Несмотря ни на что, в книжном мире России жизнь продолжается. Да, сегодня он тоже сужен. Однако и в этих сжатых границах он находит, что сказать. Уже месяц как продолжается бурное общественное обсуждение книги известного петербургского историка-экономиста и публициста Дмитрия Травина «Как мы жили в СССР» (М.: Новое литературное обозрение, 2024). Маленькие залы не вмещают всех желающих. Даже в стоячем положении. В чем причина такого интереса?
Понятно любопытство со стороны ровесников автора, который перевалил за 60-летний рубеж. Тех, кто в сознательном возрасте прожил более-менее продолжительный отрезок жизни в Советском Союзе. Нуждается в объяснении очевидный интерес молодых людей, которые родились не ранее его краха. Возможно, это «воспоминания о будущем». Предчувствие. Ведь в первых двух главах описывается экономика СССР с его тотальным дефицитом.
Такой выбор автора надо одобрить. Особенно то, что первая глава касается дефицита потребительских благ. Вокруг него строилась большая часть жизни. Она проходила в борьбе за него. Глагол «купить» по мере созревания зрелого социализма все чаще заменял глагол «достать». И социальная стратификация строилась на основе доступа тех или иных социальных слоев и групп к дефициту. Да и территориальная тоже.
Был такой широко известный и популярный в СССР итальянский семейный дуэт – Аль Бано и Ромина Пауэр. Не раз исполнял песню Felicita (счастье – ит.). Загадка для молодых. Почему из нее был сделан саркастический текст следующего содержания: «Felicita, felicita / Я студент Института Советской торговли / Тебе – не чета!». Конкурс на поступление в этот институт отставал только от конкурсов в вузы, дававшие пропуск в мир искусства. И то ненамного.
Институты советской торговли (само слово «торговли» в сочетании со словом «советской» – оксюморон, поскольку торговли как составляющей рыночной экономики почти не наблюдалось) делали счастливыми не только студентов, но и, само собой, преподавателей. Они устанавливали неформальные контакты и такие же контракты со студентами вечерних и заочных отделений. Не со всеми, конечно, а только с теми, кто занимал весомые должности на предприятиях советской торговли. Контракт был очень прост: я тебе оценку без проблем, ты мне – дефицит. То ли мясо без костей, то ли что-то из импортных шмоток. Опять вопрос для молодых: это – коррупция? Для сведения не живших «в ту пору прекрасную»: преподаватель, естественно, платил за доставленное официальную цену.
Про советскую «торговлю» достаточно. Травин описал дефицит и в других областях. Квартиру – не купишь, турпоездку заграницу – то же самое и даже место в престижном вузе (официально частных вузов и коммерческого приема не было, а места распределялись согласно рангу абитуриентов и их родителей). Пересказывать не буду. А почитать – советую. Не так много у нас книг, вскрывающих нутро «самой первой из передовых стран» мира.
Глава 2 посвящена социалистическому производству. Тот, кто при этих словах сразу заскучал, поступил неправильно. Она не менее занимательна, чем первая. Изложение экономического абсурда автор перемежает как личными воспоминаниями, так и анекдотами той поры. Последние нередко лучше показывают то, что было и как было, чем десятки научных книг и сотни статей.
Еще один вопрос для молодежи. Почему всякого рода теневые дилеры автомобильного рынка не советовали в те времена своим клиентам машины, выпущенные с конвейера в последние числа месяца, а, тем более, года? Я уж не спрашиваю, кто такие «толкачи» или «шабашники».
Вторая часть книги (третья и четвертая главы) описывают «гомососа». Это не то, о чем можно подумать извращенным умом. Этот термин изобрел покойный ныне философ Александр Зиновьев для обозначения советского человека. В третьей главе много рассказывается о советской цензуре и становлении мыслящего, а, следовательно, инакомыслящего человека. Масса интересных кейсов. И описание формирования менталитета самого автора, обучавшегося изначально на «попа марксистского прихода» (на отделении политической экономии экономического факультета тогдашнего ЛГУ им. А.А.Жданова). Я бы, кстати, это имя нынешнему СПбГУ вернул. Вполне себе заслужил.
Завершается повествование тем, как адаптировался гомосос. Здесь название немного, на мой взгляд, идет вразрез с содержанием. Речь не о «глубинном» советском народе, а о фрондирующей интеллигенции с фигой в кармане. Впрочем, ее представитель – тоже «гомосос», но особого подвида. Он все время изобретает меч. Аллюзии в продуктах своей творческой фантазии. Известно, например, что в кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию» Иван Грозный на допросе на вопрос о месте жительства должен был ответить так: «Москва, Кремль». Но этот штамп все время использовался в официальных заявлениях, передаваемых ТАСС. Нехорошо!
И тут на сцене появляется цензор – носитель щита. И заставил московского царя ответить «Грановитые палаты». И, тем самым, убрал нехороший смех кинозала. Впрочем, щит нередко был дырявым, о чем вам неоднократно расскажет автор книги. Да и автор статьи может присоединиться. В автореферате кандидатской диссертации, уже получившего благословение цензуры, с ужасом обнаружил, что пропущена опечатка. В ссылке на материалы XXV съезда КПСС слово «материалы» шло без второго «а». Как говорится, оговорка по Фрейду. Но пришлось все-таки указать цензорше, что так нельзя. Впрочем, убеждать ее не пришлось. Она со страхом посмотрела на меня (вдруг это ей провокатор «оттуда» подсунул) и вроде бы даже была благодарна.
И под конец все-таки поделюсь мнением, почему книга Травина стала столь популярной. Она есть не только тревожащая душу ностальгия по прошлому или вероятное воспоминание о будущем, но и еще сплошная политическая аллюзия. Особенно во второй своей половине. Так нам нельзя говорить, а вот про СССР можно. Пока еще. И автор пользуется этим приемом на всю катушку. Нашел не то что дырки, но огромную прореху в щите. И приглашает нас в нее заглянуть. Советую не отказываться. Двери-то закрываются. И иногда очень быстро.
Андрей Заостровцев
