Итог губернаторских выборов в Петербурге оказался более чем непредсказуемым. Его можно назвать концом эпохи.
Чтобы понять цену 64% Александра Беглова, их надо сравнивать не с 48,73% Валентины Матвиенко (63% во втором туре), а с 79% Георгия Полтавченко в 2014 году. Потому что кампания Беглова делалась ровно по полтавченковскому сценарию скучных выборов с конкурентами, которые не только не оказывали сопротивления, но и не имели почти никакого личного рейтинга. То есть не отнимали голоса у фаворита ничем – даже фактом своего присутствия в бюллетенях. Делалась ставка на лишенную драматургии избирательную кампанию, чтобы сделать участие в ней неинтересным для неуправляемого электората. И в итоге привести на участки только управляемый.
В кампании Георгия Полтавченко эта схема сработала идеально, как по учебнику. Ближайшие конкуренты Георгия Полтавченко – коммунистка Ирина Иванова и представитель ЛДПР Константин Сухенко – получили даже меньше, чем стоили их партийные бренды на думских выборах тремя годами ранее (9 и 5 процентов соответственно, притом что сами партии получали 15 и 10 процентов). Еще двое конкурентов Полтавченко – Андрей Петров и Тахир Бекбаев – набрали чуть более чем по 2 процента.
Единственная претензия, которая могла быть предъявлена Георгию Полтавченко, – аномально высокое досрочное голосование (9% при итоговой явке 39%), что бросало тень на чистоту процедуры выборов (с 2011 года, после шока Болотной площади, Кремль требовал формальной честности в этом вопросе). Тем более что как-то автобус с желающими досрочно проголосовать бабушками подъехал к районной администрации как раз в тот момент, когда ее в сопровождении большого числа телекамер инспектировал глава Горизбиркома Алексей Пучнин. Говорят, за несколько дней до выборов штаб Полтавченко понял, что горшочку досрочки уже надо перестать варить, но инициативу на местах остановить не смог. В остальном же все прошло хорошо.
У Александра Беглова условия были не менее комфортными. После снятия Владимира Бортко он остался в компании конкурентов, чья известность если и превышала известность Петрова – Бекбаева, то не сильно. Досрочного голосования не было, но вместо него придумали дачные участки в Псковской и Ленинградской областях, которые возмутили даже Центризбирком. В общем, нынешние выборы должны были закончиться ровно так же, как и предыдущие. Но Александр Беглов получил 64%, а Тихонова и Амосов вместо петровско-бикбаевских 2% – по 16%. И это при очень низкой явке в 30%.
Поскольку мы можем предположить, что Смольный задействовал максимум возможностей по мобилизации управляемого электората, он, скорее всего, вычерпал весь свой ресурс. То есть любое увеличение явки вело к снижению показателей Александра Беглова. Даже при 40% явки, как в 2014 году, отрыв нынешнего градоначальника от предыдущего был бы еще существеннее, а второй тур оказывался весьма вероятным.
Что он им сделал?
Если говорить о конце эпохи, то особенно важно отсутствие всяких видимых причин для такого голосования. Сколько бы ни смеялись высоколобые над самим Александром Бегловым, его лопатой, снижением коммунальных тарифов, оговорками и всем остальным – у большинства избирателей не было оснований его не любить. Как, впрочем, и любить. В известной степени Беглов – проекция собирательного образа нынешней власти, причем далеко не в самом ужасном ее виде. То есть сам он лично не сделал ничего или почти ничего, чтобы получить такой результат.
Более того. Как следует из результатов проведенного группой социологов «Открытое мнение» опроса (кстати, единственного публичного исследования, хоть как-то связанного с выборами), большая часть горожан вполне удовлетворена и своей собственной жизнью (65% удовлетворенных против 33% неудовлетворенных), и положением дел в Петербурге (47% против 28% при 18%, которым что-то нравится, а что-то – нет).
Среди тех, кто точно собирался идти на выборы, оценка состояния дел в городе была точно такой же, как и в среднем. А вот точно не идущие на выборы, наоборот, смотрели на этот вопрос пессимистичнее: неудовлетворенных было 34%, а удовлетворенных – 44%. То есть можно сделать вывод, что рассерженные как раз не собирались голосовать. Малочисленность митингов солидарности с избитыми москвичами также свидетельствовала, что в городе все спокойно.
Наконец, не было такого важного внешнего фактора, как пенсионная реформа. Которая сильно подпортила рейтинг власти и внесла свой вклад в поражение 4 из 22 действующих губернаторов на выборах прошлой осенью. После чего под горячую руку Кремля, который, перепугавшись, стал шерстить глав регионов, попал и наш Георгий Сергеевич.
То, что голоса Надежды Тихоновой и Михаила Амосова различаются на доли процента (16,84 и 16,03 соответственно), лишний раз подтверждает: это было классическое протестное голосование, и из двух конкурентов Беглова избиратели выбирали наугад. При этом испорчено менее 2,7% бюллетеней, то есть из двух тактик протеста – «за любого, кроме Беглова» (стратегия «умного голосования Навального») и «вычеркнуть всех» (к чему, в частности, призывали яблочники) – избиратели выбрали первую.
Резюмируя: не было ни одного внешнего фактора, который предвещал бы такой результат. Не было недовольства экономической ситуацией, которая, как считают марксисты, должна приводить к революции. Революция случилась по своим собственным причинам и законам.
Без выхода
Аналогичный результат мы видим и на других прошедших одновременно выборах. В муниципалитеты, несмотря на жесткий прессинг, прошло большое число оппозиционеров, в ряде округов они получили большинство. Можно говорить о сотнях победивших противников действующей власти, то есть 10–20% всех городских муниципалов. Пока результаты окончательно не подведены, где-то пересчитывают голоса, но в любом случае картина принципиально отличается от предыдущего расклада 2014 года. Тогда при ровно таком же, если не меньшем, давлении демократы потерпели сокрушительное поражение.
А в Москве на выборах в местный парламент оппозиция, несмотря на то что ее лидеры не были допущены до выборов, получила половину мест.
Очевидно, причина произошедшего – усталость от власти. Причем не активная, когда какой-то более-менее существенный процент населения выходит на митинги и может быть нейтрализован путем запугивания или репрессий. А пассивная – народ не митингует, но использует любую возможность показать власти фигу.
Что самое ужасное для власти – у нее нет способов с этим бороться. Репрессировать некого. Обыски у сторонников Навального, начавшиеся сразу после подведения итогов выборов, никак не приведут к уменьшению протестного голосования. Прежде отсутствие ярких лидеров у оппозиции гарантировало Кремлю хорошие результаты партии власти. Теперь уже нет. Материальные подачки не помогут, потому что экономика не является фактором недовольства. Обновление лиц, как мы видим на примере Петербурга, тоже не работает.
Еще через несколько лет такой сценарий выборов, как сегодня, уже не будет гарантировать победы и во втором туре.
Станислав Волков
