18 лет назад, 31 декабря 1999 года Борис Ельцин заявил об отставке с поста президента. «Город 812» решил понять, какую роль Борис Николаевич играл в истории Петербурга.
За воспоминаниями мы обратились к Александру Прохоренко, который вместе с Владимиром Путиным возглавлял местное отделение тогдашней партии власти «Наш дом – Россия», избирал Анатолия Собчака, был главой Комитета по внешним связям в администрациях Яковлева, Матвиенко и Полтавченко и при двух первых – вице-губернатором. А сейчас занимает кабинет замгендиректора ГУП «Инпредсервис» с видом на Неву и Петропавловскую крепость.
– Все знают – вернее, думают, что знают, – как влияет на Петербург Путин. А Ельцин как влиял?
– Мне кажется, Борис Ельцин до определенного момента относился к Петербургу настороженно, поскольку здесь был Анатолий Собчак. Ведь Собчака привечал Горбачев. Если посмотреть запись первого Съезда народных депутатов, там можно увидеть эпизоды, как Горбачев из президиума обращается к сидящему в зале Собчаку, выделявшемуся неформальным клетчатым пиджаком и красной жилеткой: «Анатолий Александрович, я правильно говорю?» А тот: «Да, Михаил Сергеевич, только надо еще более жестко!» Где-то с 1994 года началась осторожная кампания по смещению Собчака.
Ее авторами, как говорят, были люди, близкие Ельцину, которые обратили внимание на Владимира Яковлева во время визита в Петербург в 1994 году английской королевы Елизаветы. Яковлев как первый вице-мэр по протоколу сопровождал королеву по программе визита. Почему в Москве обратили внимание именно на Яковлева? Возможно, он выглядел опытнее других.
Как бы то ни было, на какое-то время эта тема подвисла и всплыла уже в 1995 году, когда стали приближаться выборы (имеются в виду выборы губернатора в мае-июне 1996 года. – А.М.). Понятно, что без московской поддержки Яковлев против Собчака не пошел бы. Хотя в ходе кампании ему удалось завоевать мощную поддержку промышленного, строительного и транспортного секторов города, что и принесло в конце концов победу.
– А почему именно Яковлев сопровождал королеву?
– На официальных встречах был, конечно, Собчак, но постоянно на мероприятиях программы присутствовал Яковлев. Это обычная практика – назначать в таких случаях кого-то из членов правительства города.
– И как Москва стала продвигать Яковлева в 1995 году?
– Первый разговор, я помню, был на праздновании наступавшего 1996 года, в конце декабря. Мы отмечали его в Екатерининском дворце в Царском Селе. Я был тогда депутатом ЗакСа и возглавлял исполком петербургского отделения партии «Наш дом – Россия», а руководил отделением Владимир Путин. Мы только что по поручению НДР провели выборы в Думу, депутатами от партии по Петербургу стали Людмила Нарусова и Алексей Александров, который и сегодня является членом Совета Федерации. Так вот на этом приеме Анатолий Александрович в коротком разговоре неожиданно спросил: «Вы слышали, что Яковлев собирается баллотироваться?» Я говорю: «Нет». Видимо, тогда только пошли первые разговоры.
Начало зимы 1996 года было очень снежным. Такая зима повторилась потом при Валентине Ивановне Матвиенко. Помню, я присутствовал на заседании правительства города, и вдруг в самом начале Собчак говорит: «Владимир Анатольевич, а почему так плохо в городе снег убирается?» Ну, Яковлев что-то отвечает, а он ему: «Я бы на вашем месте взял лопату и пошел убирать». Яковлев говорит: «Хорошо». Встает и выходит.
С этого момента конфликт приобрел очевидный характер, вскоре началось выдвижение кандидатов, Яковлев выдвинулся, Собчак был в гневе, говорил, что это удар в спину. Яковлев начал борьбу, имея уровень известности 2,5%, но публично Ельцин его не поддерживал. Правда, был момент, когда городская прокуратура вдруг завела уголовное дело по поводу квартиры на Мойке, где якобы семья Собчака то ли захватила что-то, то ли стену пробила. Мы оборонялись, написали письмо генеральному прокурору России от имени региональной организации НДР с требованиями «оставить в покое» и «оградить от нападок» за двумя подписями – председатель организации В. Путин и председатель исполкома А. Прохоренко.
Президент России Борис Ельцин и губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев на сцене на Дворцовой площади.
– Потом Ельцин поддерживал Яковлева?
– Летом того же года, уже после избрания Владимира Яковлева, в город приезжал Борис Ельцин, и в Зимнем дворце был торжественно подписан договор между Петербургом и Федерацией о разграничении полномочий. Это был в определенной степени жест поддержки новому губернатору. Но не могу сказать, что на Владимира Анатольевича после этого пролился какой-то золотой дождь, и если я правильно помню, больше в Петербурге Ельцин не появлялся, кроме участия в церемонии захоронения останков царской семьи в 1998 году.
В 2003 году, уже после трехсотлетия, Борис Николаевич с Наиной Иосифовной приезжал в Петербург уже как частное лицо. Мы встретили его в аэропорту, проводили в Константиновский дворец. Проводив, должны были уйти, но тут Борис Ельцин говорит: «Может, перекусим?» Я смотрю на охрану, охрана кивает, мы соглашаемся и идем обедать. Никаких политических разговоров, никакой критики в адрес кого-либо. Светская беседа: о городе, о книгах, он тогда читал много. Потом встречался с Валентиной Ивановной, только что избранной губернатором. Она вручила ему медаль в память трехсотлетия. Визит закончился небольшим приемом в одном из ресторанов на Васильевском острове, среди гостей были Кирилл Лавров, Олег Басилашвили. Борис Николаевич был в приподнятом настроении и практически не пил. Разве что бокал вина выпил.
– Может, ему из чайника наливали?
– Нет, это же видно. В какой-то момент заиграл оркестр русских народных инструментов и, кажется, Кирилл Лавров, говорит: «Борис Николаевич, а вы же любите под оркестр выступать». Борис Ельцин берет деревянные ложки и тут же на колене вместе с оркестром азартно исполняет «Светит месяц, светит ясный». Такой довольный открытый русский человек.
– Почему нужно было согласие охраны, чтобы принять приглашение Ельцина с ним поесть?
– Всегда, когда такого уровня руководители с кем-то неформально общаются, их протокол и охрана имеют право решать, возможно это или нет. Вдруг собеседник начнет некорректно себя вести, денег просить или должность, а ему неудобно будет отказывать.
– Значит, Ельцин не любил Собчака только из-за Горбачева?
– Понятие любовь-нелюбовь в данном случае неприменимо. Они же были очень разные психологически. Анатолий Александрович – в эйфории безбрежной демократии, а Борис Николаевич уже ощущал колоссальную ответственность, понимал, что нужно не просто старую государственную машину разрушать, но и новую создавать. Собчак по строю душевному был демократом, а не автократом и не бюрократом. Однако команда, которую он сумел подобрать – Путин Яковлев, Кудрин, Мутко, Маневич и др., – как раз и создавала новую работающую систему.
– В итоге представитель этой профессиональной команды его и подсидел. А если набрать в окружение дураков, от них хоть угрозы нет.
– Непрофессиональная команда еще страшнее. Но что было для меня удивительным: Собчак не привлекал к выборам свою профессиональную команду. Ни один из вице-мэров в кампании не участвовал. Он назначил и.о. мэра Владимира Путина, а сам перебрался в Мариинский дворец, где вокруг него начали клубиться разные люди во главе с Людмилой Нарусовой. Частично это была команда, которая вела кампанию НДР в 1995 году. Когда члены городского правительства поняли, что дело идет к катастрофе, они решили включиться в кампанию. 30 апреля, за две недели до выборов, впервые заседал предвыборный штаб, на котором Алексей Кудрин и Михаил Маневич попытались взять руководство кампании в свои руки и сделать ее более профессиональной. Все более ранние попытки объяснить Анатолию Александровичу, что стратегические войны партизанскими методами не выигрываются, были безрезультатны. Он считал, и его в этом убеждало окружение, что его авторитет непререкаем, и он этого «сантехника» голыми руками победит.
Авторитет у мэра действительно был, но стремительно таял. Он явно себя переоценивал. Анатолий Собчак на моих глазах поднимался от преподавателя юрфака, члена месткома ЛГУ, отвечавшего за организацию социалистического соревнования в университете, до политика союзного уровня. И он считал, что так будет всегда. Ему не хватало опыта общения с большими массами раздраженных и обиженных людей, он пытался наставлять аудиторию, а не увлекать. Притом что люди были настроены к нему позитивно, по крайней мере, в начале общения. Помню, мы поехали в Пушкин встречаться с обманутыми вкладчиками. Только что лопнул какой-то банк, и на встречу с кандидатом в губернаторы пришло более тысячи человек. Собчак стал рассказывать им, что власть принимает все необходимые меры. А потом вдруг бросил: «Но вообще-то вы сами виноваты, думать надо было». И все. После этого нам пришлось провожать его из зала через запасной вход. Или перед студентами выступал и рассказывал о возможном проведении в городе Летней Олимпиады–2004, что было одной из изюминок его выборной кампании. Я смотрю на часы: 15 минут говорит, 20, 25. Пишу записку: переходите к вопросам. Он только рукой махнул. И через 40 минут интерес у аудитории полностью угас.
– А кто руководил кампанией Собчака? Вы, Алексей Шустов, Александр Юрьев, кто еще?
– Мы с Шустовым по поручению исполкома НДР проводили выборы в Думу, но в этот раз перед нами поставили задачу заниматься только «полем». К вопросам стратегии нас не привлекали. Там вообще не было никакой стратегии. Все опиралось на персональный авторитет Анатолия Александровича. Конечно, были и объективные проблемы: кампанию всегда легче строить на критике кого-то или чего-то, а критиковать Собчаку было некого. Анатолий Александрович проиграл и телевизионные дебаты. Яковлев предложил ему материал для обсуждения, в котором разбирался лучше: экономику, ЖКХ и т.п. Собчак втянулся в дискуссию. Яковлев ему говорил: «Вы обвиняете меня в этом, а ведь я вас предупреждал, советовал, а вы все отвергали». – «Как? Когда?» – «Ну вот же мое письмо с вашей резолюцией!» Понятно, что дебаты не сыграли решающей роли, но в совокупности с другими ошибками избирательной кампании они привели ее к поражению.
Яковлев шел с ярким слоганом: «Впереди большая работа». А какое будущее предлагали мы? Олимпиада-2004, город туризма и банков. И это тоже была ошибка: не нашлось места для людей промышленности, военных вузов и т.д.
– При Ельцине было две партии власти: сначала «Демвыбор», потом «Наш дом – Россия». Ни одна из них не смогла стать тем, чем стала при Путине «Единая Россия». Почему? Низкая популярность Ельцина, отсутствие тогда административного ресурса?
– Очень много причин. Если мы посмотрим, например, на историю партстроительства КПСС, то оно началось в 1898 году с первого съезда РСДРП в Минске и продолжалась до самого конца СССР. После 1991 года к партиям стали относиться довольно осторожно. Но через какое-то время все-таки выяснилось, что опыт компартии оставался наиболее понятным для граждан России. Помните, Черномырдин говорил: «Какую партию ни строй, получается КПСС».
– Это же у него была негативная оценка.
– Это отчасти верно, но в этом же была известная доля объективности. «Единая Россия» во многом учла опыт КПСС. И конечно, при ее создании использовался административный ресурс. В эпоху Ельцина партии возникали как партии выборного цикла, а «Единая Россия» создавалась как постоянно действующий механизм поддержки власти. Ельцин не воспринимал НДР как свою партию, в отличие от Путина в первые годы существования нынешней партии власти. Наверное, если бы Черномырдин стал президентом – гипотетически мы можем себе это представить, – то НДР стала бы тем, чем сейчас является «Единая Россия».
Антон Мухин
