Отказ от строительства нового музея блокады привел к тому, что не появится и специального центра по изучению ленинградской блокады. По крайней мере, председатель Комитета по науке Смольного заявил, что создание отдельного научного подразделения по изучению блокады не представляется возможным. А привлечение историков к проектам, посвященным обороне и блокаде Ленинграда, может носить «исключительно точечный характер». Но, может быть, исследователям блокады помогут братья Ковальчуки в частном порядке?
О прошлом и будущем блокадных исследований «Город 812» расспрашивал Милену Третьякову, заместителя по научной работе директора Центра выставочных и музейных проектов. Эта организация была оператором несостоявшегося блокадного музея.
– Смольный заявил, что не видит необходимости в создании в Петербурге научно-исследовательского центра по изучению истории блокады Ленинграда. Он действительно не нужен?
– На мой взгляд, ответ был подготовлен специалистом, не имеющим представления о существующей ситуации. Сегодня, несмотря на то что изучение истории блокады ведется отдельными сотрудниками Санкт-Петербургского института истории РАН, Института истории СПбГУ и ряда других организаций, существует реальная угроза исчезновения ленинградской школы изучения истории блокады. Хотя даже в советское время, когда многие темы умалчивались, изучением битвы за Ленинград занимались Институт истории партии при Ленинградском ОК КПСС, Ленинградское отделение института истории Академии наук, в городе активно работал Координационный совет по изучению истории СССР в годы Великий Отечественной войны, но после 1991 года планомерная работа этих институтов по изучению блокады прекратилась: Институт истории партии и Координационный совет были упразднены, СПб институт истории РАН продолжил исследование блокады, но сил и средств осталось существенно меньше после ухода из жизни Валентина Ковальчука, Андрея Дзенискевича и Сергея Ярова.
– При АО «Центр выставочных и музейных проектов» (ЦВМП) была собрана рабочая группа, состоящая из историков и музейных работников, которая занималась концепцией Музея блокады на Смольной набережной. Что успела сделать эта группа?
– Впервые историки, занимающиеся разными темами, и музейные специалисты получили возможность работать вместе. Результатом работы в российских, немецких и американских архивах стал свод более чем 3000 документов, раскрывающих различные аспекты жизни блокадного Ленинграда. На базе архивных документов и материалов личного происхождения были разработаны научные справки по тем вопросам, которые мы планировали затронуть в экспозиции музея блокады – от работы промышленности и истории повседневности до подробного описания событий Ленинградской битвы. Много работали с дневниками, в частности, с неопубликованными, хранящимися в ведомственных и частных коллекциях. Мы предполагали, что вместе с открытием музея представим публике информационную базу по блокаде, в которой документы были бы сопровождены комментариями специалистов.
Научно-тематический план, по которому мы работали, был утвержден на экспертном совете. Один из ведущих специалистов по истории блокады Геннадий Соболев отметил, что впервые видит план такого уровня подготовки и проработки.
Параллельно мы работали с жителями города, прежде всего делая цифровые копии семейных архивов, понимая, что у нас нет надлежащих условий для хранения оригиналов. В итоге у нас собралось более тысячи оригинальных артефактов и цифровых копий, в том числе несколько дневников, которые до сих пор были неизвестны исследователям.
Мы записывали интервью блокадников и дарителей. Напомню, что масштабные проекты такого рода вели ранее только Центр устной истории Европейского университета и Институт истории СПбГУ, это около 240 записей. Эту работу надо продолжать самым активным образом, ведь поколение блокадников уходит. Большинство других подобных проектов велись СМИ к конкретной дате и с журналистским, а не с научным подходом.
– Какова судьба этой рабочей группы?
– После «заморозки» проекта строительства музея на Смольной набережной наша рабочая группа была распущена, хотя ранее предполагалось, что специалисты войдут в штат нового музея.
– А дальнейшая судьба всего собранного?
– Архивные материалы существуют в электронном виде, с ними надо продолжать работу – комментировать, публиковать. Тематический план и научно-информационные справки, составленные в рамках подготовки экспозиции, которая, как предполагалось, займет около 8 тысяч кв. метров, для «применения» в другом месте необходимо перерабатывать. Но мы можем на их базе готовить выставки и издательские проекты. Что касается коллекции, то она задокументирована и хранится в Центре выставочных и музейных проектов. Надеюсь, что если к идее строительства нового музея блокады не вернутся, то коллекция перейдет на хранение в государственный музей – например, в Музей истории Петербурга, – так как вопросы с хранилищами в Соляном переулке не решены и там нет цифрового хранения.
– Смольный намекает, что изучение блокады – дело не регионального, а российского масштаба. Сколько человек занимаются историей блокады в России?
– Дело не столько в количестве, а скорее в качестве исследований. И без создания научного института, который работал бы в партнерстве с государственными архивами, занимался бы устной историей, сбором материалов, невозможно рассчитывать на долгосрочные фундаментальные проекты, на тематические серии изданий, а не на отдельные публикации. В штате может быть на постоянной основе как минимум 5–6 человек, а в рамках проектов привлекались бы к работе другие специалисты.
– Какое должно быть финансирование – бюджетное, грантовое, частное?
– Грант может получить либо исследователь под свою тему, либо организация, например, некоммерческая. Такие примеры есть, но мне представляется, что участие государства в любом подобном партнерстве необходимо. Важно, чтобы все, что собрано – например, материалы семейных архивов, – принадлежало государству. Например, коллекции маленьких музеев, созданных еще в советское время на базе предприятий и организаций, после приватизации или смены директоров были просто потеряны.
– Появилась информация, что братья Ковальчуки (Юрий Ковальчук – основной акционер банка «Россия», Михаил Ковальчук – президент Курчатовского института), сыновья историка блокады Валентина Ковальчука, создают фонд. И он будет выполнять роль той самой институции, про которую вы говорили.
– Валентин Михайлович Ковальчук был выдающимся историком и руководил научной группой по изучению истории обороны Ленинграда в годы блокады. И, как я понимаю, его сыновья готовы в память об отце поддержать эти исследования. Но как это будет реализовано, я не знаю. Видимо, речь идет о грантовой поддержке каких-то проектов.
Доктор исторических наук В.М. Ковальчук (1916 – 2013) автор многих научных работ по истории обороны Ленинграда.
– Что нам еще неизвестно о блокаде? Какие стороны самые неизученные?
– В обществе нет цельной картины того, что происходило в течение четырех лет войны. Что знает простой житель о блокаде? Обычно две даты: день начала блокады 8 сентября 1941 года и день снятия блокады 27 января 1944 года. Мы осознаем трагедию смертного времени первой блокадной зимы, но не знаем точного числа погибших, не знаем, как город вышел из блокады и каковы ее последствия, многое неизвестно о работе промышленности, нет полной картины Ленинградской битвы и т.д. Существует множество вопросов, которые не освещены и известны не в полном объеме.
Академическое знание не перейдет в массовое сознание, это разные пласты культуры. Представление о блокаде у широкой публики сформировано массовой культурой – фильмами, праздниками, лишь в небольшой мере – книгами. Тем выше роль музейной экспозиции, которая могла бы быть построена на современных принципах экспозиционирования и одновременно опираться на научную основу, а не на мифы массовой культуры.
– Была информация, что к разработке новой экспозиции Музея обороны и блокады Ленинграда в Соляном городке привлекут военных историков. Их подходы отличаются от подходов гражданских историков?
– К сожалению, я не могу прокомментировать эту информацию, так как хотя директор Музей обороны и блокады Ленинграда и входит в Экспертный совет нового Музейно-выставочного комплекса, участники нашей группы в Ученый совет музея в Соляном переулке не входят и незнакомы с его новой концепцией, которая – в отличие от концепции музейного комплекса – не опубликована.
– Вообще, существуют в исторической науке какие-либо разногласия по поводу блокады Ленинграда?
– Мы все едины в главном – никто не собирался «сдавать» Ленинград, жители и защитники города совершили подвиг. Сегодня благодаря архивной революции 1990-х годов мы имеем возможность вместо прямолинейных пропагандистских мифов советского времени показать подлинную историю, подтвержденную документами. Мне кажется, что сейчас идет процесс исследования, уточнения, узнавания, но не разногласий. Например, один из сотрудников нашей группы Андрей Рябков в 2017–2018 годах впервые последовательно проработал все сводки МПВО, и сейчас есть полная информация по тому, как это происходило, с указанием дат, адресов, точных потерь. На базе этих материалов мы можем сделать карту бомбардировок и артобстрелов города по дням и часам. Но полученные им цифры расходятся с теми, которые были известны в советское время. Он же работает над отчетами предприятий блокадного Ленинграда, и со временем мы будем иметь более полную картину того, что и какими усилиями производилось в блокированном городе.
Но его исследования необходимо «совместить» со сведениями с фронтов, например, о поставках, и соответственно выявится понимание о необходимости и своевременности выпускаемой продукции. Необходимо рассмотреть ход событий Ленинградской битвы в контексте Великой Отечественной войны в целом, что покажет значение и во многом, как мне кажется, объяснит ход Ленинградской битвы. То есть в любом случае необходим совместный труд единомышленников, а не независимые друг от друга исследования. В рамках рабочей группы мы еженедельно проводили семинары, и это помогало «соединить» полученные результаты.
– Что ждет Центр выставочных и музейных проектов?
– Центр хорошо себя зарекомендовал при строительстве комплекса «Россия – моя история» на Бассейной улице, и этот опыт востребован. Например, Центр участвует в реализации проекта «Открытая сцена» в бывших учебных мастерских завода «Арсенал».
Мы также продолжаем заниматься и блокадной темой, к сожалению, не так активно, как хотелось бы, так как в составе «блокадной группы» осталось два человека. Мы по-прежнему работаем с жителями города, которые до сих пор приносят и присылают материалы, записываем интервью с «детьми Ленинградского дела». Предметы нашей коллекции представлены на выставке «Овеществленная память» в Президентской библиотеке. Тема блокады имеет очевидное мировое значение, и выставочные проекты востребованы за рубежом. Например, только что завершилась выставка в Тампере, которую за два месяца посетило более 13 тысяч человек. С сентября 2018 года мы подготовили выставочные проекты в Германии и Франции, сейчас готовим выставку для Израиля.
Убеждена, что проект создания нового Музейно-выставочного комплекса «Оборона и блокада Ленинграда» отложен только на время и к нему обязательно вернутся.
Вадим Шувалов
