15 февраля на сцене Александринского театра прошла премьера спектакля «Мой отец – Марис Лиепа». Перед выходом на сцену Илзе Лиепа ответила на несколько вопросов «Города 812».
.
– Вечер балета, за пару часов до которого мы встретились, будет наполнен отрывками из классических балетов, и это невольно наталкивает на вопрос – неужели классика настолько интересна?
– Культура исторична по своей природе. Ее настоящее всегда существует в отношении к прошлому и к прогнозам будущего. С этой точки зрения практически любой персонаж классического балета очень интересен! Нас волнуют судьбы героев: мы с удовольствием смотрим спектакль, в основе которого либретто и музыка, часто написанные около ста лет назад. И мы видим, что герои его нам близки: они любят и ненавидят, совершают хорошие и плохие поступки. При этом танец не требует принадлежности к стране и языку, мы оказываемся в пространстве, где все понятно без слов! И калейдоскоп эпох тоже воспринимается естественным. Но… На целый ряд «почему» легко ответить неправильно, с позиций сегодняшнего дня. А теперь представьте, как интересно быть внутри этого узора эмоций и смыслов и вести зрителей через свой танец. В каком-то смысле мы открываем зрителям портал в третье измерение.
– Выходит, балет далек от действительности?
– Я бы сказала, что балет – часть искусства, а оно и действительность – это два противоположных полюса, они как своеобразные границы человеческой деятельности. В пределах этого пространства и развертывается все разнообразие поступков человека.
– Звучит так, как будто в руках искусства великая миссия… Но ведь зритель выбирает прийти или не прийти на спектакль однажды вечером?
– Нам кажется, что мы можем произвольно переместить взгляд своего внимания с одного объекта на другой, воспринять то, что решили воспринять. Но в действительности всегда имеем дело с ситуацией, когда наше внимание является непроизвольным движением в мире.
– Я часто встречаю людей, которые говорят, что им непонятен балет. Что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, что «не понятно» и «не нравится» – это разные вещи. Если мы говорим про «не понятно», то у меня есть надежда, что все способны воспринять красоту, и каждый способен слушать Скрябина, смотреть балеты Петипа. Это для всех. Нужно просто сделать над собой усилие и испытать любопытство, любознательность. А вот не нравиться человеку может что-то конкретное: стиль хореографа, сценография, в конце концов, конкретная балерина или артист балета.
– И мы вернулись к стилям хореографии. Ваши отношения с классикой я поняла, но сегодня вечером сами вы будете танцевать современную хореографию.
– Современный балет – это то пространство, которое сейчас мне предоставляет свободу. Здесь неважно, на пуантах ты танцуешь, босиком или в туфлях, – ты берёшь то средство выразительности и ту краску, которые нужны тебе в данный момент, и паришь.
– Знаете, сегодня к вам придут зрители, для которых фамилия Лиепа – легенда, и началась она, конечно, с вашего отца. Как в вашей жизни сочетались две системы: отец и великий танцор?
– Помню, однажды я сидела у отца в гримерке, он готовился к «Легенде о любви». Он спросил, знаю ли я о чем этот спектакль, и я ужасно растерялась: отец вызвал меня на разговор здесь, в театре, где надо сидеть тихо, ничего не спрашивать, не смотреть под руку, не мешать. И он начал рассказывать, отец говорил о Ферхаде, Ширин, Мехменэ также вкрадчиво и тихо, с такими же мягкими теплыми нотками, как перед сном, чтобы убаюкать, про большую белую птицу и голубое небо. Понимаете? Так что эти, как вы говорите, системы перетекали одна в другую.
– Вы пошли по его стопам, было тяжело?
– Отец говорил: «Надо все время идти вперед. Если ты останавливаешься, а другие идут вперед, значит, ты идешь назад». В нашей семье никогда не звучало «будь первым», мы всегда слышали «старайся, трудись, работай, терпи».
– Но ведь успех важен? Разве не он вдохновляет идти вперед?
– Мне кажется, не важно, сколько десятков или сотен человек в зале, когда откроется занавес. Ведь вы в том числе это понимаете под успехом. Конечно, это приятно. Но важно то, что будет происходить между артистом и чем-то там, наверху. Как протягивается нить – «тварь» или «Творец»? Где-то между этими категориями вспыхивают искры, рождающие Сикстинскую капеллу, фокинского «Лебедя»… Как ощущает эти события каждый, кто делает шаг за грань ремесла? Чему или кому приписывает эти открытия? В этом суть.
– Выходит, чтобы получилось что-то гениальное, должны сложиться звезды?
– Самое большое достижение, которое может воплотить человек, – заставить себя сделать ту черновую работу, которая только готовит пространство перед тем, как сложатся звезды. Люди ленивы от природы, когда мы говорим про человека, что он трудолюбивый, не думаем про суть сказанного, а между тем он просто более успешно борется с ленью. Я думаю, этот факт нужно осознать, потому что тогда будут силы преодолевать свои барьеры под названием «не могу» и «не хочу».
– Илзе, спасибо за беседу. Удивительно, что все это происходит за несколько минут до вашего выхода на сцену.
– Как удивительно просто мы переходим от вечного к земному и наоборот. И это прекрасно. Видите, нам удалось сделать круг и вернуться к тому, что жизнь и искусство соседствуют, перетекая друг в друга, они рождают огонь, который так нужен нам, людям.
Анна Французова
