Второе заседание в апелляционной инстанции Городского суда СПб оказалось самым смешным из тех, в которых я когда-либо принимал участие. С моей точки зрения, я стал свидетелем юридического фарса. Речь идет о моем иске к Русскому музею из-за ограничений на фотографирование архивных документов, что уже разрешено Верховным судом РФ.
В предыдущей статье «русско-музейного цикла» (см. тут) я описал ситуацию, сложившуюся ко второму заседанию апелляционной инстанции Городского суда СПб, в котором рассматривалась моя жалоба на решение Дзержинского районного суда по моему иску к Русскому музею. 31 октября 2017 года состоялось второе и последнее заседание апелляционной инстанции.
Судебный транспондер: «свой» – «чужой»
Итак, это заседание оказалось крайне смешным: три судьи грудью пробивали просеку в существующих нормативно-правовых актах, не давали мне говорить, т.е. участвовать в исследовании доказательств (что гарантировано ст. 45 Кодекса административного судопроизводства), постоянно перебивали меня («Нет, вы отвечайте на вопросы!»), не давая приводить аргументацию, чтобы мои выступления казались бессвязными, – и все для того, чтобы подтвердить решение суда первой инстанции, то есть отказать мне в удовлетворении требований апелляционной жалобы и еще на какое-то время оградить от моих гнусных претензий отдел рукописей Русского музея.
Мне видятся два механизма, которые в судах работают одновременно, и оба против меня.
Во-первых, судьи всех российских судов – а я это понял на большом числе собственных судебных примеров в течение последних семи (!) лет – не очень чувствуют, что такое нематериальные права и что означает для истца их нарушение. Ведь написала же судья Дзержинского районного суда О.Е.Князева в своем решении от 17 июля 2017 г., что, дескать, соблюдения какого еще порядка, утвержденного приказом Минкультуры, я требую, если меня впустили в помещение отдела рукописей: «На основании указанных Правил в доступе в читальный зал отдела рукописей административному истцу отказано не было, что свидетельствует об отсутствии нарушения прав административного истца».
Впустили – и уже хорошо, радуйся! Могли ведь вообще не впустить. Чего же ты еще хочешь? А то, что помимо «впуска» в читальный зал у посетителя архивного учреждения есть еще и другие права, также гарантированные приказом Минкультуры, – это судьям просто непонятно. Они в архивах никогда не были и не работали, книг не писали.
Во-вторых, у судей всегда включен транспондер, распознающий «своих» и «чужих». Не знаю, в каком органе он у них скрыт, но существует и функционирует. Я для них всегда чужой, интеллигент, значит – «против государства», а Государственный Русский музей – свой. И им всем, относящимся к государству, надо держать фронт против чужаков, всех этих мозгляков, посягающих на право государства на самодурство и нарушение законов. Если законы нарушает государство или это делают от его имени, значит так вам, мозглякам, и надо! И не лезьте с претензиями по поводу нарушений нормативно-правовых актов, не вашего ума это дело.
Поэтому суд уже во второй инстанции отважно защитил погрязшую в самодурстве и правовом нигилизме администрацию ГРМ, готовую стоять насмерть, лишь бы не позволить то, что разрешено пользователям уже везде, в том числе и архивных подразделениях музеев – например, в отделе рукописей Государственного Эрмитажа: фотографировать архивные документы своим фотоаппаратом. Зам. директора ГРМ по научной работе Петрова как заявила в октябре 2016 года: «Это наше внутреннее дело», как уперла рога в землю, так уже год не может вытащить эти рога обратно.
В советское время Петрова была секретарем парторганизации Русского музея, так что ничего удивительного в ее поведении нет: она и сейчас чувствует себя «руководящей и направляющей силой» (ст. 6 Конституции СССР: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу»). Мало ли чего я хочу! Как было точно сформулировано в советское время, «наша партия не бл…, чтобы каждому давать».
Но ничего, и не таким рога обламывали! Все это лишь вопрос времени, тем более, что лично я не тороплюсь. Ибо чем дольше эта судебная тяжба тянется – а впереди новый иск в суд первой инстанции ввиду вновь открывшихся обстоятельств – тем больше разных колоритных деталей из жизни Русского музея выясняется.
Два приказа и одна инструкция
Напомню: на заседании 2 октября апелляционники зацепились за хотя и частный, но весьма важный вопрос.
Я направил запрос в ГРМ на предоставление информации на имя директора ГРМ Гусева В.А., и именно он должен был мне ответить, согласно п. 1 ст. 1 и ч. 5 ст. 4 ФЗ № 59 «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ», а также в силу ст. 33, 34 Устава ФГБУК «Государственный Русский музей». Т.е. отвечать на мой запрос должен был либо директор, либо лицо, официально исполнявшее его обязанности в день, когда был подписан ответ на мой запрос.
Ответ не содержал ответов ни на один из заданных мною вопросов – но на это не пожелали обратить внимания ни суд первой инстанции, ни суд второй инстанции. Ответом на запрос у них считается любая бессмысленная отписка, хотя частью 3 ст. 5 закона «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» гарантировано право граждан «получать письменный ответ по существу поставленных в обращении вопросов».
Но мне к тому же и ответил Голдовский Г.Н., подписавший свою должность как и.о. заместителя директора по научной работе. И я утверждал, что Голдовский не имел права подписать мне ответ, даже бессмысленный, потому что он не был исполняющим обязанности директора.
2 октября 2017 г. суд истребовал у ответчика соответствующий приказ директора ГРМ В.А.Гусева о назначении Голдовского и.о. директора ГРМ. 26 декабря 2016 г. Голдовский подписал мне ответ – а занчит в этот день он должен был иметь в ГРМ статус и.о. директора, зафиксированную приказом директора. Требование представителю ответчика Елкину доставить такой приказ предъявил и суд первой инстанции, но Елкин принес тогда только филькину грамоту с запиской Петровой, а судья Князева этим удовлетворилась.
И вот к 31 октября представитель административного ответчика Елкин торжественно доставил в суд три документа: два приказа и должностную инструкцию. Копии приказов читатели видят, поэтому остается их прокомментировать.
Первый приказ от 26.10.2016 – о том, что Гусев уходит в отпуск на два (!) дня 14 и 15 ноября 2016 г. и назначает вместо себя и.о. директора Цветкову А.Ю.
Я отлично помню обстоятельства его ухода в отпуск на два дня, потому что об этом писал (см. тут). 14 ноября 2016 г. в Русском музее состоялось выездное заседание Совета по сохранению культурного наследия при правительстве СПб, посвященное варварскому проекту застройки внутренних дворов Михайловского дворца. Сам этот проект первым разоблачил именно наш журнал, а 14 ноября 2016 г. Совет полностью отверг очередной вариант этого проекта, который представлял заместитель директора ГРМ по комплексной реконструкции и капитальному ремонту В.П.Баженов. По своей привычке Гусев на это опасное для себя заседание не явился, а исчез, чтобы не быть наголо ощипанным. Исполняющим обязанности директора оказался тогда Баженов. Так, по крайней мере, можно было понять из выступления на заседании Совета самого Баженова.
Поэтому приказ о назначении Цветковой и.о. директора на 14 – 15 ноября 2016 г. меня немного удивил. Кроме того, если в первой строке приказа сказано: «Убываю в ежегодный оплачиваемый отпуск», то через строчку написано: «На период отпуска без сохранения заработной платы». У меня сразу возникло ощущение, что бумажку сляпали на скорую руку, не успев включить голову, что для начальников в ГРМ вообще-то есть постоянный стиль поведения. Еще из этого приказа следовало, что с 16 ноября 2016 г. Гусев был уже на своем посту директора.
Кстати, на ксерокопии, которую я получил от представителя ответчика Елкина, хорошо видны две темные поперечные полоски – так, как если бы на листок с приказом, который был ранее издан, наложили кусок бумаги с новыми записями об оплачиваемом отпуске без сохранения зарплаты и о назначении Цветковой. И в итоге изготовили симбиоз.
Второй документ – приказ Цветковой о служебной командировке заместителя директора ГРМ по научной работе Е.Н.Петровой с 16.11.2016 по 15.01.2017. В принципе понятно: конец года и начало следующего лучше всего провести в Италии с любимым человеком. На время отсутствия Петровой и.о. заместителя директора ГРМ по научной работе назначен Голдовский. Тоже понятно, я этот факт и не оспаривал, это у них обычная практика. Пока Петрова в Италии – Голдовский здесь вместо нее.
Но есть странности. Во-первых, Цветкова почему-то подписала приказ не той должностью, которая и позволила ей отправить Петрову и назначить Голдовского, т.е. не «и.о. директора», а своей должностью заместителя директора. Во-вторых, Петрова едет в командировку 16 ноября, причем на два месяца, а приказ об этом появляется даже не за неделю, а прямо накануне, причем именно тогда, когда Гусева два дня нет на рабочем месте. Явно подозрительно. В-третьих, оба приказа почему-то имеют различный дизайн, причем приказ № 1792, подписанный Цветковой, почему-то напечатан на бланке, который предназначен не для внутримузейной переписки. В-четвертых, Петрова отбыла в срочнейшую двухмесячную командировку 16 ноября 2016 г., а на том документе, который был доставлен в Дзержинский районный суд представителем ответчика Елкиным, есть записочка Петровой, которую она адресовала заведующей отделом рукописей ГРМ Шабалиной Н.Г., и эта записка датирована 23 ноября 2016 г. Так Петрова уехала или не уехала?
Ну и, наконец, самое смешное во всей этой истории: ответ на мой запрос, подписанный Голдовским, датирован 26 декабря 2016 г. С учетом тех документов, которые были доставлены в суд, директор Гусев был в этот день (понедельник) на рабочем месте, а документа, которым бы он уполномочил ответить вместо себя именно Голдовского или приказа о назначении Голдовского и.о. директора ГРМ, в суд не принесли. Следовательно, мне ответил именно самозванец, а его фамилия – Голдовский.
Исходя из всех этих обстоятельств, которые вызвали у меня подозрения и сомнения в подлинности доставленных Елкиным бумаг, а также с учетом того, что в суд первой инстанции Елкин не принес вообще ничего, я предположил, что доставленные копии приказов были изготовлены специально к суду 31 октября 2017 г., т.е. задним числом, поскольку изготовить такие бумажки очень легко. Принтер-то в ГРМ есть. Иначе говоря, у меня возникло подозрение в служебном подлоге – преступлении, предусмотренном ст. 292 УК РФ. И я выступил с ходатайством из трех пунктов:
а) истребовать у административного ответчика предусмотренную делопроизводством книгу приказов по ГРМ, в которую приказы со всеми реквизитами вписываются в хронологической последовательности;
б) провести экспертизу этой книги приказов на предмет ее подлинности;
в) пригласить в судебное заседание в качестве свидетеля Голдовского Г.Н. для выяснения причин, по которым именно он подписал ответ на мой запрос на имя Гусева В.А., в то время как сам Гусев находился на работе.
Кстати, представитель административного ответчика принес в суд еще и третий документ: это должностная инструкция заместителя директора по научной работе, утвержденная приказов директора ГРМ от 05.08.2016 № 256. Елкин сослался на пункт 3.1 этой инструкции и прибавил, что зам. директора по научной работе имеет право вести переписку. Великолепно! Только в этом пункте сказано, что зам. директора имеет право вести переписку «по вопросам комплектования коллекций, научной, экспозиционно-выставочной и издательской деятельности музея».
То есть наврал суду Елкин: по пункту 3.1 и.о. зам. директора по научной работе Голдовский не имел права подписать ответ мне, потому что в моем запросе на предоставление информации ни по одному из этих вопросов речь, естественно, не шла.
Между прочим, я внимательно прочитал эту должностную инструкцию Петровой: ни звука о том, что она имеет право управлять работой отдела рукописей и заниматься правилами работы в отделе рукописей в инструкции нет. Это со стороны Петровой очевидное самоуправство.
Победу в суде одержал музейный принтер
Но нормально выступить в обоснование ходатайства с полным анализом представленных Елкиным документов граждане судьи мне почему-то не дали, прерывали словами: «Все ясно!», требовали только отвечать на вопросы и, как мне показалось, куда-то торопились – возможно, потому, что в зал нас пригласили на 3 (три) часа позже назначенного времени.
Елкин, естественно, выступил против удовлетворения моего ходатайства, хотя приказа о назначении Голдовского исполняющим обязанности директора, который дал бы право Голдовскому подписать ответ на мой запрос, не принес. Поэтому Елкин начал фантазировать. Фантазии абсолютно ложные, но распространенные, я с такими сталкивался, например, когда поставил на колени «Петроэлектросбыт».
Во-первых, Елкин придумал, что отвечать на запросы граждан обязано не конкретное должностное лицо, а юридическое, т.е. ГРМ как таковой. К тому же полномочия Голдовского были подтверждены.
Однако по закону «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» отвечать мне должно было именно должностное лицо, т.е. «лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию… выполняющее организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции». А юридическое лицо – это я специально для юриста Елкина – есть «организация (объединение лиц, предприятие, учреждение)» «социальное (коллективное) образование». И отвечать на запросы «организация» не может, потому что это экономико-юридическая абстракция, отвечать может и имеет право только директор, в данном случае директор ГРМ. А полномочия Голдовского директор ГРМ как раз документально не подтвердил, их подтвердил в суде исключительно сам Елкин и более никто. Но Елкин имеет (если имеет!) от директора ГРМ (если, действительно, от директора!) доверенность лишь на представление интересов ГРМ в суде, а не является и.о. директора ГРМ, который имеет право подтверждать полномочия Голдовского. Поэтому это все ложь и словоблудие.
Во-вторых, Елкин, неотрывно глядя в свой гаджет, напомнил суду, что согласно ст. 2 закона «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ», «граждане имеют право обращаться <…> в государственные органы, органы местного самоуправления и их должностным лицам, в государственные и муниципальные учреждения…». На этом месте Елкин цитату прервал, потому что далее идет текст, ему невыгодный: «… и иные организации, на которые возложено осуществление публично значимых функций, и их должностным лицам».
Естественно, что ГРМ осуществляет именно публично значимые функции, поэтому замечания Елкина и произведенная им редукция ст. 2 закона – это снова чистое словоблудие.
Затем Елкин, по-прежнему не отрываясь от гаджета, сослался на часть 3 ст. 10 закона «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ», согласно которой «ответ на обращение подписывается руководителем государственного органа или органа местного самоуправления, должностным лицом либо уполномоченным на то лицом». Уполномоченным подписывать ответы юридическим и физическим лицам от имени ГРМ является, согласно Уставу ГРМ, только директор, а директор Голдовского на подписание ответов не уполномочил. Так что это было со стороны Елкина опять одно словоблудие.
Излишне говорить, что суд, посовещавшись на месте, решительно (и как мне показалось, с гневом) отверг мое ходатайство, посчитав излишним, а мои подозрения – абсолютно необоснованными и т.д. Проверять неуклюжую продукцию музейного принтера на предмет подлинности, изучать книгу приказов и приглашать Голдовского, чтобы он отвечал на мои неприятные вопросы, суд посчитал ненужным. И понятно почему.
А словоблудие Елкина и бумажки, которые он принес, видимо, гражданам судьям пришлись по душе. Ну, принес Елкин в суд хоть какие-то ксерокопии, подлинные там, неподлинные, имеющие отношение к делу, не имеющие, был приказ о назначении Голдовского и.о. директора или не был, уполномочен он или нет – да какая к черту разница! Что же, теперь закон «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» скрупулезно выполнять, потому что так захотел какой-то Золотоносов, посягнувший на бардак в государственном учреждении? Еще чего! Да и вообще, как известно, строгость законов в России всегда смягчается необязательностью их исполнения. Правда, необязательность эта не для всех, она очень избирательная.
Поэтому решение апелляционной инстанции было вынесено в пользу Русского музея, и процесс правосудия на этом завершился, дав мне колоритный материал для еще одной статьи о порядках в наших судебных органах.
Михаил Золотоносов
