Кризис, вызванный эпидемией коронавируса, продлится в России не менее двух лет даже при самом оптимистичном сценарии, – предупреждают экономисты. Получат ли россияне поддержку от государства хотя бы на время карантина? Есть ли смысл опасаться введения новых налогов и замораживания вкладов? Когда вновь откроются границы? На эти вопросы «Городу 812» отвечает экономист, профессор НИУ Высшая школа экономики в СПб Андрей Заостровцев.
– Пока что российские «каникулы» лишь отдалённо напоминают строгие европейские карантины. Многие продолжают пользоваться общественным транспортом, в Москве салоны красоты и сауны будут работать при наличии медицинской лицензии. Как вам кажется, могут такие послабления привести к более тяжёлым последствиям?
– Я не думаю, что здесь есть прямая связь. Салоны и сауны – это мелочь. Да и мало кто сейчас туда пойдет. Общественный транспорт? Неужели все медсестры на личных авто в больницы добираются?
Вот то, что мы не будем работать хотя бы несколько недель, уже нанесет такой удар экономике, что многие потом не поднимутся. В любом случае, я не вижу необходимости и, главное, возможности вводить сверхжёсткий карантин. А кто будет печь хлеб, доставлять продукты в магазины?
– То есть, жесткие карантинные меры будут убийственны для экономики?
– Да, но ведь то, что происходит сейчас, уже убийственно. Поэтому ужесточение мер не нужно. Тем более, у нас нет ресурсов, чтобы это всё реализовать.
– На «каникулы» какой продолжительности у нас хватит ресурсов? Сможет ли народ продержаться хотя бы до начала мая?
– Люди разные и сектора экономики разные. Для значительной части малого и среднего бизнеса хватит еще недели-другой, и всё. Они не смогут платить людям зарплату, как предписал Путин. Это своеобразный штраф для бизнеса, который он не вынесет.
У нас таких мер, как в Соединённый Штатах, где выделено два триллиона на поддержку бизнеса, пока и близко нет. И мы не знаем, будут ли они предприняты. Люди будут терять деньги, терять работу. Что из этого выйдет – никто не знает.
- Профессор Андрей Заостровцев
– Может ли разумная экономическая политика всё-таки облегчить ситуацию?
– При нашей неэффективной организации это будет очень сложно. В таких ситуациях надо использовать все резервы и не только резервы. Путин в своём втором послании ничего об этом не сказал. Вся ответственность была переложена на регионы, а у регионов денег нет. У них много лет отбирали деньги и самостоятельность. Они привыкли смотреть на Москву, принимая решения, а сейчас Москва требует от них действий. Сейчас в России наступает период дезорганизации власти.
– То есть, решать проблемы сейчас следует в первую очередь на федеральном, а не на региональных уровнях?
– Естественно, потому что у регионов просто нет денег. Я, конечно, не беру собянинскую Москву. Если взять среднероссийский регион, ему элементарно не хватит средств. Он продержится несколько недель, но не более того. А к началу мая, согласно прогнозам, у нас как раз будет пик эпидемии. Заканчивать карантин после майских праздников в таком случае тем более не будет смысла.
– Какие конкретно действия должен предпринять федеральный центр?
– Прежде всего, надо выделить деньги на поддержку регионов. Возлагать на них ответственность можно только после этого. В таких ситуациях создается «чрезвычайный фонд», а у нас в общем-то есть Фонд национального благосостояния, есть резервы Центробанка, которые можно использовать в чрезвычайной ситуации. И уже через этот «фонд спасения» правительство решает, кому, когда и сколько направить денег. Затем конкретные решения уже могут приниматься на местах.
– Какие это могут быть меры?
– Налоговые каникулы – это выход. Конечно, провалятся бюджеты, но у государства есть возможность закрывать эти «дыры». Самое простое решение – госзаймы, выпуск облигаций, что отчасти делается.
В чрезвычайной ситуации может быть даже просто эмиссия денег в форме займов у Центрального банка. Это вызовет инфляцию, но в данной ситуации, когда все и так беднеют, спрос падает, она не должна быть очень большой. Но всё-таки вливания нужны разумные.
– На сколько ресурсов этих фондов может хватить?
– Фонд национального благосостояния у нас недавно составлял более 124 миллиардов долларов, что немало. Другое дело, что за ним рванут фирмы, приближенные к власти, вроде «Роснефти». Мы пока даже не знаем, будут ли эти деньги направлены на помощь людям, которые действительно не смогут пережить этот период, или же окажутся у организаций, близких к власти. Это, к сожалению, большой вопрос.
– Вы думаете, будут ли эти резервы в конечном счёте задействованы? Эксперты начинают опасаться не просто падения доходов, а голодных бунтов и грабежей на улицах.
– Я думаю, что эти деньги рано или поздно придется использовать. А при отсутствии своевременных мер до голодных бунтов дело может вполне дойти, потому что у нас довольно большой процент людей занят в сфере услуг, которая сейчас еще долго не получит денег. Накопления у людей тоже не очень большие, у кого-то их просто нет. Так что властям эту проблему придется решать, чтобы общество окончательно не сорвалось в состояние России 1918 года.
– Могут ли бюджетники сейчас чувствовать себя более защищёнными?
– Я сам бюджетник, преподаватель вуза, и пока зарплату получаю. Хотя на отпускные в полном объеме я уже не надеюсь. Поскольку все это ведь тоже не может длиться бесконечно. У бизнеса нет доходов, нет и значительной доли плановых поступлений в федеральный бюджет. Скорее всего, в перспективе будет сокращение зарплаты.
Конечно, сейчас бюджетники себя чувствуют более защищенными, хотя это может быть и ложное чувство.
– Чего следует бояться россиянам в ближайшем будущем? Уже заявили об обложении налогом процентов со вкладов больше миллиона и инвестиций в долговые ценные бумаги. Многие боятся, что скоро и вообще вклады могут заморозить.
– Во-первых, я считаю, что введение налога на проценты со вкладов было самым необоснованным решением. Более того, он явно был заготовленным, его ввели бы и без всякого кризиса. Хотя во многих странах сейчас от этих налогов наоборот освобождают и предоставляют субсидии.
Во-вторых, этот налог вводится только в 2021 году, и нам надо до этого времени еще дожить. Но это решение, конечно, сыграло психологическую роль. Сегодня вклады свыше миллиона облагают этим ничтожным налогом, который ничего толком не даст. И это пока касается немногих. А что они дальше сделают – непонятно.
– Так вы думаете, что опасения людей, которые бегут закрывать вклады в банках, обоснованы?
– Конфискация вкладов или замораживание, что, в принципе, по последствиям будет одно и то же, ничего особо не даст, кроме уж совершенно разрушительных результатов для экономики. Поэтому такое вряд ли предпримут.
Но мне понятны опасения людей. Они построены на исторической памяти. Люди справедливо считают, что власть может пойти на что угодно.
– Может ли хоть кто-то оказаться в выигрыше после эпидемии?
– Пока что очевидными выгодополучателями являются производители масок и антисептиков, а также вирусологи. Да и вся онлайн-сфера вместе с сопутствующими сервисами. В остальном пока сложно судить.
Но одно я могу сказать наверняка – мир будет другим после этого кризиса. Изменится структура потребностей и потребления. Тяжело будет туризму, транспортным компаниям. Мир будет закрытым, границы не откроются, я думаю, до конца года, а, может, и дольше. Причем и с нашей стороны, и со стороны других стран.
– Путин не захочет открывать границы?
– Даже если Россия и откроет границы где-нибудь осенью, то границы Евросоюза для граждан России могут быть всё ещё закрыты. Я почти в этом уверен. Может быть, в Турцию и будет возможность поехать, а вот в Евросоюз – вряд ли.
Дело в том, что у нас в России эпидемия очень медленно нарастает, она отложенная. Люди за пределами мегаполисов живут не сконцентрировано. Но все равно этот процесс пойдет, мы приблизимся к пикам в мае, но и летом у нас эти проблемы в регионах могут не закончиться. Страны Евросоюза знают, какое у нас качество тестирования. Мы вовремя не сделали закупки за границей, а наши тесты, как говорят специалисты, не всегда выявляют вирус. Поэтому европейские страны могут перестраховаться и не впускать нас. Мы рискуем провести новогодние каникулы дома.
Кроме того, люди будут бояться путешествовать, например, в Италию и Испанию ещё долгое время после окончания эпидемии. Да и денег у них будет куда меньше.
– В связи с карантином ужесточаются надзор за людьми. Есть опасения, что механизмы «цифрового концлагеря», которые уже применяют в Китае, будут реализовываться в России. Как вам кажется, воспользуется Кремль возможностью усиления контроля над людьми во время эпидемии и после неё?
– Это уже началось, хотя пока и по мелочи. Уже ФСБ проталкивает указ о том, чтобы не освещать свою деятельность. Они хотят скрывать информацию о сотрудниках, функциях территориальных органов безопасности и международной деятельности ФСБ. Да и закон о фейковых новостях очень размытый, и он вполне может распространиться далеко за пределы новостей о коронавирусе.
Одним словом, я вполне допускаю, что даже если все пойдёт по самому лучшему сценарию, то значительная часть репрессивных мер может остаться под самыми разными «благородными» предлогами, например, чтобы не допустить второй волны эпидемии.
Анастасия Беляева
Рисунок Виктора Богорада
