В субботу состоялась очередная встреча защитников Охтинского мыса. Прошла мирно-спокойно. В самом начале приехала полиция, проверила, что никаких акций проводить не собираются, и больше не появлялась.
Мемориал укрыт белым пушистым снегом. Пока что это выглядит романтично и красиво, но уже со следующей недели придётся вспоминать нашу практику расчистки снежных завалов. Иначе на площадку к пушкам будет просто не пройти. Будем приходить на мыс с лопатами и щетками. Присоединяйтесь.
На встрече Алла Замкова рассказала о прошедшем накануне семинаре, посвященном булыжным мостовым Петербурга. На Охтинском мысу их нет, зато, как известно, этим летом археологи обнаружили мощение двух старейших улиц Большой Охты: Георгиевской и Гурдиной. Сейчас они обе переименованы, обрезаны и теряются между новых домов, а некогда доходили до самых причалов, зимой с берега выезжали прямо на лёд.
Сохранившаяся подлинная кладка может немало рассказать историкам. В разных местах булыжник клали по-разному, мощение Георгиевской улицы наводит на мысли о двустороннем движении, Гурдина – уже, больше похожа на проезд. Кроме того эти найденные дороги хранят каркас старой планировки наших кварталов, ещё петровского времени. Даже только за это их стоило бы сохранить, не говоря уже о несомненной эстетической ценности.
К сожалению, с охраной булыжных мостовых даже в центре Петербурга дела обстоят не очень хорошо. КГИОП не торопится вносить их в списки исторических объектов, разные службы кивают друг на друга, никто не хочет брать на себя ответственность. А между тем обычные ремонтники могут запросто разобрать историческое покрытие, заменив его современными материалами, и ничего им за это не будет.
А ведь рисунок мостовой играет большую роль в восприятии соседних домов и улиц города. К сожалению, понятие ансамбля, как единого целого, где важна каждая деталь, всё больше уходит из общественного понимания. Буквально на днях тот же КГИОП (Комитет по охране(!) памятников) внес поправки, предполагающие возможность сноса в центре почти четырехсот домов, построенных до революции. Под угрозой оказывается сама среда старого города, то, из-за чего Санкт-Петербург был признан единым объектом всемирного наследия, а не набором отдельных строений, как, например, та же Москва.
Фоновая застройка определяет лицо города, убрать ее, сохранив только знаковые памятники, всё равно что поменять овал лица и цвет кожи, оставивши глаза и губы, и утверждать при этом, что человек остался тем же.
Самое же неприятное, что здания, появляющиеся на замену снесенным, абсолютно не сочетаются ни по стилю, ни по габаритам с окружением, не несут в себе никакой индивидуальности, являясь подражанием каким-то зарубежным образцам. В худших случаях, из-за особо выдающихся размеров, они становятся новой доминантой и просто “задавливают” окрестности зрительно. Такую роль играет недавно построенный на месте Малоохтинского кладбища “электрочайник” – Банк “Санкт-Петербург”. Такой же бедой для панорамы Смольного станет и БЦ “стеклянный корабль” на Охтинском мысу, если мы допустим его появление.
Анастасия Плюто
