Читаю тут у одной петербургской девушки, что в городских парках надо запретить «вонючий дым из шалманов», карусели, туристов и собак, а оставить надо тишину, одиночество и растительность. Потому что петербуржцам хочется вот этого вот – побыть одним среди растительности. Почувствовать себя тигром с картины Анри Руссо.
Огромное количество запретов в других местах никого не смущает. В том смысле, что все спокойно реагируют на то, что с собакой нельзя в ресторан. Или что запрещено ходить по газонам в Михайловском саду, который был таким прекрасным, когда там никому не запрещали играть «в тарелочку», выгуливать псов и культурно выпивать на задах Русского музея. Сейчас, как кажется лично мне, этот сад уничтожили.
Одна моя подруга недавно записалась в школу волонтеров, отслеживающих архитектурное состояние Петербурга. Говорят, сейчас это стало модным, и на курсы ходит много неравнодушных людей. Но подруга говорит, что там обязательно найдется кто-то, кто критикует любые новые идеи, кто хочет все законсервировать в неподвижности и обвешать запрещающими знаками.
В Мюнхене очень много парков и вообще растительности. Там гуляют люди с собаками и детьми, там есть детские площадки, кафе, уличные музыканты. Там даже проводятся матчи по квиддичу. Найти в Мюнхене парк без биргартена почти невозможно. Это места для людей и про людей. А люди любят, чтобы им было удобно – и в инвалидной коляске, и на велосипеде с собакой, и на пледе с книжкой.
В Мюнхене народ регулярно отстаивает в судах свое право на чистый воздух, зелень и приятные прогулки. В судах – потому что здесь тоже хватает желающих стереть какой-нибудь сквер с лица земли и построить на его месте нелепое офисное здание. А можно поступать и по-другому. В нашей предыдущей деревне группа жильцов занималась партизанским озеленением. Разбивала прямо на тротуарах клумбы и сажала цветы. Поскольку муниципалы к нам заглядывали редко, то клумбы эти держались подолгу. Но потом обязательно кто-нибудь приезжал, цветы выкапывал, а бывшую клумбу засыпал декоративными белыми камешками.
В какой-то момент жильцы, уставшие партизанить, обратились напрямую к бургомистру, благо все знали, где он живет. Камни, сказали активисты, кладите у своей мэрии, а нам нужны цветы и зелень, мы готовы платить за это собственные деньги.
После явления народа бургомистру был собран совет, в который входили не только чиновники, но и уважаемые местные жители. На совете было решено клумбы оставить, но поскольку они являются собственностью мэрии, а не конкретных людей, мэрия оставляла за собой право регламентировать цветовую гамму и виды растений.
В нашей новой деревне градозащитничество дошло до абсурда. Прямо перед станцией электрички у нас есть огромный котлован, огороженный сеткой-рабицей. Раз в квартал в своем журнале, который бесплатно рассовывают по почтовым ящикам, мэрия отчитывается о состоянии котлована, хотя мы и так видим все, что с ним происходит. Например, каждый вторник в нем торгует жареной курицей веселый турецкий дядечка. А по средам туда же заезжает коптильня, продающая рыбу. Единственное, чего там не происходит, так это строительства.
А все дело в том, что хоть мэрия и утвердила план постройки нескольких жилых домов, жители окрестных территорий взбунтовались. Кто-то не хотел, чтобы будущий дом закрыл ему чудесный вид на железнодорожную ветку. Кто-то готов был согласиться на стройку, только если в новых домах будут продуктовые магазины (до ближайшего супермаркета от нас 10 минут езды на велосипеде). Кто-то хотел большой зеленый парк, хотя буквально в двух шагах есть один. В общем, строительство никак не начнется, потому что люди не могут прийти к согласию. Уродливый котлован постепенно зарастает бурьяном.
О том, как мюнхенцы и жители пригородов защищают свои места обитания, есть много забавных историй. Я вот только не могу припомнить, чтобы в обсуждениях проектов кто-либо говорил о том, что надо запретить туристов, собак, детей, биргартены и дым от мангалов. В городе есть такой Вестпарк, в котором каждые выходные собирается целый фонтан «Дружба народов». Район, где находится парк, эмигрантский. Там много и общежитий для беженцев. И вот все эти люди приходят в Вестпарк, чтобы пообщаться и поесть. Со всех сторон долетают запахи тайской, турецкой, сирийской и эритрейской еды. А есть ведь еще и баварские биргартены, и хипстерские кофейни. Повсюду бегают и орут голые разноцветные дети. Туристов тоже хватает, потому что в парке есть достопримечательности. Ну а по ночам там показывают кино.
При этом в Вестпарке разбит невероятно красивый розарий, да и, в принципе, тамошние садовники постепенно превращают его в ботанический сад, где в том числе есть и тихие укромные уголки – умное зонирование позволяет получить желаемое всем посетителям парка, если они не жуткие мизантропы. Почему нельзя поговорить об этом, а не о том, чтобы запретить туристов, собак и детей, я не очень понимаю.
Хотя, в принципе, в любом городе мира найдутся места, отвечающие запросу «хочу тишины, спокойствия, цветочков, и чтоб никаких кафе, детей и собак». Это кладбища.
Катя Щербакова, Мюнхен
