По поводу ближайшего и отдаленного будущего человечества у меня – всего две мысли. Правда, развернутые.
Мысль первая
Когда мы пытаемся оценить поведение держав (они же – цивилизации, то бишь – гигантские твари, каждая – своей особой культурно-исторической породы), то надо прежде всего понять, в чем главная фишка каждой из них.
То бишь на чем – на каких массовых скрепах-ожиданиях – держится легитимность ее власти. И только после этого следует очертить коридор возможностей той или иной державной системы в рамках очередного приключившегося в мировой политике «заворота кишок».
Иными словами, необходимо понять: что власти данной конкретной цивилизации могут позволить себе без угрозы обвала своего авторитета среди собственных же подданных, а чего – не могут ни при каких обстоятельствах?
И вот, если мы теперь посмотрим на Россию с одной стороны и на Запад с другой не как на двух антропоморфных боксеров в трусах разного цвета, а как на рептилоидов из разных ментальных галактик, то лежащее как бы на поверхности амбивалентно-упрощенное понимание происходящего («Главная цель Путина – завоевание всей Европы, для этого он поставил заведомо невыполнимые условия и нагнетает напряженность» vs «Путин и не думает никого завоевывать. он ничего не нагнетает, всё нагнетание идет с Запада») сменится принципиально иным.
Каким?
А тем, что лежит на поверхности не как бы, а в самом деле.
Что касается РФ, то у нее есть только один легитимный императив. А именно, «дожимать» ситуацию до тех пор, пока Запад не признает такое же точно право за Россией навязывать миру собственную повестку, какое до сих пор факту принадлежало только США и их союзникам. А именно, право проводить в жизнь внешнеполитические решения, расходящиеся с некоторыми «буквами» Устава ООН, т.е.: 1) инициировать, вопреки Уставу ООН, военные действия против государств – членов ООН (как, например, США и их союзники поступили в 1995 и 1999 гг. – с Югославией, в 2001 г. – с Афганистаном, в 2003 г. – с Ираком, в 2014 г. – с Сирией и т.д.); 2) изымать вооруженным путем из «ооновских» границ тех и иных государства те или иные территории (как США и многие страны ЕС поступили в 2008 г. с Сербией, признав независимость Республики Косово, — по сей день де-юре остающегося частью Сербии, — и подкрепив свое признание вооруженными силами НАТО и Ко).
Исходя из сказанного следует предположить, что Россия не пойдет ни на какой вариант мирного соглашения, который нельзя было бы предъявить российскому обществу как доказательство окончательного «поднятия с колен» ядерной сверхдержавы, униженной тем, что до сих пор за ней отрицались те права, какие де-факто признавались за США и Ко.
Что касается Запада, то у него — две опции, одинаково легитимные и в то же время противоположные друг другу. После повторного прихода к власти в Белом доме Дональда Трампа обе эти опции «разошлись» по разным сторонам океана: одну выбрал Трамп, другую – европейские лидеры.
Европейский выбор – бескомпромиссная позиция по отношению к России и полное игнорирование ее сверхдержавных устремлений. Оправданием такой позиции служит разгон легенды о том, что «если сегодня не остановить Путина в Украине, то завтра русские танки (или дроны?) окажутся в Париже и Лиссабоне». На первый взгляд, звучит эффектно. Но на практике, учитывая сказанное чуть выше, эта позиция Европы означает затяжную прокси-войну, которую медленно, но верно выигрывает РФ и которая, во-первых, требует от Запада всё новых финансовых трат и социально-экономических издержек, а во-вторых, чем дальше, тем больше роняет авторитет НАТО как по сути «бесполезной структуры», умеющей только загребать жар чужими руками, да и то безрезультатно. Однако, повторяю, пока что эта позиция, восходящая ко временам кульминационных всплесков холодной войны (эпоха маккартизма 1946-57 гг. и Рональда Рейгана 1981-85 гг.), кажется легитимной очень многим «простым европейцам».
Американский выбор – также восходит к памяти о «холодной войне», но только к ее самым светлым отрезкам, когда – сперва при Хрущеве, а потом и при Брежневе – происходили личные контакты лидеров СССР и США – и в итоге между двумя крупнейшими сверхдержавами происходил «мирный раздел» сфер влияния, а угроза ядерной войны на длительное время отступала. Иными словами, речь идет о легитимной версии выхода из кризиса, которая связана с соответствующим мемориальным паттерном – сохраняющимся в мировой памяти лозунгом борьбы «за мир во всем мире».
Сможет ли американский президент убедить европейский истеблишмент «снизить планку» требований и поменять бескомпромиссный сценарий – на компромиссный? С уверенностью это предсказать невозможно. И все же, учитывая, что, как и в предшествующие эпохи, Европа в военном отношении всецело зависит от США, то она, как и раньше, думается, обречена будет колебаться вместе с вашингтонской «генеральной линией». Хотя сейчас и проявляет затяжную строптивость.
Мысль вторая
Чем бы ни закончился нынешний острый виток в отношениях между Россией и Западом, ясно, что прежняя модель «международного сообщества» уходит, а по сути уже ушла в прошлое.
Такие структуры, как ООН, ЕС и НАТО всё более явно демонстрируют свою неэффективность, т.е. неспособность: 1) сохранять внутреннее единство и 2) императивно влиять на конкретные страны. Зато появляются новые структуры – БРИКС, ШОС и др., которые, напротив, демонстрируют готовность объединяться для отстаивания общих интересов входящих в них держав.
Иными словами, «мир по Рузвельту» неумолимо клонится к упадку, уступая место «миру по Хантингтону», когда, напомню, основными международным акторами являются несколько макро-цивилизаций: Запад (Хантингтон, правда, не предусмотрел серьезных расхождений между США и Европой), Россия и ее восточноевропейские сателлиты (славянско-православная цивилизация), Китай (конфуцианская цивилизация), Индия (индуистская), Япония, Африка, Латинская Америка, исламский мир, буддийский мир. Место ООН в этом новом мире, как нетрудно понять, по факту не предусмотрено.
Хантингтон полагал, что у макро-цивилизаций есть возможность как сталкиваться друг с другом, так и договориться о мирном разделе сфер влияния.
Сегодня сложно сказать, по какому из этих путей пойдет мир в обозримом будущем. Смогут ли и, главное, захотят ли не воевать друг с другом ядерные – де-юре и де-факто – державы: США с Китаем (за Тайвань), Индия с Пакистаном (за Кашмир), Британия и Франция с Россией (за Донбасс), Израиль с Ираном (за Палестину) и т.д. Но ясно, что если возобладают бескомпромиссные сценарии и между различными макро-цивилизациями начнутся множественные ядерные столкновения, то – если, конечно, человечество уцелеет и не повторит судьбу героев фильма Стэнли Крамера «На последнем берегу», – в дальнейшем оно, скорее всего, пойдет по пути, о котором в своей недавней статье написала Марина Шаповалова. То есть по пути отказа от макро-цивилизационной державности и перехода к региональным формам цивилизационной интеграции.
Какой из описанных сценариев возобладает? Что ж. Если поживем, то увидим…
Даниил Коцюбинский
