В России, оказывается, не хватает обезьян. В Россельхознадзоре недавно обсуждали возможность импорта приматов из Вьетнама. Особенно остро нехватка макак ощущается в Петербурге. Но нужны они не для того, чтобы собирать яблоки в наших густых фруктовых лесах. А для другого.
Обезьяны нужны фармацевтическим компаниям – для опытов. Крупнейший потребитель обезьян на Северо-Западе – петербургская компания «Биокад». Ее руководитель отдела экспериментальной биологии Яков УСТЮГОВ рассказал «Городу 812», почему без приматов не обойтись.
– Обезьян не хватает?
– Да! На территории постсоветского пространства сегодня осталось два приматологических центра – в Адлере и в Сухуми, – занимающихся исследованиями на приматах и отчасти их разведением. Во времена СССР обе площадки входили в единый приматологический институт. Сейчас в Сухуми поголовье обезьян составляет около 500 особей, в Адлере – примерно 5000 голов разных видов. Этого недостаточно, чтобы удовлетворять спрос на животных со стороны отечественных фармацевтических компаний. Поэтому нам приходится завозить обезьян из-за рубежа. В год мы покупаем примерно 200 голов.
– Откуда вы их берете?
– В основном, из Вьетнама. Привозим в Адлер и Сухуми, и специалисты этих научных центров проводят исследования по нашему заказу.
– Россельхознадзор заявил, что выявил сомнительные каналы поставок обезьян из Вьетнама в Россию через СНГ. Проблема нелегальных поставок существует?
– Мы напрямую не занимаемся поставками, это делает наша компания-партнер. У них есть все документы, подтверждающие, что привезенные обезьяны – третье поколение приматов, выращенных в питомнике. Но проверить это мы не можем. Соответственно, утверждать, что животных не вчера выловили где-нибудь в лесу, мы тоже не можем.
– От чего зависят цены на лабораторных животных? Как они изменились за последнее время?
– Стоимость колеблется в зависимости от курса доллара и составляет от 160 до 200 тысяч рублей за голову. За год цена выросла примерно на 10%. Наиболее дешевый вариант – поставки из Вьетнама.
– Есть ли разница, где покупать обезьян? Они отличаются по качеству?
– Разница есть, и у всех свои недостатки. Например, выяснилось, что животных из Вьетнама обязательно нужно держать в карантине и проверять на глистную инвазию. В Адлерском питомнике особенности питания животных часто приводят к изменению тканей печени, а также к жировой или белковой дистрофии. И когда ты сталкиваешься с такой проблемой впервые, очень трудно дифференцировать ее от действия препарата.
– Для испытаний разных препаратов нужны разные виды обезьян?
– Для разных лекарств могут требоваться разные виды. Но чаще всего при проведении доклинических испытаний инновационных биологических препаратов используют яванских макак (макак-крабоедов). Есть определенные требования, которые регламентируют использование приматов. К их использованию прибегают в крайних случаях. Потому что это высокоорганизованный вид и достаточно умные животные… Но загвоздка в том, что современные биологические препараты являются высокоэффективными и безопасными потому, что связываются с определенной мишенью в организме человека. И вот эта мишень в организме человека и в организме других лабораторных животных может отличаться по строению. В силу чего наши препараты будут работать только на людях и на приматах. Но не будут оказывать действие ни на какой другой вид животных. Вот в таких случаях при проведении доклинических испытаний фармкомпании обязаны провести исследования на обезьянах. Только в таких. Перед проведением испытаний на животных обязательно делаются исследования, показывающие и доказывающие, что препарат, во-первых, не связывается ни с кем, кроме приматов. Во-вторых, что приматы могут выступать в качестве экспериментальной модели для оценки этого лекарственного средства. Чаще всего это касается именно биологических препаратов – таких, как моноклональные антитела, например. Они используются в препаратах для лечения онкологических заболеваний и профилактики и лечения аутоимунных расстройств.
– Для чего-то еще используют обезьян?
– На базе в Адлере проводятся разноплановые исследования. Например, изучение поведения, исследования стволовых клеток, модельные эксперименты – в том числе по инфарктам. То есть оценка разных подходов в лечении инфаркта, а не только лекарственными методами. Но, к сожалению, сегодня Адлерский НИИ медицинской приматологии – единственная возможность для компаний проводить исследования на приматах в России.
– То есть, если нужны исследования, то фармкомпании проводят их силами специалистов этого института?
– В общей практике – да, силами института. Но у нас, например, есть часть исследований, которые мы, с точки зрения методологии, ставили сами. Работали вместе с сотрудниками института, помогали им осваивать методики, которые были необходимы при оценке наших препаратов. Объем исследований, который ведет компания, в настоящий момент не может быть размещен на одной исследовательской базе. Мы вынуждены обращаться сразу к двум центрам – в Адлере и в Сухуми, – чтобы разместить один заказ. Конечно, было бы правильнее, если бы все происходило на одной площадке. Это позволило бы стандартизировать результаты, повысить объективность. Поэтому у нас есть желание и необходимость в строительстве собственного приматологического центра. Это создало бы нишу для высококвалифицированных специалистов, которые могли бы привлекаться для современной оценки инновационных препаратов.
– Где будет построен новый приматологический центр?
– Этот вопрос не от меня зависит. Комментировать не могу. Но не исключено, что, возможно, в Петербурге.
– Ученые и зоозащитники давно говорят, что России нужен закон о биоэтике по обращению с лабораторными животными. Согласны?
– Естественно, закон нужен. Использование человекообразных обезьян в экспериментах запрещено уже давно. Все опыты проводятся на нечеловекообразных приматах. Весь цивилизованный мир работает в жестких рамках, и России тоже нужно иметь нормативные акты, регламентирующие подходы к исследованиям на животных. Мы в своей работе ориентируемся на международные правовые акты, в том числе – Европейскую конвенцию о защите позвоночных животных. Российских нормативных документов на этот счет не существует.
Елена Роткевич
