Столько всякого прочитал о проекте Ильи Хржановского «Дау», который был представлен в феврале в Париже, что готов высказаться в традиционном советском жанре: «Сам я фильма не видал, но не могу молчать!»
Пересказывать в двух словах для тех, кто ничего об этом не знает, – дело безнадежное. И все же: в течение десятка лет режиссер снимал тщательно воссозданный советский мир в стенах некоего научного центра (прототип Дау – академик Ландау, главный герой фильма), в который запустил актеров прежде всего непрофессиональных, которые импровизировали в рамках заданных условий и наимпровизировали уже 700 часов отснятого материала. Семь полнометражных фильмов уже смонтировано. Таких, что у нас их показать у киношных начальников смелости вряд ли хватит.
Так вот. До Парижа я не добрался, поэтому рецензировать мне нечего. Но уж очень интересным показался мне описанный опыт полного погружения в реалии прежнего времени – от ношения аутентичного нижнего белья, которого в кадре и не видно будет, до инструктажа вполне реального гэбэшника, который увлеченно играет в свое прошлое. Причем уйти из проекта можно было, а вот вернуться – уже никак!
«Интересно, – думаю, – а я смог бы так, с головой, нырнуть в ту жизнь?»
Стал вспоминать, что из моего прошлого могло бы встроиться в этот безумный опыт, и вот что вспомнилось. После окончания Военмеха я по распределению работал в некой закрытой конторе, которая была закрыта настолько, что даже пропусков у нас на руках не было! В проходной на стене будки с охранником была дырчатая панель, обозначенная буквами и цифрами, как в игре «морской бой» (близкой, кстати, по тематике конторе), сотрудник тыкал пальцем в персональную дырку, и охраннику выдавал вытолкнутый пропуск, который с территории никуда не должен был деваться. Нужно ли говорить, что опоздания строго карались. Однажды я, молодой-зеленый, услышал звонок к началу рабочего дня, уже входя в проходную. То есть когда я ронял свой пропуск на стол охраннику, рабочего дня уже секунд двадцать прошло! Это стоило мне десяти рублей наказания из 110 рублей зарплаты молодого специалиста.
Впредь я стал умнее – старшие товарищи научили. Институт наш располагался на двух площадках, между которыми по расписанию ходил автобус. Мое рабочее место было на дальней от дома площадке, и если я, проезжая в трамвае мимо ближней, видел, что рискую опоздать, я спокойно выходил из трамвая и попадал на родную секретную территорию, где нужно было всего-то полчасика подождать где-нибудь первого автобуса. То есть на рабочем месте я оказывался минут на сорок позже, но зато – не опаздывал! Да, и уехать в конце дня нужно было на последнем автобусе пораньше, потому что пропуск-дубль нужно было вернуть в соответствующую проходную.
Да, был я нерадив и не горел энтузиазмом… Но то время насмехалось и над серьезными людьми, которые честно трудились на оборонку. Однажды брошена была бригада из нашего расчетно-исследовательского отдела перебирать гнилой лук на овощебазу. Ничего экстраординарного – рядовая практика. Местная распорядительница в ватнике, проводя инструктаж, между делом прихвастнула, что вчера под ее началом работали аж три кандидата наук. На что наш старший, вздохнув и окинув печальным взором нашу бригаду, сидящую на ящиках, сказал тетке: «Завтра смело можете рассказывать, что накануне были начальником над четырьмя кандидатами и одним доктором наук».
Это я к чему? Времени на раскачку, как нам раз в год сообщают сверху, нет. А народ всегда «готов повторить». Так что бесценный опыт безумных времен будем на всякий случай держать сухим. Откуда знать, к какому режиссеру, в какой проект доведется еще попасть…
Владимир Петров
