Из сериалов мы знаем, что на месте преступления нужно провести экспертизу. Занимаются этим похожие друг на друга люди в белых комбинезонах, масках и перчатках (впрочем, в наших сериалах могут и без комбинезонов). Часто в самый последний момент именно криминалист указывает следователю на чьи-то отпечатки или какую-то особую пыль, которые в итоге приводят к преступнику. Сериалы не врут: от грамотной экспертизы зависит 90% раскрываемости дел. Чем настоящие криминалисты отличаются от тех, кто в телевизоре? – выяснил «Город 812».
На окраине Петербурга в одной из коммунальных квартир жил мужчина старше сорока, но моложе пятидесяти. Соседи знали, что накануне Нового года он развелся с женой. Одно из условий развода – сын остается с матерью. Через несколько недель соседи нашли его повешенный труп.
На место прибыли полицейские и криминалисты. Среди них – Илья (имя изменено). Он дактилоскоп (так называют того, кто отпечатками пальцев занимается). Илья – один из десяти криминалистов, работающих в одном из районов города. Он вспоминает:
– С телом вообще нужно максимально осторожно обращаться. Во-первых, родственники, которых лучше всего как можно скорее увести с места происшествия, пока у них не началась истерика. Потом ни в коем случае нельзя наносить на тело дополнительные повреждения. Иначе вообще не поймешь, что с человеком случилось.
Илью попросили снять повешенного. Вообще, криминалисты таким не занимаются (тем более те, кто снимает отпечатки пальцев), но тогда Илья был новичком. Значит, ему и вытаскивать человека из петли.
– Дело в том, что перед тем, как повеситься, человек набирает очень много воздуха в грудную клетку. А когда снимаешь тело, оно ослабляется и падает на тебя, как мешок с песком. Я тогда крепко обхватил его со спины, сильно нажав на грудь. Воздух оттуда вышел, и труп зарычал. Я упал в обморок. С непривычки.
Криминалистом можно стать разными способами. Можно прийти «из науки», закончив университет. Илья попал в криминалисты из участковых уполномоченных. О той работе он вспоминает с неохотой, потому что очень скучной была работа. Через пять лет после начала службы в МВД он написал рапорт о переводе. Куда угодно. Свободным было только место криминалиста.
По сравнению с участковым у криминалиста есть ряд преимуществ. График гибче. Отпуск дольше. Зарплата выше. Целый год Илья ездил с профессионалами – учился заполнять бумаги, осматривать место происшествия, брать материал для лаборатории. Чтобы начать работать криминалистом в МВД, нужно пройти шестимесячный теоретический курс. Но учеба Ильи длилась всего 50 суток.
Участковый должен сидеть на службе все пять рабочих дней, а иногда и вообще всю неделю. У криминалиста все по-другому: работа зависит от материалов, поступающих эксперту.
– Обычно в МВД любят все сделать по-быстрому, – объясняет Илья, – поэтому криминалистов привлекают редко. Квартирные кражи, убийства, угон машин, грабежи – мы нужны там, где по орудию можно понять, какой отверткой был выдавлен замок, или по характеру травм сказать, как и чем был убит человек. Участковому или оперативнику интересно лицо, стоящее за преступлением. А криминалисту – следы, ведущие к этому лицу. Вот, например, сидим мы с тобой в кафе, – мы с Ильей действительно сидим в кафе, – и уже по отпечаткам нашей обуви можно будет косвенно доказать это. У девушек, что позади нас, другие следы будут. У официанта – тоже. Практически не бывает даже похожих следов.
На работу Илья ходит в джинсовой рубашке и кофте. В руках – 15-килограммовый чемодан, в котором лежат перчатки, бахилы, инструменты для забора крови, дактилоскопии, фиксирования следов изъятия и многого другого. Плюс цифровой фотоаппарат. Семь лет назад, когда у криминалистов в ходу еще были инструменты советских времен, многие эксперты пользовались пленочным фотоаппаратом. А после экспертизы ехали проявлять пленку.
Как правило, экспертиза занимает от трех до пяти часов. За это время криминалист должен все сфотографировать, найти и зафиксировать следы, взять пробы для лаборатории. Вместе с экспертом выезжают следователь и оперативники. Их работа тоже лишена вдохновения, ведь они должны расписать место происшествия до мелочей. То есть отметить, что дверь в квартире открывается так-то, ступенек парадной лестницы столько-то и так далее. В отличие от других сотрудников, криминалиста интересует конкретика: например, как преступник вошел в квартиру.
Сделать это можно всего двумя способами: через дверь или окно. Не так важно, кто проник в помещение, важно как. Если через дверь, то нужно понять, чем ее открыли – ключом, отмычкой, отверткой или еще как. Если речь идет об окне, то его, как правило, «отжимают» снаружи. Это значит, распахнуть створку в том месте, где находится защелка, и открыть ее, нажав на фурнитуру. Сделать это без подручных средств практически невозможно.
– То, чем мы занимаемся, это просто следы, – формулирует суть профессии Илья. Но бывает и так, что следов преступника вообще не найти.
Так случилось после одной из квартирных краж. Как обычно, в первую очередь Илья осмотрел замок. В двери не было «личинки» (цилиндра дверного замка, в который вставляется ключ) и планки, на которых должны оставаться следы того инструмента, которым взломали дверь. Преступники сняли и то и другое, а затем сломали замок плоскогубцами.
Внутри квартиры тоже всего по минимуму. Вернее, вообще ничего.
– Взломщики ходили по вещам, – объясняет Илья. – Кинул под ноги шубу и пошел, перекидывая с места на место. И так по всем комнатам, прямо до выхода. Ботинки, естественно, в бахилах. И вот я по квартире хожу и не могу найти никаких следов. В таких случаях преступники обычно деньги берут или ювелирку. А технику не трогают: сложно вытащить из квартиры телевизор, когда ты ходишь только по чьей-то шубе.
Дело осложняется, когда находят труп. Тогда работа криминалиста может затянуться до 12 часов.
Убийства происходят чаще, чем об этом говорят, и, как считает Илья, большинство из них не заслуживают внимания. Поэтому он едва ли может вспомнить детали. Потому что одна смерть похожа на другую.
– Ну обнаружили женщину. Или мужчину, – лениво перебирает Илья. – Не помню, где. Тоже в коммуналке. Тридцать ножевых. Помню, как мы долго его переворачивали, чтобы убедиться, что сзади у него ничего нет (вот в одном из районов недосмотрели, а в морге обнаружилось, что в теле еще торчит кусок клинка со спины). Нужно ведь все рассмотреть, ширину промерить и глубину. Это криминалистической линейкой делается (она похожа на обычную, только под разметкой поставлены черно-белые шашечки для масштаба; если линейки нет, ее можно заменить спичечным коробком). Того мужика, кстати, дочка зарезала. У нее расстройство психики обнаружили, в дурке потом закрыли. Помню еще, что я тогда на место в 9 утра приехал, а дома оказался только в восемь вечера.
Помимо МВД, свои криминалисты есть и в Следственном комитете.
– В СК вообще мажорная история, – рассказывает Илья. – У них техническое оснащение значительно лучше, чем у нас. Помню, приезжаем как-то на место, где надо было пересчитать и зафиксировать все камеры видеонаблюдения. Прихожу я туда со своим чемоданом, гуляю, смотрю, где камеры. А криминалисты из СК достают устройство, на котором тут же красными точками отражаются все видеорегистраторы, которые есть в помещении. Я вручную насчитал три-четыре камеры, а их оказалось двенадцать. Конечно, с такой техникой работа значительно облегчается, и по сравнению с их экспертами чувствуешь себя какой-то группой поддержки. Но они и приезжают только на резонанс. Например, пятерное убийство.
В сериалах часто бывает, что следователь просит криминалиста сделать экспертизу вне уголовного дела. По дружбе. В жизни так не бывает, считает Илья. Слишком велика ответственность за превышение служебных полномочий.
В американских сериалах экспертов часто вызывают в суд. У нас криминалисты редко оказываются на публике – Илью приглашали на процесс как эксперта всего раз, по делу об изнасиловании. Тогда адвокат настаивал на том, что преступление было совершено не в тех кустах, которые отмечены в деле, а совсем в других, что напротив.
– По сути, эти прения не имели никакого значения. Адвокат просто отрабатывал свои деньги, тянул время, чтобы за процесс получить не тридцать тысяч, а пятьдесят, – говорит Илья.
Защита может заказать собственную экспертизу, и если она будет существенно противоречить работе криминалиста, тогда проводится третья – обычно руками Главка МВД. Редко все три заключения противоречат друг другу, но если это и происходит, тогда все три криминалиста садятся за один стол и выясняют, почему каждый из них увидел на фотографии одно, а не другое.
Илья говорит, что иногда ему кажется, будто трупы преследуют его: почему-то именно в его смены появляется больше всего мертвецов. Но его это не огорчает. Даже наоборот. Работа с трупами, в отличие от службы участковым, никогда не станет рутиной, считает он.
– Когда делаешь экспертизу, видишь, что человек делал, как жил и как пришел к тому, чтобы влезть в петлю. Я могу открыть любую квартиру с любым телом и тут же сказать, задушили этого человека или забили. Потому что ничего нельзя скрыть. Понятно, что нужно заполнять бумаги и проводить полноценную экспертизу. Но в большинстве случаев я практически с ходу могу сказать, что произошло на месте происшествия: сам повесился или ему в этом помогли. Ты видишь обстановку, в которой человек умирал, и у тебя рождается определенная картинка. А вместе с ней – впечатление.
Вот как человек свое дело любит.
Всеволод Воронов
