Хармсовско-зощенковская история о том, как редактор Колпаков прикоснулся к ягодице жены Комаркова, после чего оба покинули трудовой коллектив «Медузы» , таки побудила меня высказаться по существу. То есть на тему о том, нуждаются ли женщины в особом социальном движении в защиту своих прав, а мужчины – в особом над собой социальном контроле.
Так вот я считаю, что никаких убедительных оснований для существования феминизма как отдельного социально-политического движения – нет. По крайней мере, в тех странах, где женщины формально уравнены в политических и гражданских правах с мужчинами.
Я убеждён, что женщины – такие же люди, как и мужчины. И что, следовательно, их права точно так же неприкосновенны, как и права мужчин. И что все «гетерогендерные» моральные коллизии (связанные с конфликтами между женщинами и мужчинами) должны разрешаться точно так же, как и «гомогендерные». То есть, сугубо моральными средствами и в сугубо индивидуальном порядке. А не в режиме разбора поведения сантехника Борщёва на общем собрании ЖЭКа.
Универсальных способов примирения здесь может быть несколько. Либо принесение извинений в присутствии людей, ставших свидетелями оскорбления. Либо подача иска в суд о возмещении морального вреда. Либо – по желанию сторон – дуэль. Но только не апелляция к общественности.
И, повторяю, нет никакой разницы, кто, кого и как именно оскорбил. Оскорбление – это моральная травма. И она одинаково болезненна и для мужчины, которого публично послали на три буквы, и для женщины, которую публично «прихватили» без её на то согласия. Поэтому не должно быть, на мой взгляд, ни особых «маскулинистских» движений в защиту мужчин, посланных на три буквы, ни особых феминистских движений.
Да, есть проблемы защиты интересов женщин, связанные с особенностями их физиологии. Женщины должны получать гарантированную государством социальную защиту по беременности и уходу за ребенком. С моей точки зрения, необходимы ежемесячные оплачиваемые отгулы в связи с менструальным циклом, который у многих женщин плохо совместим с полноценной трудовой активностью. Есть, возможно, что-то ещё, что имеет под собой объективные и общие, а не субъективные и ситуативные основания.
Особо поясню. Говоря о ненужности особого феминистского дискурса, я не веду, разумеется, речь о том, чтобы оправдывать реальное насилие мужчин над женщинами. Насилие – уголовно наказуемое зло. При этом даже советский УК признавал изнасилованием не только чисто физическое насилие, но и использование в целях принуждения к сексу служебного положения.
То же и с домогательствами. «Прихватывание» и оскорбительные реплики – реальное правонарушение, подразумевающее, как я уже сказал выше, моральные и материальные компенсации.
Но есть, с моей сточки зрения, два принципиальных «но».
Во-первых, нельзя всё вышеперечисленное толковать расширительно и по факту криминализовать то, что преступлением не является. И не стоит человека, допустившего некриминальную бестактность, лишать права на то, чтобы просто извиниться и на этом поставить точку во всей истории.
Во-вторых, нельзя, по моему убеждению, выделять нарушение прав женщин в отдельный моральный кластер. Ибо, повторяю, женщины – с правовой точки зрения – такие же точно люди, как и мужчины. А если кто-то полагает по-другому, то я готов защитить женщин от этого унижения и отстоять их честь любыми доступными мне ненасильственными средствами.
Даниил Коцюбинский
