Слоган Black Lives Matter выучили уже практически все… Выученное, однако, не значит понятое. Что на самом деле представляет из себя нынешняя волна протеста? А самое главное: имеет ли шанс адженда BLM покончить с расизмом и открыть новую эру межкультурной и социальной инклюзивности?
Внимательно присмотревшись к миру идей ХХI века, сразу видишь главное: большинство идеологических проектов современности заточены на разрушение – мифов, стереотипов, идейных ценностей и даже редких новых предложений. Так и движение BLM по своей сути не имеет никакой позитивной программы, которая подменяется как бы тотальной деконструкцией и «твиттерной» лозунговостью всех высказываний.
Вместо анализа и рефлексии, политически активная общественность на все лады декларируют категорический императив о важности жизни темнокожих. При этом предполагает, что сама эта конфликтная по сути общепланетарная мантра (де-факто противопоставляющая, несмотря на все сопутствующие оговорки и разъяснения, жизни черных – всем прочим) – важнейший шаг на пути решения существующих проблем, главная среди которых – социальная депривированность тех, кого в США уже неполиткорректно называть «черными» и кого с недавних пор стало правильнее именовать «цветными».
Но так ли это? Помогает ли движение BLM и одноименная кричалка решить эту проблему? Думается, что нет. И вот почему.
Заглянем в совсем недавнюю историю, когда из политкорректного оборота было выведено «негр» и заменено эвфемизмом «n-word», а равно целым набором замещающих синонимов – «афроамериканец», «черный», «чернокожий, «цветной».
Привёл запрет слова на букву «н» к уничтожению социального неравенства между различными культурно-расовыми группами, проживающими в американском социуме? Привела ли к этому выдача Оскара драме «Лунный свет»? Сдвинуло ли хоть на миллиметр в сторону большей «социальной инклюзивности» американского общество избрание Барака Обамы президентом США? Привело к уничтожению неравенства?
Нет, нет и нет!
Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть прекрасный ироничный триллер 2017 года Джордана Пила «Прочь!» (Get out!)
- Джордан Пил
Но выйдем за пределы США и вообще стран «золотого миллиарда». Привело ли к уничтожению неравенства произведенное колонизаторами «одарение» народов и этносов Африки суверенными государствами, которое в большинстве случаев приключилось давно – более полувека назад? И вновь ответ однозначен: нет!
Значит, недостаточно декларативных методов. Недостаточно просто призвать «развивающиеся народы и общины» взять полезный пример с «более развитых и успешных белых братьев». А когда вдруг выясняется, что «что-то пошло не так», недостаточно просто бухаться дружно на колени и с остервенением разрушать памятники «расистам прошлого».
И не только недостаточно, но и прямо вредно – по сути, тоталитарно – приравнивать к преступлению «молчание», тиражируя до бесконечности слоган «Белое молчание – это насилие!»
Итак, Америка, с ней и весь мир, а значит и мы (под «мы» я подразумеваю всех людей доброй воли, условных «либералов» в классическом смысле этого слова), как будто находимся в идейном и политическом тупике. Перед нами – серьезная проблема, имя которой – социальная разнородность и расслоение различных этно-культурных / гражданско-культурных / расово-культурных общин. Но нам по факту не просто заткнули рот и запретили искать новые, более эффективные пути для решения этой проблемы. Нам ещё и предписывают дружно скандировать девизы, которые ничего – кроме выплеска недовольства одних и покаянного смирения других – не содержат. В перспективе же, как нетрудно понять, содержат ответную контрагрессию…
Вместо того, чтобы задать себе и обществу в целом сложные вопросы и попытаться на них найти верные, а значит, рациональные, а не сугубо эмоциональные ответы, сторонники BLM требуют от всех вокруг единого, в унисон восклицающего, гражданского активизма — битья челом о стену в заведомо тщетных попытках размозжить ее. Только вот больнее становится от этого всем, а не только тем, кто непосредственно лупится лбом в бетон. Ведь бездумный ор, пускай и нравственно-позитивных сентенций — это ни что иное, как профанация борьбы за права и свободы человека. А вот это уже – несёт вред все людям без исключения…
Конструктивную недостаточность своей системы фраз чувствуют и сами активисты BLM. И поэтому – за неимением рационального – все более повышают эмоциональный градус своей активности. Война памятникам политикам-расистам стремительно превращается в «войну всей культуре угнетения». И вот вслед за Вашингтоном и Черчиллем оскверняются монументы писателю Сервантесу и гуманному католическому миссионеру Серре.
Возникает вопрос – кому приготовиться? Кто следующий в Америке и за океаном?
Памятники Линкольну – он ведь тоже порой говорил про «негров» вполне расистски? Медный Всадник – «памятник тирану»? Монументы Пушкину – даром, что был он эфиоп, куда важнее – насильник и крепостник! А что там с Древним Римом? С Платоном и Аристотелем? Какие памятники можно сохранить, а какие следует стереть с лица земли как «идейно вредные»?
Если же отвлечься от черного сарказма и риторических восклицаний, то следует признать, что движение BLM вовсе не пытается решить расовую проблему. Оно лишь имитирует борьбу за равновосприятие, и от этой борьбы дурно попахивает тоталитаризмом.
BLM и те, кто им активно сочувствует, по сути не хотят признать главного, что на словах, вроде, еще «со времен Вольтера и Леви-Стросса», признают все: «Все мы – разные, и это прекрасно». Прекрасно, что мы разные в своей внешности, в своих привычках, в своей одежде, в своих мнениях. И этот нравственный императив кажется куда более продуктивным, чем любой, который пытается противопоставить одни культуры или социальные группы – другим или же «подтянуть» («перевоспитать») одних до уровня других. Различие — это хорошо; подмечать различия — это замечательно. Лишь нужно помнить, что как призывать к насилию, так и осуществлять его, как было, так и остается преступлением.
Исходя из этого утверждения, можно сказать, что внешний вид человека — вещь достаточно объективная, позволяющая нам просто идентифицировать друг друга. Возникает вопрос: может ли описание человека быть нейтральным? Или же любое наблюдение за внешностью другого человека изначально морально преступно и «угнетательно»?
Иными словами, чего мы добьемся, если запретим одним людям внешне характеризовать других? Добьемся ли мы того, что исчезнут социальные различия между черными и белыми, мужчинами и женщинами, старыми и молодыми, больными и здоровыми и т.д.?
И вновь ответ: нет!
Ибо запрети людям опознавать друг друга через пол или цвет кожи, они станут это делать через вещи – в ход пойдут футболки, носки, часы и прочие бело-синие воротнички. И это вновь вернет нас к всё той же проблеме – социального неравенства и культурной разности.
А пострадают при этом – наши права. Наше право называть вещи своими именами, используя слова в тех целях, в которых они изначально были созданы, чтобы черное называть черным, белое – белым, высокое – высоким, а низкое – низким…
А значит, надо вообще иначе взглянуть на корни нынешней протестной волны, связанной с судьбой темнокожего населения.
Ведь, повторюсь, корень проблемы – не расизм как таковой, а социальное расслоение, в рамках которого с 1865 года темнокожим, несмотря на полученную «свободу», так и не удалось полноценно встроиться в идеологию американской мечты.
В основе этой идеологии, напомню, лежит мечта о всеобщем бесконечном прогрессе и звёздном карьерном росте успешных селф-мейд-менов, главный критерий которого – достижение не просто сытого, а сверх-сытого материального статуса.
Американская мечта была и остается до сих пор близким к тоталитарному смыслом жизни американского социума, жёстко придавленного негласной максимой: «Либо ты победитель-богач, либо ты – лузер». В соответствии с этой целью человек, сознательно остановивший себя на пути карьерного продвижения, остается непонятым чудаком. Эта прогрессистская по сути мечта неминуемо ведет к появлению иерархии, в рамках которой люди и социальные группы, не сумевшие достичь определенного статуса, маркируются (и, что ещё хуже, ресентиментно самомаркируются) вторым сортом. Именно этот тип социальных установок и их последствия мы можем наблюдать в США прямо сейчас.
И покуда работа в МакДональдсе будет считаться более низкой, чем «работа миллионера», покуда количество нулей на банковском счёте будет определять социальную успешность человека — останется и эта проблема, декорациями которой будут фигурировать расовый, гендерный или иные вопросы.
Возникает вопрос – что делать?
На мой взгляд, прежде всего, надо отказаться от приверженности плоско-западной (лучше сказать, плоско-американской) установке на бизнес-успех как главному критерию жизненной успешности для всех, а не только для тех, кому это культурно близко и у кого это хорошо получается.
Люди, которые ввиду своих культурно-цивилизационных особенностей (оставим «чисто расовый» критерий в стороне, ибо не в нем суть) не хотят и не могут быть такими, «как Форд или Морган», государство и, что важнее, общество должны дать шанс быть социально такими, какие они есть, и при этом не чувствовать себя «вторым сортом». Сделать жизнь в гетто менее тяжкой, не выселяя при этом их неблагополучных обитателей «куда подальше» в рамках программ «джентрификации», наладить систему здравоохранения для всех, выстроить более «пропускную» модель образования для всех. Уважать любой добросовестный труд, а не только высокооплачиваемый. Девиз «Лучше хороший дворник, чем плохой профессор/бизнесмен!», думаю, принес бы куда больше пользы Америке и всему миру, чем слоган «Черные жизни важны».
И не из-за чувства вины одних социальных групп перед другими все это надо делать, а из простых добрососедских намерений.
И еще один очень важный момент. Имперские по масштабу и духу, большие государства-левиафаны по определению не могут обеспечить социальную бесконфликтность в рамках своих безразмерных этатистских тел. В их исторических шкафах, на первых же полках, лежат повести угнетенных лет, из которых даже если вычеркнуть весь текст — кровавые пятна на полях не исчезнут и конфликт не разрешится.
Думаю, все то, о чем я пишу как о необходимом, возможно лишь на уровне региональных сообществ, способных провести необходимые реформы на основе общественного консенсуса, а не конфликта.
Куда проще, зная особенности своего дома, укрепить его фундамент, чем пытаться чинить дома всего мира «по единому чертежу», к тому же посредством динамита вместо цемента. Ощущение же своего малого государства как соразмерного человеку многоквартирного дома, поможет людям избавиться от глобальной карьерной гонки длинной в жизнь. В хорошем благоустроенном доме нужен всякий: и инженер, и уборщик, и писатель. А что самое главное: соседей любить никто не обязывает, но гадить им под дверь все же не стоит…
Григорий Конников
