30 ноября 1939 года началась Зимняя советско-финская война. Уже опубликовано столько документов, воспоминаний и исследований, что, казалось бы, не должно остаться никаких сомнений относительно причин и поводов нападения СССР на Финляндию. Но «борцы за историческую правду» как ни в чем не бывало вновь и вновь заводят старую песню о «планах финской военщины», «ликвидации плацдарма международной агрессии» и «обеспечении безопасности Ленинграда».
Поэтому снова зададимся вопросом: верил ли Сталин в существование финской военной угрозы? Если да, то объяснения апологетов «освободительного похода» обретают некоторый смысл. Если нет – его лишаются. Действительно, как можно всерьез принимать аргументы, которые сам Сталин считал очевидной ерундой?
Обычно о мыслях, бродивших в головах вождей, можно лишь догадываться. Тем не менее, иногда находятся свидетельства, позволяющие с определенностью судить о том, во что верил диктатор. В данном случае свидетельством является массовое захоронение близ поселка Левашово в нескольких километрах к северо-западу от Петербурга.
По официальным данным госбезопасности, рассекреченным в начале 1990-х, с 1918-го по 1954-й в Петрограде-Ленинграде было расстреляно почти 60 000 человек. Поскольку образ «счастливого нового мира» плохо сочетался с массовым истреблением людей, возникла необходимость где-то эти трупы прятать. В 1918–1921 годах чекисты закапывали тела жертв в Ковалевском лесу, в 4 километрах к востоку от железнодорожной станции Ржевка. Потом до сентября 1937 года основным местом расстрелов и захоронений служило урочище Койранкангас – глухое, совершенно безлюдное место примерно в 10 километрах к юго-востоку от станции Токсово.
Однако логика классовой борьбы в бесклассовом обществе не позволяла стоять на месте. 2 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о проведении широкомасштабной «операции по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». 31 июля 1937 года начальник Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области Л. Заковский получил из Москвы экземпляр секретного оперативного приказа № 00447 о немедленном начале операции. Одновременно развернулась массовая операция против «шпионов и диверсантов». Секретные приказы НКВД предписывали составление расстрельных списков шпионов на местах для последующего утверждения московской «двойкой» – Комиссией НКВД и Прокуратурой СССР. Был введен в действие приказ НКВД о репрессировании «жен изменников Родины» и их детей.
Все планы на аресты и приговоры к декабрю 1937 года были перевыполнены. В 1938-м казни продолжились. Согласно официальным данным, в 1937 году в Ленинграде было расстреляно 19 350 человек, в 1938-м – 20 769. Для погребения такого количества казненных требовался новый могильник под Ленинградом. Для этой цели Управлением НКВД летом 1937 года стал использоваться обнесенный глухим забором мелколесный участок близ поселка Левашово. Тела казненных возили в Левашово с августа 1937-го по 1954 год. По официальным данным, за это время в Ленинграде был расстрелян 46 771 человек.
Казалось бы, какое отношение к Финской войне имеют подробности большого террора? Самое непосредственное. Они позволяют судить о том, во что верил Сталин накануне войны.
Практически любой режим комплексует по поводу своей людоедской сущности. Поэтому самой страшной тайной оказываются не военные секреты, а количество уничтоженных «во имя светлого будущего». Чтобы ощутить чувствительность коммунистических руководителей к утечке подобной информации, достаточно вспомнить свистопляску вокруг «Катынского дела».
На карте: 1 – Ковалевский лес, 2 – урочище Койранкангас, 3 – Левашовская пустошь
Теперь посмотрим на карту окрестностей Ленинграда. И обнаружим, что от старой финской границы, проходившей в те времена по реке Сестре, до урочища Койранкангас – 40 километров по прямой и километров 60 по дорогам и проселкам. А от той же границы до Левашовской пустоши – 12 километров по прямой или километров 20 по отличному шоссе. То есть расстрельный участок был придвинут вплотную к государственной границе, причем именно тогда, когда международная напряженность стала стремительно усиливаться.
Разумеется, Левашовская пустошь чрезвычайно удобна для организации тайного захоронения: от города недалеко, вокруг погранзона. Единственное, что могло бы заставить чекистов отказаться от столь удобного места, – наличие за рекой Сестрой реального врага, способного на осуществление реальной агрессии против СССР. И тот факт, что могильник был устроен вплотную к границе, есть убедительнейшее свидетельство уверенности Сталина в отсутствии угроз со стороны Финляндии. Будь у них хоть малейшее сомнение на этот счет, сегодня Левашово было бы известно лишь как сонный дачный поселок, а жертвы большого террора лежали бы где-нибудь в Синявинских болотах в сотне километров к юго-востоку от Петербурга.
Максим Трошичев
