Сенсационно продолжился конкурс на архитектурную концепцию музейно-выставочного комплекса «Оборона и блокада Ленинграда» – он должен был завершиться 8 сентября (день начала блокады), но жюри отказалось принимать решение, сказав, что будут советоваться с блокадниками. Наблюдатели и доступные нам участники процесса сходятся в одном: произошедшее явилось для всех них полной неожиданностью, и что будет дальше, никто не берется предсказывать.
История музейного вопроса
Напомним основные события, связанные с проектом нового блокадного музея. Впервые губернатор Полтавченко заговорил о нем в январе 2014 года. В августе того же года он заявил, что идея нашла поддержку у Путина. В ноябре стало известно, что идет поиск места, назывались кандидаты: участок у Пискаревского кладбища, рядом с СКК, в Таврическом саду…
Накануне 2015 года говорилось о том, что ближайшие 12 месяцев потребуются на проектирование, еще два года на строительство, и музей откроется в 2018-м. А вообще, музей надо было построить к 75-летию снятия блокады – это январь 2019-го.
Потом дело застопорилось на полтора года. Ряд экспертов считает, что по финансовым причинам. Минимальная стоимость нового здания оценивается в 2 млрд рублей. На одном из заседаний жюри нынешнего конкурса один из архитекторов заметил, что если все делать по современным музейным требованиям, то надо закладывать стоимость 1 кв. метра в 5 тысяч долларов. Площадь потенциального музея – 25 тысяч кв. метров, выходим на цифру 7,5 млрд рублей.
Летом 2016-го появилась информация о новом выбранном месте – на Смольной набережной. К этому времени город создал АО «Центр выставочных и музейных проектов», задачей которого стало строительство блокадного музея.
Окончательно на Смольной набережной остановились в ноябре 2016 года. До 75-летия снятия блокада оставалось чуть больше двух лет.
В этом году на проект здания музея объявили архитектурный конкурс. В нем участвуют девять проектов (один норвежский, один финский, один немецкий, один московский и пять петербургских).
Трудное нерешение
Теперь о том, что непосредственно происходило 7 и 8 сентября 2017 года, когда выставка конкурсных проектов была закрыта для публики, чтобы там поработали эксперты и жюри.
Когда 8 сентября Георгий Полтавченко приехал на выставку, все пытались угадать, какой проект ему приглянулся. Полтавченко молча выслушал авторов и ушел за плотно закрытые двери с несколькими членами жюри.
Несколько источников сообщили нам о выступлении Рубена Тертеряна, эксперта по вопросам транспортной и инженерной инфраструктуры. Он считает выбор места неудачным, поскольку после запуска музея невозможно будет строить Орловский тоннель, который сохраняется в Генеральном плане развития Петербурга. Либо на время его сооружения надо будет остановить работу музея.
Тертерян, генеральный директор государственного «Центра транспортного планирования Санкт-Петербурга», всегда крайне осторожен в оценках. Следовательно, проблема действительно серьезная.
Планировалось, что 7 сентября выставку посетит председатель жюри Георгий Полтавченко, посмотрит проекты, возможно, сообщит свое мнение коллегам. Но визит в итоге перенесли на 8 сентября, а 7-го на выставке состоялась встреча вице-губернатора Игоря Албина (сопредседателя жюри) с блокадниками. Ветераны высказали претензии, почему с ними не посоветовались.
Когда 8 сентября Георгий Полтавченко приехал на выставку, все, кто там присутствовал, пытались угадать, какой проект ему приглянулся. Георгий Полтавченко молча выслушал авторов и провел за плотно закрытыми дверями короткое совещание с несколькими членами жюри. В тот же вечер Владимир Григорьев, председатель Комитета по градостроительству и архитектуре, сообщил, что жюри отобрало 4 проекта – работы мастерских Никиты Явейна, Юрия Земцова, Михаила Мамошина, а также финского бюро Lahdelma & Mahlamaki. Они будут обсуждаться с блокадниками для вынесения окончательного решения.
Позже выяснилось, что финский проект был включен в шорт-лист как получивший набольшее число голосов в опросе посетителей выставки.
Что дальше
Наблюдатели высказывают три версии, объясняющие, почему решение жюри отложено как минимум на месяц.
Первая. Не смогли выбрать из проектов один-единственный, так они все плохи. В это трудно поверить. Решение жюри – это не обязательство реализовать победивший проект, а только выбор архитектурного материала, который ляжет в основу технического задания на тендере по выбору генподрядчика на строительство музея. Что осталось в итоге от проекта «Мариинки-2» Доминика Перро, хорошо известно. А кто сейчас помнит имя архитектора, победившего в 2009 году на международном конкурсе на проект Дворца танца Бориса Эйфмана? Это Бен ван Беркель из Нидерландов. Условия конкурса однозначно предписывали назвать победителя 8 сентября.
Вторая версия. Действительно решили дать блокадникам право решающего голоса. В это мало кто верит – то есть готовы поверить, что мнением блокадников можно прикрыться. Например, вовсе отказаться от идеи постройки нового музея – опрошенным нами ветеранам не нравится ни выбранное место, ни модернистская архитектура.
Третья версия. Городские власти, с одной стороны, поняли, что открыть музей к 27 января 2019 года невозможно, а с другой – что потенциальный Орловский тоннель с потенциальным блокадным музеем никак не совмещаются.
Лучший выход из этой истории – сделать этот конкурс началом обсуждения концепции нового блокадного музея. Идеалисты верят, что можно потратить 2018 год на предметные дискуссии, чтобы в день 75-летия снятия блокады показать: у нас есть выверенный во всех смыслах проект. И тогда можно начинать стройку.
Вадим Шувалов
Комментарии
Михаил Гнедовский, член жюри, ведущий аналитик Московского центра музейного развития, эксперт Совета Европы и Еврокомиссии:
– Лучшими на конкурсе я лично считаю два проекта: мастерской Юрия Земцова и «Студии 44» Никиты Явейна. При этом проект Явейна архитектурно ярче и острее, но Земцов лучше с функциональной точки зрения, удобнее для работы будущего музея.
Решение оставить четыре проекта представляется мне странным. Оно не только противоречит конкурсной процедуре, но и создает технологическую проблему: непонятно, что делать дальше.
Татьяна Пчелянская, эксперт конкурса, заместитель директора по развитию Музея истории религии:
– В большинстве конкурсных проектов предложены круглые залы для экспозиций. Круговой обзор предполагает, что посетитель видит лишь одну часть экспозиции, одну витрину, одну картину и т.д. Целостного впечатления он не получит.
Выгнутые стены потребуют специальных дизайнерских решений при проектировании витрин, освещения и сигнализации. Особенно если потребуется представлять документы – основу коллекции Музея обороны и блокады Ленинграда.
Необходимо отказаться от проектов, загоняющих под землю экспозиционные и фондовые помещения будущего музея.
Это прямо запрещено российским музейным законодательством: невозможно гарантировать поддержание необходимой температуры и влажности. Музейный опыт показывает, что для Петербурга эта проблема особенно актуальна.
Александр Марголис, историк, председатель Петербургского отделения ВООПИиК:
– В свое время я предлагал создавать музей вблизи Московского парка Победы. Сожалею, что этот вариант размещения был отклонен. Точка, выбранная для музея нынче, совершенно случайная и даже нелепая. Ни один из проектов, попавших на конкурс, не кажется мне удачным. Архитектурный проект должен опираться на детально разработанную концепцию музейной экспозиции, всесторонне обсужденную и надлежащим образом утвержденную. А этого, кажется, все еще нет. Т.е. телега впереди лошади.
В составе жюри необходимы опытные музейщики, музейщики-экспозиционеры. Почему их нет? Мнение общественности, в т.ч. блокадников, учитывать надо. Но решение должны принимать профессионалы, которые знают, как создаются музеи в XXI веке. Особая тема – сосуществование (органичное) будущего музея с уже существующими экспозициями (Соляной городок, Английская наб., 44, Мемориал на пл. Победы).
