Авария на Саяно-Шушенской ГЭС вновь сделала актуальным спор сторонников и противников реформы электроэнергетики России по плану Анатолия Чубайса. «Город 812» попросил ответить на вопросы давнего оппонента Чубайса, бывшего заместителя министра энергетики и топ-менеджера РАО «ЕЭС» Виктора КУДРЯВОГО.
Досье: |
– Можно ли было обойтись без реформы электроэнергетики “по Чубайсу”?
– Не только можно, но и нужно. Напомню, что в результате реформирования единые региональные энергокомплексы были дезинтегрированы по видам основного бизнеса (генерация, транспорт, распределение, сбыт, диспетчерское управление), а ремонт, наладка, наука и так далее были выделены как якобы “непрофильный бизнес”, с последующей приватизацией. После завершения реформ крупнейшие региональные энергокомплексы оказались разделенными на несколько частей. “Мосэнерго” разделили на десять компаний, “Ленэнерго”, “Тюменьэнерго”, “Свердловэнерго”, “Кузбассэнерго” и другие – на пять-семь частей. Маневр сил и средств в таких компаниях кратно уменьшился, соответственно, снизилась их инвестиционная привлекательность, была утрачена возможность оптимизировать режимы работы. Для диспетчерских команд возникли реальные проблемы – в работе им приходится преодолевать границы разных собственников.
Наибольшие потери возникли в инвестиционном процессе, где полностью потерялась ответственность за перспективное развитие, а отсутствие координации действий кратно увеличило количество новой техники. Это вызвало рост затрат.
– А как нужно было реформировать?
– Реформы целесообразно было проводить, не разрушая единый энергокомплекс, а укрепляя слабые звенья. Таким слабым звеном были региональные компании ряда областей. Наряду с мощными энергокомплексами у нас были десятки мелких компаний, которые в шутку называли “Воробейэнерго”. Они возникли в 60 – 80-е годы под давлением секретарей обкомов партии, стремящихся иметь свою энергосистему, независимо от экономической целесообразности. Реформа должна была заключаться в укрупнении маленьких компаний. В результате, не разрушая диспетчерское управление, можно было вместо сотни компаний иметь семь крупных энергообъединений (Центр, Северо-Запад, Волга, Юг, Урал, Сибирь, Восток).
Но более того – если мы посмотрим на опыт последних лет Китая, Европы, США, то увидим, что целесообразно еще большее объединение энергокомпаний до уровня мощности от 50 до 100 гигаватт. Исходя их этого, на территории России должны функционировать две или, в крайнем случае, три укрупненные энергокомпании.
– Чем это лучше нынешней системы шести оптовых генерирующих компаний (ОГК), 14 территориальных генерирующих компаний (ТГК), “Русгидро” и Федеральной сетевой компании (ФСК)?
– Чтобы в цифрах оценить эффект укрупнения, можно использовать такую формулу: объединение двух простых производственных комплексов дает экономию 10% затрат. А объединение двух сложных комплексов доводит экономию до 25%. Такие энергокомплексы должны были бы быть вертикально интегрированными (без разделения по видам деятельности) и выполнять функцию энергоснабжающей организации на закрепленной территории, а также нести ответственность за рост энергопотребления. Высоковольтная сеть, обеспечивающая транспорт электроэнергии по всей стране, должна входить в состав Федеральной сетевой компании. А для поддержания баланса производства и потребления энергии создается центральное диспетчерское управление.
– А как же быть с конкуренцией, ведь именно ради нее из РАО “ЕЭС” выделялась генерация и создавались два десятка генерирующих компаний?
– Крупные компании должны были бы конкурировать своими техническими характеристиками – исходя из минимизации потребления топлива. Кроме того, конкурировали бы управленческие команды.
– А что плохого в проведенной реформе “по Чубайсу”?
– Конечно, реформаторы понимали, что дезинтеграция российской электроэнергетики превратила третий по размеру энергокомплекс мира в конгломерат третьеразрядных компаний. Когда весь мир проводил беспрецедентные слияния и поглощения для получения конкурентных преимуществ, потускнел и первоначальный лозунг конкуренции. Но реформаторы выдвинули на первое место такой тезис: только приватизация и либерализация позволят получить необходимые инвестиции.
– Отрасль их получила?
– Продажа генерирующих компаний была проведена при средней цене всего 450 долларов за киловатт. Но и эта цифра – лукавая, так как продавались не только электрические, но и тепловые мощности. А в ТГК тепловая мощность в два-три раза больше электрической. С учетом тепловой мощности новые собственники генерирующих компаний покупали их по цене не более 300 долларов за киловатт. Для сравнения: капитализация европейских компаний в период их скупки составляла 3000 долларов за киловатт. Удельная стоимость нового строительства даже для газовых электростанций составляла в России около 1500 долларов за киловатт, для угольных более 2000 за киловатт.
Таким образом, продажа контрольного пакета акций новым собственникам позволяет построить не более 10% от имеющихся мощностей в течение пяти лет. Это не позволяет ни предотвратить старение, ни обеспечить необходимые резервы, ни создать новую генерацию для послекризисного подъема экономики. Даже в “Мосэнерго”, где цена продажи была самой высокой – 650 долларов за киловатт, – за пять лет будет построено 11% новых электрических и 3% тепловых мощностей.
– Разве реформаторы не предлагают механизма притока инвестиций в отрасль?
– У них есть конкретные предложения по получению длинных инвестиционных денег – отказ от госрегулирования и постепенный переход к либеральному спотовому рынку продаж электроэнергии по равновесным ценам. Что это означает? В каждый момент времени цена на свободном либерализованном рынке будет устанавливаться на уровне самой дорогой (по себестоимости) электроэнергии, включенной в баланс. Значит, приемлемую прибыль получит только продавец дорогой энергии. Все остальные продавцы, себестоимость которых ниже, получают сверхприбыль. Эксперты оценивают, что тарифы при такой модели вырастут более чем в два раза.
Таким образом, дополнительное обременение экономики составит 15 – 20 миллиардов долларов в год, а до 2020 года общее обременение российских потребителей через сверхприбыль энергокомпаний составит 165 миллиардов долларов.
– Техническое состояние энергомощностей меняется довольно медленно? Почему? Деньги новых собственников уходят не туда?
– Новые собственники не заинтересованы вкладывать средства в развитие. Им выгодно до предела загружать старые основные фонды. Пока мы видим аккуратное выполнение обязательств только в российских компаниях, принадлежащих Enel и E.On. Ввод более 1,3 гигаватта в Москве не в счет – они были начаты сразу после аварии 2005 года, когда никто уже не мог рисковать надежностью электроснабжения столицы. Но далее события развивались негативно. Федеральная служба по тарифам и Совет рынка не удовлетворили просьбу “Мосэнерго” об установлении реального тарифа на мощность. После этого ввод в столичной компании нового энергоблока мощностью 420 мегаватт отодвинулся на один год.
Новые собственники могут найти массу доводов, чтобы не вкладывать сегодня средства в электроэнергетику. Это и их взаимоотношения с федеральной службой по тарифам, и с “Газпромом”, с местными администрациями. Вот лишь один пример. В энергетике в 2005 году постановлением правительства введен в действие механизм финансирования строительства резервных мощностей. По этому механизму инвестор должен быть заинтересован строить мощности, так как договорный срок окупаемости затрат гарантируется Системным оператором, который уполномочен государством. Однако этот механизм не предусматривает образование сверхприбылей у всех энергокомпаний. Поэтому до сих пор не проведено ни одного тендера.
– Что нужно делать?
– Эксперты предлагают отказаться от либеральной модели рынка электроэнергии и перейти к модели “Единый покупатель”, принятой в большинстве стран. Она не предусматривает необоснованный рост тарифов до уровня самого дорогого продавца – общий тариф усредняется по заявкам генерирующих компаний с учетом проведенных экспертами инвестиционных затрат. Если ежегодно вводить 6 гигаватт новых мощностей (то есть увеличить ввод в 3 – 4 раза против существующего), то рост тарифа составит около 25 копеек за киловатт-час – это в 6 раз меньше, чем при либеральной модели рынка.
Но нельзя отказываться и от бюджетного финансирования электроэнергетики. По обобщенным данным показателей развитых стран, 1% от ВВП вложений в инфраструктуру позволяет поднять производительность труда так же на 1%. Не случайно ни США, ни КНР, ни Индия в кризис не только не сократили, но даже несколько увеличили вложения в инфраструктуру.
– Есть ли прямая связь между тем разделением РАО “ЕЭС”, которое было проведено, и такой крупнейшей техногенной катастрофой, как авария на СШ ГЭС?
– Связь, безусловно, есть, и не только с разделением РАО, а с десятилетним управлением отраслью дилетантами-временщиками. Давайте ответим на вопрос: зачем неспециалисты пришли управлять сложной отраслью, обеспечивающей всю жизнедеятельность страны? Честный ответ: делать деньги. Никакой другой причины в “рыночной” России просто не может быть по определению. Как легче всего в России делать деньги? Откатами при закупке оборудования, сомнительными консалтинговыми услугами. Еще – сокращением затрат, которые не сразу сказываются на надежности оборудования. Это, прежде всего, расходы на техническое обслуживание, диагностику оборудования, отраслевую науку. В результате снизилась закупка оборудования, узлов, запасных частей. Почти 10 лет назад при приемке в эксплуатацию Саяно-Шушенской ГЭС была записана необходимость замены рабочих колес. Сделано этого не было. На оборудовании, которое подходит к предельному сроку эксплуатации, необходимо усилить диагностику, вести контроль каждого переходного режима. Такие агрегаты оснащают новыми защитами по параметрам, характеризующим надежность (вибрация, относительные перемещения). И это не сделано.
Ни один собственник не пойдет на усложнение режима работы агрегатов, которые достигли предельного срока выработки. А в РАО “ЕЭС” это сделали – специальным приказом ужесточили требования к поддержанию частоты электрического тока. До этого возможное отклонение по частоте составляло 0,2 герца, а после выхода приказа – 0,01 герца. Такую частоту должны одновременно “держать” сотни агрегатов. Это значит, что узлы электростанции постоянно воспроизводят знакопеременные нагрузки в десятки раз более часто, чем раньше. Это прямо влияет на возникновение усталостных повреждений. Все это происходит на блоках, которые практически отработали свой ресурс.
Это значит, что руководство на верхнем уровне было непрофессиональным. Приоритет прибыли – как единственная цель новых реформированных компаний. Все это привело к тому, что оборудование стало длительное время работать с недопустимыми дефектами. Разделение энергокомпаний по видам бизнеса де-факто и де-юре сняло с генерирующих компаний ответственность за энергоснабжение потребителей по фактору надежности оборудования. А компетенция руководства, которое централизовало у себя решение вопросов по всем ресурсам – финансовым, материальным, трудовым, оказалась совершенно недостаточной, чтобы оценить возможные последствия такого положения дел.
– Согласны ли вы с выводами Ростехнадзора или у вас свое собственное объяснение аварии?
– В основном согласен. Но надо дополнительно изучить все варианты взрывного роста давления воды под крышкой. Например, при повреждении лабиринтовых уплотнений или нарушениях скорости заполнения водоводов при повторном пуске турбины в случае аварийного останова. Представляется целесообразным ввести в работу дополнительные защиты от предельной вибрации или от повышения давления под крышкой гидротурбины. Целесообразно также разработать алгоритм анализа переходных процессов при пуске гидротурбины и переходе к нерекомендованным режимам.
– Как вы сейчас оцениваете нынешний уровень надежности энергомощностей?
– В целом уровень надежности энергомощностей надо считать ниже среднего. Какое конкретно оборудование и на каких ОГК и ТГК необходимо останавливать во внеплановый ремонт – должны определить специалисты. Времени на раскачку нет. Хочу отметить, что по анализу, проведенному рейтинговой консалтинговой компанией “Тейдер”, более трети энергомощностей ОГК и более половины оборудования ТГК имеют остаточный ресурс работы менее 10%.
Если говорить о конкретных опасных узлах на станциях, то это паропроводы, стопорные клапана, цилиндры высокого давления паровых турбин, лопаточный аппарат и диски роторов низкого давления, бандажные кольца генераторов.
– Что сейчас должно сделать государство, чтобы предотвратить новые аварии и возможный дефицит электроэнергии?
– Во-первых, проводить инженерный анализ каждого пуска и останова энергоблоков – именно эти режимы опасны. Выявить дополнительные резервы мощности, чтобы вывести во внеплановый ремонт все ненадежное оборудование.
– А где взять дополнительные резервы?
– Сегодня в российской электроэнергетике разрыв между установленной и располагаемой (реально работающей) мощностями достиг 2,8 гигаватт – это в два раза выше, чем в советский период. Сегодня потери электроэнергии в сетях достигают 14 – 16% – это в два раза выше, чем в СССР. Эти резервы непросто взять, но они кратно дешевле, чем вводы новых мощностей. Иметь потери мощности на 10 – 12% выше реально достигнутых в советский период просто недопустимо.
В генерации все внимание должно быть обращено на ввод новых мини-ТЭЦ, это позволит снизить расходы топлива и исключить перегрузку сетей. В конечном счете необходимо вернуться к вертикально-интегрированным укрупненным энергокомпаниям в зоне Объединенных диспетчерских управлений.
– Считаете ли вы, что крупнейшие государственные и подконтрольные государству энергокомпании (“Русгидро”, “ИнтерРАО”, генерирующие активы “Газпрома”) должны быть приватизированы? Или наоборот – нужно национализировать переданные в частные руки компании?
– Сейчас у экспертов нет разночтений: уровень эффективности бизнеса определяется не видом собственности, а квалификацией и организаторским талантом менеджеров. Управлять отраслью и компаниями должна инженерная элита. Согласно статье 7 Конституции, государство несет ответственность за создание условий для достойной жизни граждан. А без стабильного энергоснабжения невозможно создать достойные условия. Поэтому электроэнергетика (в суровых условиях российского климата) должна быть государственной отраслью.
– Значит, национализировать?
– Это не означает, что доля государства должна превышать контрольную. Частная собственность в электроэнергетике может быть во всех видах бизнеса, но не распространяться на работы и услуги, определяющие надежность и безопасность отрасли.
– Оправданно ли безо всякого тендера закупать оборудование как для СШ ГЭС, так и для других электростанций у российских “Силовых машин”? Или стоило потратиться на зарубежные турбины и генераторы?
– Считаю возможным покупать оборудование у иностранных фирм при условии, что запасные части и наиболее ответственные узлы будут изготавливаться на заводах, расположенных в РФ. Именно так решен данный вопрос в Китае. Оборудование, которое изготавливается иностранными компаниями на зарубежных заводах, не должно превышать порог в 10% от установленной мощности.
____________________________________________________________
Справка:
В результате реформы РАО “ЕЭС” было разделено на шесть оптовых генерирующих компаний (ОГК), 14 территориальных компаний (ТГК), “Русгидро”, Федеральную сетевую компанию (высоковольтные сети), холдинг межрегиональных распределительных сетей и Системного оператора (диспетчер). Основными новыми владельцами генерации стали: “Газпром”, “Норильский никель”, ЛУКОЙЛ, СУЭК, Онэксим Холдинг, холдинг КЭС Виктора Вексельберга, Группа Е4, а также иностранцы – германский E.ON, итальянский Enel и финский Fortum. Объем сделок продажи оценивается в 950 миллиардов рублей, но уровень заявленных инвестпрограмм существенно превышает эту цифру.
____________________________________________________________
По теме:
Вайнзихер не готов быть виноватым
Генеральный директор ТГК-1 Борис Вайнзихер (бывший технический директор РАО “ЕЭС России”) на прошлой неделе написал письмо главе Ростехнадзора, в котором попросил объяснить, почему он назван среди людей, способствовавших, как следует из акта Ростехнадзора, возникновению аварии на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа этого года.
По словам Бориса Вайнзихера, комиссия не стала получать его объяснения по этому вопросу. “Если в моих действиях… имели место упущения, то я хотел бы знать, в чем конкретно они выражаются и какие нормы нарушают”, – говорит Вайнзихер.
Согласно подготовленному Ростехнадзором Акту расследования причин аварии на СШ ГЭС, Борис Вайнзихер в РАО “ЕЭС” отвечал за введение в действие стандартов, направленных на усиление безопасной эксплуатации оборудования ГЭС, но эти стандарты безопасную эксплуатацию Саяно-Шушенской ГЭС не обеспечили.
По словам Вайнзихера, Стандарт “Методики оценки технического состояния основного оборудования гидроэлектростанций” разрабатывался несколько лет и был принят Центральной комиссией РАО “ЕЭС” по техническому регулированию. По мнению Вайнзихера, предложенные стандартом методики как минимум не ухудшали состояние ГЭС и не снижали требования к оценке их технического состояния по сравнению с более ранними нормативными актами. Кроме того, стандарт не отменял нормы действующих Правил технической эксплуатации.
Справка: Борис Вайнзихер окончил энергомашиностроительный факультет СПб политехнического института по специальности “Турбиностроение”, пять лет работал на ТЭЦ-15. В 1998-м перешел на работу в Управление ОАО “Ленэнерго”. В 2000 году стал директором по техническому развитию ОАО “Ленэнерго”. С 2001 года – директор Киришской ГРЭС. В 2005 году стал техническим директором ОАО РАО “ЕЭС России”. С декабря 2008 года – генеральный директор ТГК-1.
Выписка из акта технического расследования причин аварии Ростехнадзора
События и лица, причастные к созданию условий, способствующих возникновению аварии на СШ ГЭС
Вячеслав Синюгин – Зам. министра энергетики РФ (2001 – 2004 гг. зам. председателя правления РАО “ЕЭС России”, 2005 – 2008 гг. генеральный директор ОАО “ГидроОГК”). …Не обеспечил выполнение решения по скорейшему строительству дополнительного водосброса на СШ ГЭС… Не принял эффективных мер по замене рабочих колес на гидроагрегатах…
Борис Вайнзихер – генеральный директор ОАО “ТГК-1” (2005 – 2008 гг. технический директор ОАО РАО “ЕЭС России”). Отвечал за введение в действие стандартов, направленных на усиление безопасной эксплуатации оборудования и не обеспечивших на должном уровне безопасную эксплуатацию СШ ГЭС.
Анатолий Чубайс – генеральный директор “Роснано” (1998 – 2008 гг. председатель правления РАО “ЕЭС России”). Утвердил Акт по приемке в эксплуатацию Саяно-Шушенского гидроэнергетического комплекса. Не дал должной оценки действительному состоянию безопасности СШ ГЭС.
Валентин Стафиевский – руководитель дивизиона “Юг” ОАО “РусГидро” (1983 – 2006 гг. главный инженер Саяно-Шушенской ГЭС). Участвовал в выводе ремонтного персонала из штатного расписания…
Анатолий Дьяков – член-корреспондент РАН (2000 г. председатель комиссии по приемке в эксплуатацию СШ ГЭС). Акт комиссии не в полной мере отразил действительное состояние оборудования СШ ГЭС.
Игорь Юсуфов – посол по особым поручениям МИД РФ (2001 – 2004 гг. министр энергетики РФ). Не создал механизмов реального государственного контроля за безопасной эксплуатацией объектов энергетики.
