И вот. Сограждане. Земляки (а смешное, кстати, слово: земляки, марсяки, луняки). Братья и, как говорится, сестры. Прошу – пишите. Не в Фейсбуке, которому скоро хана, а рукой. Наши воспоминания будут с руками отрывать, потому что такого просто не бывает.
Ну не при жизни, конечно. Несколько позже. Но вести учет надо. Без аналитики, коротенько: третьего дня топили такс, позавчера что-то куда-то рухнуло, вчера топтали смартфоны, завтра давили еду, послезавтра в молоке не нашли молока, отменили лекарства и вменили валежник, а в конце месяца уже летаем стоя.
При этом жизнь внешне как бы идет нормально – ходим в кафе, книжки обсуждаем, я вот вчера ела хинкали, а послезавтра в театр иду, и собакам купила специальное печенье. Сосед сверху делает ремонт, почки на деревьях лопаются – каждый день новое так стремительно вытесняет старое, что скоро и рассказать будет совершенно нечего.
Нашла дневник, который вела в апреле 1998 года. Двадцать лет назад. 10 апреля читаю: «Во дворе бывшего Дома Моделей (Дом Мертенса) нашла фонтан в виде медведя с шаром – маленький, гранитный, очень неожиданный». Тут же – «купила на Невском за 85 рублей вечернее платье с бархатной юбкой». А 14 апреля – «настроение кошмарное из-за вечного безденежья. Это ж надо – работать фактически на трех работах и частенько не иметь ужина». В этот же день позже – «к Пасхе на работе дали миллион! Было много вкусного и мы наконец-то досыта поели! А потом дети читали Бальмонта и Северянина».
Офигеть. Но с платьем как-то мутно: что же – оно стоило как коробок спичек? Дальше написано, что на 270 тысяч из этого миллиона куплен плащ в Апрашке. Через десять дней и пару страниц в дневнике опять огромная радость по поводу гонорара за полосу в газете в размере 500 рублей – безумие какое-то.
Проходит год. 11 апреля 1999 года, Пасха: «Зарабатываю теперь по 2–2,5 тысячи, но пока в долгах. Вася продал сотовый телефон, и мы сварили солянку. Зато была в доме Набокова на чаепитии по поводу его 100-летия. По левую руку от меня сидела набоковская внучка, а по правую – консул Швейцарии. Кто поверит, что у женщины, посещающей такие места, нет денег на пачку сигарет?»
Каждая самая маленькая жизнь полна контрастов, и мы должны это задокументировать. А уж жизнь такой большой страны и подавно имеет такое право. Чтобы криптографы марсяков, расшифровывая наши заметки, стрекотали на своем странном языке: о, этот безумный, безумный, безумный мир…
Ирина Бондаренко
