиций, адресованных высшим руководителям страны.
– Люди только письма писали?
– Иногда переходили от слов к действиям. Некоторые эвакуированные рабочие сознательно нарушали трудовую дисциплину, рассчитывая, что за это их уволят с заводов и таким способом они получат возможность уехать домой. Были случаи невозвращения работников из командировок. По архивным документам прослеживается рост дезертирства и случаев самовольных уходов рабочих и служащих с предприятий и учреждений после мая 1945 года.
– За это наказывали?
– Коммунистов за дезорганизующие высказывания исключали из партии, а дела по случаям дезертирства передавались в суд. Например, за 7 месяцев (с июля 1946-го по январь 1947-го) Кировским заводом было предано суду за дезертирство и прогулы 4046 человек. В феврале 1947 года с целью устрашения на заводе были проведены 3 показательных судебных процесса о дезертирах. За дезертирство полагалось до 5 лет лишения свободы по УК РСФСР.
– Вернемся к Ленинграду – когда пошел процесс реэвакуации?
– Как только въезд в город был разрешен, поток прибывающих стал быстро нарастать. Если на 1 января 1944 года в Ленинграде насчитывалось около 560 тысяч жителей, то к июлю население возросло до 725 тысяч, а к началу сентября 1944 года оно составило 920 тысяч человек. В соответствии со специальным распоряжением СНК СССР за №927-р от 26 апреля 1945 года в Ленинград возвращались детские дома. За 1945 год только из Челябинской области был реэвакуирован 21 ленинградский детдом в количестве 1700 воспитанников и 500 человек обслуживающего персонала.
Массовая организованная реэвакуация ленинградцев проводилась в соответствии с распоряжениями Совета Министров СССР от 30 июня 1946 года. Дальнейшая реэвакуация в Ленинградскую область (в связи с создавшимся временным продовольственным затруднением) почти прекратилась. Более того, часть людей, отправленных в организованном порядке, вернулись обратно.
Вадим Шувалов
Как возвращались в Ленинград
Источники приводят разные цифры динамики численности населения Ленинграда в послевоенные годы. В среднем они таковы: 1 миллион человек в 1945 году; довоенный трехмиллионный уровень был достигнут на рубеже 1950–1960-х годов.
В целом во время эвакуации умерло 120–160 тысяч ленинградцев (только на территории Вологодской и Ярославской областей, по данным историка Александра Ваксера, умерло 20 тысяч эвакуированных из Ленинграда).
