Ездил в Великий Новгород. Сели 31 декабря в поезд «Ласточка», а там в первом вагоне туалет не работает. А работает только в последнем. Пока я пробирался в последний вагон, пока стоял в очереди – и дорога незаметно прошла.
Правда, одна дамочка (называемая по рации «роженица») в дороге решила рожать, так что в Любани полчаса стояли и ждали скорую.
Говорят, это хорошая примета. Действительно, поездка прошла замечательно.
И Великий Новгород – замечательный город.
И снег там убирают лучше, чем в Петербурге.
И народ культурный. В криминальной сводке по новгородскому ТВ говорят не грубо: «изнасилование», а изящно: «совершено преступление против половой неприкосновенности».
Приехал одухотворенным. За всю предыдущую жизнь я не посетил такого количества церквей, как за эти четыре дня.
Никогда, кстати, не задумывался, что наш памятник Екатерине II в Катькином саду – это самоплагиат с памятника Тысячелетию России в Новгороде (у них один автор – Микешин, и он сильно не парился; если не верите, посмотрите и сравните).
А слушаешь про башни Новгородского Кремля – и зло берет. Построены в конце XV века. То есть уже после утраты независимости.
Поздно они стали башни-то строить! От кого? От шведа? Надо было от москвичей строить.
А когда я покупал сбитень в лавке «Древнерусская кухня», хозяйка лавки говорит не без пафоса: «Я – великий мастер кухни Новгородской».
Хотел я в ответ сказать: «А я – великий писатель земли Купчинской», – но постеснялся.
Глеб Сташков
