Фильм «Девочка» бельгийского режиссера Лукаса Донта, который показывают в нескольких кинотеатрах Петербурга, обещает быть одной из самых обсуждаемых кинокартин недавнего времени: картина, про девочку, которая родилась мальчиком, и хочет стать балериной, получила призы в Каннах и вызвала большие скандалы. Критика фильма стоит на трёх китах: цис, гениталии, селф-харм.
Истории трансгендерных людей – совсем не самая популярная тема и для России, и для Голливуда. Да и нигде не популярная: вряд ли среднестатистический кинолюбитель сможет назвать хотя бы 10 фильмов о транс-людях, может, вспомнят «Парни не плачут» и «Завтрак на Плутоне», этим все и ограничится. Впрочем, ещё 15-20 лет назад и эти фильмы вызывали бурные споры среди кинокритиков. Можно сказать, что общество (как российское, так и западное) находится в самом начале борьбы с трансфобией – и открыто-агрессивной, и незаметно-бытовой.
В «Девочке» Лукаса Донта отсутствует не только желание угодить консервативно настроенным зрителям, но и цензура человеческого тела, что наделило кино рейтингом «18+», а многие западные рецензии на «Девочку» сопровождаются trigger-warning (специальными предупреждениями о «триггерном» контенте: самоубийства, нанесения себе телесных повреждений, насилие и т.д.). И премьера фильма обернулась для его создателей большим скандалом и вызвала массу возмущений в самых разных слоях общества.
Сюжет такой: 16-летняя балерина Лара переезжает в Брюссель вместе с отцом и братом, чтобы поступить в одну из лучших танцевальных школ. Параллельно она готовится к трансгендерному переходу, потому что родилась она мальчиком по имени Виктор.
Всё изначально по отношению к фильму началось недружелюбно: Netflix, самый большой поставщик популярных фильмов и сериалов («Карточный домик», «Чёрное зеркало» и т.д.), перенёс релиз «Девочки» с 18 января на начало весны 2019-го, не дав никому никаких комментариев. В это же время в New York Times вышла статья Эрика Пипенбурга «Фильм “Девочка” слишком опасный?», где собраны мнения транс-людей, в том числе и кинокритиков, по поводу потенциальной опасности фильма для транс-сообщества. Если попробовать обобщить аргументы, то критика стоит на трёх китах: цис, гениталии, селф-харм.
Для тех, кто не знает: у цис-людей гендерная идентичность совпадает с биологическим полом. Селф-харм – самоповреждение.
Чем недовольны западные критики
Даниелла Солцман, транс-активистка, кинокритик: «Хотя очень немногие транс-критики имели возможность посмотреть фильм, все они отметили одно и то же: в фильме много, слишком много гениталий Лары. Это не быстрые кадры, а длинные сцены, которые прокручивают без конца. Я не знаю, были ли у Донта какие-нибудь трансгендерные консультанты на съемочной площадке во время съемок, но если бы они были, они бы предупредили его об опасностях, которые могут за этим последовать. Намеренная или нет, одержимость Донта гениталиями делает фильм трансфобным видеорядом. Это одна из основных проблем, с которыми сталкиваются кинематографисты, снимающие фильмы о трансгендерных персонах. Они не видят фильм глазами трансгендерного режиссера. Трансгендерный режиссер не стал бы зацикливаться на гениталиях в фильме, в котором транс-человек играет главную роль. Транс-люди должны быть вовлечены во все аспекты кинопроизводства. Нам нужно быть на съемочной площадке, чтобы сказать: “Эй, может, ты мог бы сделать не так, а иначе?”».
Тре’велл Андерсон, редактор журнала Out (один из крупнейших ЛГБТ-журналов в США): «Проблема «Девочки» такая же как и с большинством утверждённых кинопроектов: опыт транс-людей представляют без реального участия транс-голосов. Это упущенная возможность контекстуализировать опыт транс-людей по-настоящему, как нечто большее, чем физиология и медицина».
Мэтью Родригез, бодипозитив-активист, журналист изданий Out и INTO: «Нет никаких сомнений в том, что «Девочка» – чрезвычайно вредный фильм. Наблюдение за ним может не только травмировать транс-людей или вызвать триггеры, но и, возможно, послать транс-молодежи неправильный мэсседж о переходе [прим. – хирургическая коррекция половых органов]. И, как всегда, нет оснований для того, чтобы в фильме фокус внимания был только на окровавленном транс-человеке, даже если он стремится стать балериной».
В гей-издании GAYSTARNEWS сделали подборку твиттер-реакций транс сообщества на фильм:
Перевод:
«Цис-люди:
– не высказывайте мнения об этом мусорном фильме,
– пишите @netflix. скажите им, как недопустимо давать деньги и пространство для фильма, в котором транс-подростка (на блокаторах полового созревания и гормонах!) играет цис-мальчик, чтобы фетишировать ее гениталии и вызывать у нас ужас».
И конечно, наибольшее количество негатива вызвала сцена, которой на самом деле никогда не было в жизни транс-балерины Норы Монсекур, но которая особенно запоминается после просмотра фильма:
«…фильм заканчивается тем, что Лара отрезает свои гениталии ножницами. Этот поворот не имеет никакого логического смысла: трудно представить транс-человека, который хочет операцию, чтобы отрезать часть тела, потому что это буквально необходимо для процедуры – и снова превращает транс-тело в предмет ужасного насилия. Самое шокирующее, что Донт не воспринимает это как критику системы здравоохранения или даже трагедию, но изображает Лару, кастрирующую себя, как нечто неизбежное. Затем фильм показывает будущее, в котором улыбающаяся Лару счастливо идёт по залитой солнцем улице: Ах, теперь она женщина!
Девочка не является «глубоко гуманной» или «вызывающе чуткой» драмой о транс-опыте, как описали его нетранс-критики. Это садистская эксплуатация, созданная для того, чтобы необразованные зрители чувствовали, что они ее получают. Донт сделал что-то гораздо хуже, чем еще одно клише или поверхностный портрет – он выдаёт транс-травмы за триумфальную историю выживания». Оливер Уитни, транс-кинокритик в The Hollywood Reporter.
Российские параллели
Теперь немного отвлечёмся от претензий к «Девочке», чтобы провести в чём-то актуальную параллель. Российские кинолюбители, следящие за отечественным прокатом, отлично знают, как режиссеры могут безответственно относиться к прототипам своих героев – пускай не из транс-сообщества, но всё равно бесцеремонно и жестоко.
За прошлый год было как минимум два громких скандала, когда режиссёры жестоко обходились с людьми, о которых фильм был снят, или представляли историю в заведомо ложном свете. Речь о фильмах «Движение вверх» Антона Мегердичева и «Временные трудности» Михаила Расходникова, которые были спонсированы Фондом Кино и подверглись критике со всех сторон. На создателей фильма о советских баскетболистах «Движение вверх» подали в суд вдовы спортсменов, потому что факты их биографий были использованы без разрешения и многие эпизоды фильма искажали реальность. Известный youtube-блогер BadComedian (настоящее имя – Евгений Баженов) снял разоблачительный обзор на «Движение вверх» (на момент февраль 2019 – почти 14 миллионов просмотров), за что его поблагодарил сын тренера сборной СССР Владимира Кондрашина, о котором и был снят фильм. Претензии Баженова заключались в обмане режиссером родственников баскетболистов, умышленном и несогласованном искажении фактов, плагиате на фильм «Мираж на льду», а также в агрессивном навязывании фильма зрителям.
Картина «Временные Трудности» Расходникова об «истории успеха человека с ДЦП» подверглась жесткой критике по другому поводу – наряду с обвинениями в «пропаганде домашнего насилия», фундаментом фильма стал ложный тезис «ДЦП – это временные трудности», в то время как церебральный паралич – это не болезнь, и вылечить человека от него невозможно, а можно только приспособить его к особенностям своего тела. Отец главного героя, роль которого играет Иван Охлобыстин, отказывается принять своего сына с ДЦП «таким, какой он есть» и на протяжении всего кино жестоко его «дрессирует»: чуть было не кидает с лестницы, выкидывает мусор ему на кровать, заставляет завязывать шнурки (хотя сын физически не может это сделать), и в конце концов мальчик в инвалидной коляске, благодаря такому «воспитанию» превращается практически в сверхчеловека, который может играть на барабанах, драться в лесу с медведем и вести бизнес-тренинги. Фильм обвинили во лжи и эйблизме и врачи, и люди с ДЦП.
Претензии к этим отечественным фильмам по форме очень похожи на претензии к «Девочке» Донта: выдуманные сцены и штампы, которые могут вызвать триггеры – «инвалидов нужно жестоко и усиленно тренировать», «транссексуальные люди должны хирургически модифицировать своё тело».
Однако есть и принципиальное отличие «Девочки» от российских фильмов?
«Девочка» Донта полностью согласована с прототипом. Нора Монсекур, чья биография стала материалом для фильма, была согласна и на сцену с ножницами, причём не просто согласна, но и уточнила в интервью, что именно так она себя и чувствовала: «Мы сняли фильм с несколькими тяжелыми, честными сценами. Некоторые сцены может быть тяжело смотреть, но их важно показать. Я не хочу приукрашивать свой опыт или скрывать свои самые мрачные мысли. Они настоящие и не редкость в трансгендерном сообществе. В моей истории не было финального события фильма [сцена с ножницами], но это мысль, которая приходила мне в голову каждый день». Иными словами, фильм Лукаса Донта – полностью согласованный фильм об истории конкретной человека, местами очень жестокий, но не пропагандирующий (само)насилие.
Так почему же такая волна негодования возникла, казалось бы, с самой неожиданной стороны – со стороны транс-сообщества? Об этом “Город 812” решил спросить у экспертов.
«Не считаю, что фильм трансфобный»
Серое Фиолетовое, анархистка, художница, редакторка журнала «Нож»:
– Фильм «Девочка» показывает зрителю достаточно чёткий образ «ядерной транссексуалки», которая полностью желает соответствовать женскому гендерному перформансу и стремится к стереотипному образу выбранного гендера и к идеальному самовосприятию телесности. И нужно помнить, что в это же время идёт долгая борьба трансгендерного сообщества за отделение права на идентичность от медико-психиатрической конструкции смены пола. Фильм как бы противоречит идеологии отделения телесности от гендера и деконструкции идеи «чуждого тела». Более того, многие представители сообщества напуганы тенденциями к селф-харму и к самостоятельным изменениям тела, которые противоречат безопасности: одна из позиций состоит в том, по сути, что образ счастья это счастье продуцирует.
Дело в том, что эта критика игнорирует и опыт людей связанных с исполнительскими искусствами, где важен предельно точный контакт с телом, и опыт трансгендерных людей, для которых образ их тела принципиально важен.
Поэтому я не считаю, что фильм трансфобный — в нём, по большому счёту, речь ведётся не о ненависти к телу, а о разных системах ценностей: если для одних акцент делается на возможности быть принятыми «как есть» и возможности быть в безопасности и комфорте (и эта свобода обеспечивается определенной системой взглядов), то для других — важна прежде всего возможность принимать решения, а не входить в рамки тех или иных принимающих и регулирующих систем.
В этом смысле фильм как раз о борьбе воли против «доброты и комфорта», и я стою здесь, безусловно, на стороне воли. Лично для меня фильм был очень точным и близким — ко мне, к моему опыту и к вообще мироощущению.
«За обсуждением гениталий забыли, что «Девочка» — прежде всего, фильм о балете»
Владислав Пастернак, гендиректор кинокомпании-прокатчика фильма HHG:
– Важно давать людям возможность быть услышанными. В этом смысл «репрезентации». С другой стороны, никто не требовал репрезентации, когда фильм вышел в Каннах и получил там, помимо призов за кинематографическое мастерство, ещё и приз за освещение ЛГБТ-тематики. Недовольство началось позже в Штатах, оттуда и черпают идею российские активисты, недовольные фильмом. Мол, трансгендерного персонажа должен играть трансгендерный актёр. Нет, не должен: должен играть тот, кто соответствует видению режиссёра. Нас же не смущает, как Тильда Суинтон играет в «Суспирии» пожилого мужчину. Ну, а в России, где эти люди порой вынуждены опасаться за свою жизнь, ситуация вообще иная: сам выход фильма на экраны – уже прорыв.
Против фильма выступают люди с двух противоположных сторон. «Консерваторы» считают, что он вреден и пропагандирует смену пола. Это самая смешная претензия, мракобесие, не заслуживающее обсуждения. Но они смотреть фильм не будут, им заранее всё ясно. А вот левые, так называемые «SJW», должны понимать, что фильм «Девочка» – не учебник и не пропаганда, не инструкция, не «вредные советы», а художественное произведение, где главное — эмоции персонажа. Однако «Девочка» — и не абстрактная фантазия: фильм снят по мотивам биографии конкретного человека, Норы Монсекур. Она осталась довольна фильмом, и с ней были согласованы все сцены, включая вымышленные. Её всё устраивает — возможно, стоит послушать её точку зрения, а не решать за неё? В художественном кино ситуации схематизируют, драматизируют, додумывают — это нормально и естественно. «Триггеры»? Хорошее искусство из них и состоит. Если на просмотре фильма вас ничего не колышет, проблемы либо у вас, либо у фильма. «Девочка» — не первый и не последний фильм на трансгендерную тему, как «Гравитация» — не первый и не последний о космосе, а «Движение вверх» — о спорте. Всё это, при всей своей достоверности — не реконструкция, не документалистика и не научные труды.
За обсуждением гениталий персонажа как-то забыли, что «Девочка» — прежде всего, фильм о балете. По своей механике это спортивная драма, история преодоления — предполагается, что такие истории вдохновляют человечество преодолевать любые препятствия. И, значит, человек может добиться всего, чего захочет — полететь на Луну или создать лекарство от рака. Для большинства людей главное препятствие — они сами, себя мало кто может преодолеть. Вот для чего делается такое кино, и обсуждать следует не «пропаганду ненависти к телу» и не «разврат», которых там нет, а актёрскую игру, операторскую работу, монтаж, звук. «Девочка» несёт тот же месседж, что и «1+1», просто она жестче — чем и хороша.
“Могут ли цис-люди играть транс-людей?”
Даниил Жайворонок, квир-феминист, социолог, независимый исследователь:
– Интерпретация фильма, как и любая другая интерпретация в принципе, это не вопрос об истине, это вопрос о власти. И спор вокруг “Девочки” очень явно это демонстрирует. Могут ли цис-люди снимать кино про транс-людей? Могут ли цис-люди играть транс-людей? Нужно ли показывать гениталии и сколько должны быть таких сцен? Все это вопросы о власти, поставленные напрямую.
Я не являюсь транс-персоной, поэтому могу судить о ситуации только со стороны. Мне представляется, что и транс-сообщество и условные цис-люди – это не однородные общности. Что нравится одним транс-людям (Нона Монсекур – транс-балерина, о которой, собственно, фильм), то не нравится другим (Оливер Уитни – транс-кинокритик). Гендерная и сексуальная идентичность режиссерки или режиссера также не гарантирует качество фильма, о котором мы можем бесконечно спорить.
Проблема, как мне кажется, начинается тогда, когда некоторые представители транс-сообщества пытаются говорить от лица всего транс-сообщества, как это делает Оливер Уитни в Hoolywood Reporter и некоторые другие критики фильма. Уитни в своей рецензии на «Девочку» как бы предполагает, что существует некоторый канон, по которому нужно делать кино о транс-людях, и «Девочка» в этот канон не укладывается, поэтому ее нужно осудить, а еще лучше – не смотреть и даже не показывать. Это уже выглядит как призыв к цензуре. И эта цензура не только против цис-людей, но и против тех транс-людей, которым фильм понравился, которые сочли его реалистичным, адекватным реальности, вдохновляющим и просто интересным. По сути Уитни и другие критики присваивают себе право решать за все транс-сообщество, а заодно и за всех остальных, какие фильмы нужно снимать и они не очень заинтересованы в том, чтобы слышать другие голоса, даже если они исходят от других транс-людей.
«Мне важно, что фильм про транс-человека вообще идет в российском широком прокате»
Антон Макинтош, транс-активист «Т-Действия»:
– Проблема с цис-режиссерами в том, что их кино зачастую представляет нас очень узко и сфокусировано на трансгендерном переходе. При этом наш опыт не ограничивается переходом: как и опыт любого человека, он очень разнообразен. Отчасти это проблема еще и запроса массовой адитории — цисгендерной, конечно.
В то же время появление такого запроса и ответов на него — это хорошо. Когда у самой уязвимой группы нет возможности сказать что-то от себя, за нее эту тему могут поднимать союзники, обладающие большими привилегиями и влиянием. Это всегда сложный этический момент: когда уместен голос союзников, а когда это уже захват чужой территории? Универсальных ответов нет. Какова была ситуация в процессе создания фильма «Девочка» — я не знаю.
Сейчас, в нашем неидеальном мире мне важно, что фильм про транс-человека вообще идет в российском широком прокате. Что люди, которые придут на фильм, смогут сопереживать трансгендерной героине, и может быть стать более принимающими в отношении трансгендерных людей. Полностью текст – здесь.
Дина Тороева
