С некоторых пор в объявлениях о вакансиях в Германии добавилась еще одна буква. Обычно в объявлениях о приеме на работу пишут: «Требуется водитель трамвая (м/ж)». А сейчас все чаще стала появляться буква «d», от слова divers, которое на русский наиболее удачно можно перевести как «и другие». Дело в том, что с этого года в Германии появился третий пол. Это подтверждают не только объявления о вакансиях, но и, например, туалеты.
Люди, не определившиеся, к какому полу они относятся, все чаще дают интервью и рассказывают о своей жизни. И, в принципе, здесь к ним относились бы вполне ровно, как и ко всем остальным – немцы не делают выводы о людях на основании того, как те одеты, – если бы не феминистки. Им не нравится видеть мужчин в женских туалетах. Да, эти мужчины могут относиться к третьему полу, но пока у них есть первичные мужские половые признаки, их будут подозревать в вуайеризме, харрасменте и прочем таком.
О том, как мужчины реагировали на появление в их туалетах женщин, никто почему-то не сообщает. Но, так или иначе, в Германии сейчас живет около 120 тысяч человек, относящих себя к третьему полу. И игнорировать это уже не получается.
Впервые о том, что в Германии есть феминистки, я узнала после новогоднего «тахаруша» в Кёльне. Тогда бургомистр города Генриетта Рекер сказала, что женщины должны передвигаться по улицам так, чтобы находиться от всевозможных прохожих-мужчин на расстоянии вытянутой руки.
В смысле, чтоб была возможность сбежать, вместо того чтобы гарантированно огрести. Разумеется, тут же все женщины Германии дружно воспряли и обвинили фрау Рекер в мизогинии. Не уверена, что это были сплошь феминистки. Фраза и в самом деле была настолько оскорбительной – особенно из уст женщины, – что воспрять захотелось и мне, не знавшей тогда немецкого языка эмигрантки, приехавшей из страны, где люди с рождения умеют мониторить пространство с целью обнаружения врагов.
Второй раз я услышала о феминизме, когда наш учитель немецкого Пайованг, грустно качая головой, читал лекцию о Gleichberechtigung – то есть о равноправии. В Германии, говорил Пайованг, до сих пор нет равноправия полов. Да, женщины здесь могут многое, но они все равно зарабатывают заметно меньше мужчин, даже если разделяют с ними одну должность. В «новых землях» (так здесь принято называть бывшую ГДР) ситуация гораздо более справедливая. Там все равно есть разница в зарплатах, но ее всячески стараются ликвидировать, да и сделать это проще, поскольку равноправие там царило целых сорок лет. Не в последнюю очередь, – тут Пайованг выразительно посмотрел на нас с болгарином Карталом, – благодаря Советскому Союзу.
В остальном же я не видела, чтобы тему феминизма как-то яростно обсуждали хотя бы в газетах. Возможно, думала я, немецкие женщины вполне довольны тем, что их никто не заставляет ходить на каблуках и краситься, обвиняя в отсутствии женственности. Может, они ценят то, что им необязательно уходить в декрет. Рожать, тут уж ничего не поделаешь, все равно придется, а вот с ребенком вполне может и отец посидеть.
Женщины здесь работают водителями автобусов и машинистами, они доставляют тяжеленные посылки DHL и забивают сваи на стройках, они служат в полиции и занимают ключевые посты не только в больших корпорациях, но и в политических партиях. То, что женщина управляет страной, тоже говорит, казалось бы, о многом. Что же касается феминитивов, то немецкий язык устроен так, что ненавистное мне в русском слово «авторка» в нем существовало всегда. Да, «девочка» все равно среднего рода. Но все профессии имеют мужской и женский род.
Борьба с сексизмом
А местные феминистки борются с сексизмом. Не всегда, к сожалению, успешно. В первую очередь их ярость направлена против сексистской рекламы. Формально на борьбу с ней направлены разные законы. Например, в большинстве немецких городов, включая Мюнхен, вы не можете использовать в рекламе фотографии, носящие откровенно сексуальный характер. Но распространяется это только на те рекламные площади, которыми владеет город. То есть на 440 билбордов, 2700 трансформаторных будок и 1000 афишных тумб. Рекламные площади, принадлежащие немецкой железной дороге, мюнхенскому метрополитену, магазинам, бизнес-центрам, застройщикам и всем остальным, могут сдаваться в аренду под какую угодно рекламу.
Поэтому в городе так яростно размалевываются плакаты с красотками в нижнем белье. Это вызывает недовольство и беспокойство продавцов нижнего белья. Они отказываются рекламировать свой товар «с помощью женщин в паранджах» и проводят всевозможные круглые столы, куда приглашают представительниц феминистских организаций, пытаясь решить проблему сообща.
А вот проблему с разницей в зарплатах, кажется, решить будет гораздо сложнее. По данным опроса, проведенного прошлым летом мюнхенской Высшей школой экономики, зарплаты женщин в Баварии в среднем на 34% ниже зарплат мужчин. И это притом что Германия – одна из самых (если не самая) либеральных стран Европы. Она первой признала однополые партнерства, а потом и браки, первой разрешила однополым парам усыновлять детей, первой признала наличие третьего пола и очень быстро реагирует на нужды полов. Я уже не говорю о том, что Германия – самая богатая европейская страна. Страна с женщиной у руля.
Женщина здесь даже рулила главной праворадикальной партией, большинство, извините, членов которой – крайне консервативные мужчины, считающие, что права женщин регулируются исключительно «правилом трех К».
Правда, эта женщина вышла из той партии в момент триумфа, а сейчас ее вообще судят за искажения данных о партийной кассе. Может, она таким образом пыталась нивелировать разницу в зарплате, я не знаю. Впрочем, это уже совсем другая история.
Катя Щербакова, Мюнхен
