В сентябре мне довелось стать счастливым обладателем Митсубиси Паджеро 2007 года. Мы собирались провести несколько месяцев, путешествуя по Грузии. А для этого требовался внедорожник. Сначала планировали купить машину в Петербурге и ехать на ней. Однако соблазнились низкими ценами на грузинские автомобили.
В Тбилиси все покупают машины на рынке в городе-спутнике Рустави. В основном там продаются еще не растаможенные машины, только привезенные из Европы или Америки. Процесс растаможки, по слухам, занимает не более часа, поэтому отсутствие грузинских номеров проблемой не является. Однако в Рустави ни одна из машин нам в сердце не запала. И в итоге мы остановились на Паджеро за 6 тысяч долларов, который с рук продавали в самом Тбилиси.
За два месяца катания по горам сама собой пришла мысль растаможить автомобиль в Армении. Республика входит в таможенный союз ЕАЭС, что дает право бессрочно пребывать на всей его территории автомобилям стран-участниц. То есть – на машине с армянскими номерами можно ездить по России, сколько хочешь.
В таможенный союз Армения вступила 5 лет назад. С тех пор и до 1 января 2020 года для нее действуют льготные ставки таможенного оформления. А после она будет вынуждена оформлять машины по общей для всего таможенного союза цене. Стоимость возрастет в 4-5 раз. Поэтому уже второй месяц в Армении наблюдается дикий ажиотаж на ввоз автомобилей, преимущественно, из Грузии – в последний момент перекупщики стараются растаможить побольше машин «впрок».
Чтобы растаможить грузинскую машину в Армении, нужно снять ее с учета (сделать «реэкспорт»), доехать до границы, там заплатить небольшую пошлину и предъявить прописку на территории республики (временной регистрацией в Армении торгуют все – в Ереване она стоит 50-60 долларов, на границе – 100 долларов без торга), а затем ехать в Северную столицу Армении Гюмри на таможню. Здесь-то и начинаются приключения.
Растаможка. Как это происходит
Растаможивать машину я собирался, как на войну. Встал в 7 утра, достал из сумок теплые вещи – бушлат, шапку, варежки, нашел зимние ботинки. Готовился 4 часа стоять в очереди на морозе – минусовую температуру мы впервые застали в этих краях в ночь нашего приезда, ночью градусник показывал 7 градусов ниже 0.
Людей на улице в это время было мало. Если где и встречались, то, в основном, на автобусных остановках. Проезжая один из перекрестков, краем глаза заметил на противоположной стороне идущего по улице военного в зеленой форме. Подумал, что если как бы случайно спрошу у него дорогу до таможни, а он также случайно окажется ее сотрудником, то я подкину его до работы, а он пропустит меня на растаможку без очереди. Пока разворачивался, заметил еще двух «таможенников» в такой же форме, промчавшихся навстречу в старой «шестерке». И начал сомневаться. Тем временем мой «клиент» за это время успел куда-то пропасть.
Идентифицировать здание таможни оказалось делом несложным – на 1,5 километра от него, поворачивая на соседнюю улицу буквой Г, тянулась очередь из машин на грузинских транзитах. К ее хвосту я подъехал к 8 утра – за час до открытия. Однако фактически в этой очереди весь день был в числе последних – почти всех приезжавших позже водителей переманивали спекулянты. За 5 часов стояния за мной прибавилось от силы машин 50. То есть ровно с тем же успехом я мог бы проснуться в 12, часам к 14, никуда не спеша, приехать и занять практически то же самое место в очереди.
Ажиотаж, вызванный желанием водителей успеть растаможить машины до Нового года, пока еще действуют старые, армянские, а не российские таможенные ставки, без сомнения, обеспечил работой половину всего Гюмри. Старушки и предприимчивые школьники шныряют с термосами с кофе и чаем, кто-то разносит пирожки, инвалиды на костылях скачут в ожидании милостыни. Но настоящие хозяева жизни здесь – торговцы местами. Собственно, одним из последних в очереди я остался, потому что не стал пользоваться их услугами – почти все водители, приезжавшие позже, после недолгих переговоров со спекулянтами уезжали в их сопровождении в голову очереди.
Торговцы местами шныряют взад-вперед постоянно. К 9 часам утра – к открытию таможни – их становится так много, что у каждой вновь приехавшей на транзитах машины им приходится выстраиваться в очередь. В основном они ездят на стареньких Астрах, но некоторые перемещаются на более экстравагантных машинах. Самые первые, которых я встретил, ездили на маршрутке-«Газели» номер 29. Они предложили купить место за 1,5 тысячи рублей. Другие предлагали за 2 тысячи «прямо сейчас заезжать в ворота таможни». Еще одни вчетвером набились в новенькую «Тойоту-Прада» и целый день ездили вдоль очереди в поисках клиентов.
Кроме тех, кто покупает места у спекулянтов, встречаются водители, которые сбиваются группками по 3-4 машины и пытаются внаглую вклиниться в центр очереди. Случайных людей здесь вообще довольно мало – в основном перегонщики и перекупщики автомобилей, которые хорошо знакомы с правилами и знают, что за такое поведение их не побьют. Некоторые прячутся во дворах, а потом неожиданно вклиниваются в очередь, когда она приходит в движение.
Кроме перечисленного выше за первые три часа ожидания не произошло вообще ничего. То есть очередь сдвинулась лишь на пару десятков метров – за счет машин, которые уехали, решившись-таки на покупку мест впереди. За это время я сделал для себя два вывода. Что самый популярный транспорт в Гюмри для развозки негабаритных товаров по магазинам шаговой доступности (мое место в очереди было рядом с ларьком) – это «Москвичи» типа «Каблук». В их кузовах монтируют полки и перевозят на них свежий хлеб, лаваш и т.д. И что армяне – очень стеснительные люди. Мой сосед по очереди долго маневрировал таким образом, чтобы машина оказалась на самом краю люка, в который он смог бы писать, скрытый таким образом от глаз посторонних.
Этот самый сосед хозяином машины – минивэна марки «Хонда» 2007 года, купленной за 4 тысячи долларов на аукционе в Японии – являлся номинально. Ее купил его брат, занимающийся перепродажей автомобилей. Сам он в это время растаможивал машину на площадке для юрлиц. «Хонда» в очереди ехала передо мной. А сзади – две одинаковые «Ауди Т9» и старенький «Опель». Их купили родственники для себя. Машины приехали своим ходом из Голландии, на границе были переданы новым владельцам, и вот теперь маялись в ожидании растаможки.
Часов в 11 очередь начала двигаться. Сначала медленно – раз в час, метров на 100. Затем быстрее. К этому времени занятий у меня прибавилось. К соседу на «Хонде» пришла его родня. Мне были доверены ключи от машины и домашний пирог – чтобы я передвигал автомобиль, когда будет двигаться очередь, а в промежутках угощался выпечкой. Я начал чувствовать себя бывалым перегонщиком – как и некоторым другим водителям, мне приходилось сначала отгонять первую машину, а затем бежать к своей и переставлять ее. Круче были только ребята на джипе метрах в 500 вверх по улице – при движении они собирали всех соседей по очереди и вместе толкали машину вперед.
К тому же, я вспомнил про бинокль в своей машине. Минут по 30 я грелся на солнце и вглядывался, когда же начнется суета у поворота: водители станут рассаживаться по машинам и очередь, наконец, тронется. Тогда я торжественно сообщал соседям: «Тронулись!», и суета раньше времени – пока еще очередь, растянувшаяся на полкилометра, придет в движение – начиналась и в нашем конце.
Настоящие приключения ждали нас за поворотом – часам к 14 мы проехали длинную, километровую часть буквы Г и свернули на большую оживленную дорогу, впереди оставалась короткая, 500-метровая часть маршрута.
Я стоял на улице вместе с подошедшими братьями переднего соседа на «Хонде». Как вдруг один из них – который и являлся фактическим хозяином автомобиля – в возбуждении стал кричать: «Сейчас поедем! Олег, заводи мотор!». Водитель «Хонды» уже сел за руль, а его брат побежал говорить что-то моим соседям сзади. Я тоже залез в машину. Мимо к «Хонде» пробежал этот самый брат, на ходу показывая мне жестами, чтобы я заводился. Оглядевшись по сторонам, я понял, что мы неожиданно оказались в центре какой-то формирующейся колонны. Целый ряд слева, где еще минуту назад ехали обычные машины, заняли мигающие аварийками автомобили на транзитах. Метрах в 150 спереди из громкоговорителя патрульной машины что-то кричали на армянском. Мы включили поворотники и чуть сдвинулись к стоящему левому ряду, готовясь вклиниться в него при начале движения.
Машины тронулись. Назвать это движение автоколонной было бы слишком смело. Передние автомобили пытались удержаться как можно ближе к патрульной машине с мигалками, слева и справа их щемили другие машины на транзитах – ведь справа от нас оставалась 500-метровая ожидающая растаможки очередь, – при этом полицейские топили так, как будто не сопровождали колонну, а пытались от нее оторваться. Наша «Хонда» вырулила с обочины в левый ряд, я защемил какую-то легковушку и удержался ровно за ней. В заднее зеркало увидел, как беспомощно мигают поворотниками наши «Ауди» – они ехали сразу на трех машинах и не решились разбиваться.
Вскоре дорога повернула – от таможни, к которой мы ехали с 8 утра, мы явно уезжали куда-то влево. «Хонда» перестроилась в правый ряд. Пытаясь удержаться за ней, я почти бортанул чужой минивэн на транзитах. В колонне нас оказалось машин 20, и мы были где-то в центре. Сопровождение – если можно так назвать удирающую патрульную машину – было только спереди. Я понял, что если сейчас отстану, то не найду дорогу ни вперед – куда еду со всеми, ни назад, где остались наши «Ауди» и вся очередь.
Светофор. Мы сворачиваем налево и съезжаем с главной дороги. Уже вполне уверенно загорелся красный. Патрульная машина, ничуть не задумываясь о тех, кого сопровождает, проскочила на мигающий зеленый и поехала дальше. Минивэн передо мной не останавливается, и я тоже иду напролом. Уже стартовавшие с перекрестка машины мигают дальним светом, но я успеваю проскочить перед ними. Хвост колонны остается на перекрестке. Затем еще такой же поворот. Здесь я уже предусмотрительно прижимаюсь к минивэну вплотную, отжимая машины на главной дороге.
Наконец наша процессия съезжает с асфальта в какие-то не то гаражи, не то промзону. За переоборудованными в вагончики «ЛИАЗами» и распиленными кузовами легковушек открывается огромная стройплощадка. Теперь уже я – замыкающий. Приехавшая первая патрульная машина крутится на месте, разворачиваясь – полицейские перепутали дорогу, и приехали к выезду, вместо въезда. Мы на новой таможне.
Таможня настолько новая, что только что постеленный асфальт на въезде выглядит так, будто сейчас машина к нему прилипнет. В самом узком месте автомобили строятся двумя рядами – слева и справа еще не заасфальтированный щебенка. Водители открывают капоты. Через минуту выясняется, что до воображаемой стоп-линии – там, где стоят два таможенника – доехали только первые машины. И мы все вместе с открытыми капотам – то есть фактически в условиях нулевой видимости – стараемся подъехать до нужного места. Конечно, капоты можно было бы закрыть, но брат водителя “Хонды” так энергично машет руками и приговаривает «быстрее-быстрее», а таможенники так суетливо шныряют вокруг первых машин, что становится очевидно: времени на это нет.
Таможенный досмотр автомобиля занимает секунд 30. На ходу мой новый друг – брат моего соседа – сует таможеннику мою папку с документами и что-то говорит по-армянски. Искать набитый на кузове вин-номер под капотом у таможенника, по всей видимости, времени нет. Он просит показать ему шильду на двери, которую при желании можно переставить за 10 минут. Совпадения номеров на ней ему достаточно. Все, осмотр пройден.
Лавируя между катков, закатывающих асфальтом будущие площадки стоянки, я протискиваюсь на уже готовую парковку. И тороплюсь – не суетиться здесь не принято – в здание таможни. Снаружи его все еще достраивают. Рабочие в люльках подъемных кранов что-то прибивают, обстукивают, другие приклеивает к фасаду какие-то буквы. Внутри здание выглядит более-менее целым: есть все, кроме потолков.
Логистика таможенного оформления разработана в форме жопы. Сначала нужно подать документы в самом дальнем окошке, аккурат напротив входа (по центру зала располагается «банк», который нужно огибать), затем оформить документы в ближайших от входа окошках, затем заплатить в «банке», потом вернуться к самым первым для вас окошкам, а потом перейти к окошкам в том же ряду, но правее. Естественно, при такой организации пространства и с учетом менталитета армян по залу они передвигаются исключительно бегом и в большой суматохе.
Большой плюс девушек, работающих на оформлении документов – что они идеально говорят как минимум на армянском, русском и, вероятно, на английском языках. Минус в том, что документы на растаможку в тот день они видели примерно в первый раз. Впрочем, недостаток их знаний компенсировали разгуливавшие за их спинами сотрудники более старших званий.
Самые главные окошки – это второй очереди. Здесь девушки очень долго все проверяют и высчитывают размер таможенной пошлины. Братьев с «Хондой», от которых мне все еще удавалось не отставать, поначалу пытались заставить заплатить за машину полную стоимость растаможки, а не 200 долларов, на которые они рассчитывали. Впрочем, старший брат сумел убедить таможенников в своей правоте. Мне сотрудница насчитала 3,5 тысячи долларов, хотя я должен был заплатить меньше полутора. После моего удивленного вопроса она пересчитала и поняла, что забыла помножить на понижающий коэффициент. Группа казахов справа – меня предупреждали, что казахов будет много, но я встретил их только на самой таможне – зачем-то показывала сотрудникам фотографии шильд с вин-номерами. Таможенники немного посовещались, а затем оформили им необходимые документы.
Когда я уже заканчивал во втором окошке, в зал завели телевизионщиков. Как можно было догадаться, таможня в тот день открылась впервые. Что стало событием республиканского масштаба. Операторы со штативами гуляли по залу, записывали синхроны и снимали мои сложенные стопочкой паспорта с двуглавыми орлами.
Третье окошко – это банк. Здесь выяснилось, что во втором стоимость мне посчитали «примерно» и на самом деле я должен на 10 долларов больше. Платить можно местными драмами, долларами, рублями, евро, грузинскими лари и еще много чем. Четвертое окошко – просто бессмысленное. В пятом дают транзитные номера. Здесь у меня забрали все документы, в том числе временную регистрацию, без которой я не смогу получить во МРЭО постоянные номера. Впрочем, когда я вернулся и попросил отдать документ, таможенники немного посовещались, сделали себе копию и отдали оригинал. Здесь, уже в самом конце этой истории, я опять встретил одного из казахов. От таможенников, к которым, видимо, подходил уже не в первый раз, он требовал перелистать сданные им документы. Из контекста можно было догадаться, что где-то на кривой этих бесконечных окошек он потерял паспорт.
После таможни остается поставить машину на постоянный учет и сменить транзитные номера на обычные железные. Сделать это можно во МРЭО без особых сложностей. Правда, еще около 5 тысяч рублей уйдет на оплату пошлин, в том числе, нотариальный перевод паспорта.
С армянскими номерами можно ехать в Россию. Пока что действующее законодательство не налагает на такие машины никаких ограничений.
Олег Мухин
