О шведской частице Души Петербурга рассказывает член Союза писателей России, в прошлом — учитель истории одной из петербургских школ Ирина Катченкова. (Начало дискуссии о Душе Петербурга — здесь).
Что такое душа Петербурга? Как ее определить, взвесить, раздробить на составляющие? Не знаю… По моему мнению (а я — старый неисправимый гуманитарий) цифровым и иным измерениям такая тонкая, едва уловимая материя, как душа города, не поддаётся. Более того, она ощутимо меняется с течением времени. Но при этом основное и главное остаётся постоянным.
Помню, более сорока лет назад, когда я проходила археологическую практику в Новгороде, меня, тогда юную студентку, поражала беспримесная ненависть новгородцев к Ивану Грозному. Казалось бы — «что им Гекуба»? Прошло более пятисот лет! Как пел Юлий Ким, «новое время на наших часах». К тому же практически все современные жители Новгорода — дети, внуки тех, кто приехал в 1940-50-е годы. Потомков легендарного Садко днем с огнем не отыщешь, состав горожан после Великой Отечественной войны процентов на 95 прочных, родовых корней и связей с этой древней землёй не имеет! Но при этом сохраняются память места, душа города, воспроизводится новгородское мировоззрение!..
И в петербургской ментальности, в душе Петербурга есть много разных «подводных течений», влияний и переплетений. Конечно, есть и новгородское эхо. Но не только…
В истории ничего не исчезает бесследно. От прошлого остаются артефакты, летописи, легенды, предания (и даже предрассудки и заблуждения, которые порой отражаются в личностном восприятии самым причудливым образом). Например, всем памятны строки А.С.Пушкина о том, как «юный град, полночных стран краса и диво из тьмы лесов, из топи блат вознёсся пышно, горделиво». А почти двести лет спустя один мой ученик, прибывший в нашу василеостровскую школу из Горловки, спрашивал меня абсолютно серьезно – а болото здесь где? В каком районе? Мы же проходили, что Петербург на болоте построен!
Надо сказать, что это был единственный в моей многолетней учительской практике вопрос о болоте посреди «северной столицы». Но показательно, что именно иногородний парнишка понял стихи Пушкина так буквально.
Не знаю, какими источниками пользовался классик, создавая поэму «Медный всадник». Возможно, старинными финскими преданиями, пересказанными ему в детстве Ариной Родионовной. Но как бы мы ни дорожили гениальным словом поэта, надо признать: описывая думы царя Петра, он ошибался. Какие там «пустынные волны»? На невских берегах издавна кипела жизнь, строились города и погосты, развивалась торговля. Ведь знаменитый путь «из варяг в греки» пролегал и через Неву! Местное разноплеменное население в древности поклонялось разным богам, говорило как на славянских, так и на иных наречиях, но дань платило новгородским правителям.
В раннем русском средневековом государстве существовало два центра, две столицы — условно «северная» и «южная»: Новгород и Киев. При этом новгородские князья часто захватывали власть в Киеве, а новгородцам в награду жаловали некие эксклюзивные права и привилегии. В общем и целом, не вдаваясь в детали, можно сказать, что новгородская земля, при всех тщательно зафиксированных историками издержках боярско-купеческого правления, являлась не до конца оформившейся альтернативой московскому самодержавию.
В новейшей же российской истории роль поверженного Москвой вольного Новгорода отчасти «перехватил» Петербург — «дитя Великой Северной войны». Порой эта оппозиция почти неощутима, но она всегда присутствует в душах и умах петербуржцев — законных наследников новгородской старины. Интересно, что эта же модель «двух столиц», их взаимное притяжение и отталкивание, их хозяйственное, культурное, военное ревнивое соперничество существует в «миниатюре» и на территории Новгородской земли. «Младший» град Псков постепенно «отжимает» у стольного Новгорода всё больше воли и прав, а к середине XIV века фактически становится независимым от него… Но это другая тема.
А еще невские берега — это перекресток цивилизаций. Здесь периоды мирных «докончаний», родства, добрососедства и взаимовлияния сменялись ожесточёнными войнами за новые территории. Напомню лишь некоторые значимые вехи.
Владимир Красно Солнышко при междоусобной распре с братом обратился за военной помощью «за море» (к шведам) — и получил её. Правда, ума не приложу, почему фильм о князе Владимире называется «Викинг». Ну, не был он викингом! Вероятно, кинематографисты «так видят».
- Афиша фильма «Викинг» (2016)
- Князь Владимир принимает крещение. Миниатюра из Радзивиловской летописи (XV в.)
Впрочем, судя по именам, которые сохранились в летописях, выходцев из Скандинавии при дворе первых русских князей хватало. Достаточно вспомнить хоть знаменитого воеводу Свенельда эпохи Игоря, Ольги, их сына Святослава, а затем и его сына — Ярополка.
Ярослав Мудрый был женат на принцессе Ингигерд, дочери шведского короля Олафа Шётконунга, которая впоследствии стала святой благоверной княгиней Анной Новгородской. Кстати, от её скандинавского имени, согласно одному из преданий, и произошло название приневских земель – Ингерманландия (хотя есть и другие теории, возводящие этимологию слова «Ижора» к финскому языку). При ее старшем сыне — новгородском князе Владимире Ярославиче (1020-1052), умершем еще при жизни отца, в Новгороде возводится Софийский собор.
Невская битва 1240 года, коль не забыта со школьных лет, то всем известна. Но она заслон шведским устремлениям на Восток не поставила.
В 1293 году рискмарск (трудно переводимый титул, что-то вроде государственного военачальника) Торкель Кнутссон (1283-1306) основал крепость Выборг — шведский форпост на берегу Финского залива.
- Памятник Торгильсу Кнутссону в Выборге
В 1300 году «свеи» возвели на Охтинском мысе, при впадении Охты в Неву, ещё одну твердыню — Ландскруну (Венец земли). Год спустя новгородцы взяли её штурмом и разрушили.
После почти четвертьвекового витка локальных сражений в 1323 году был подписан Ореховецкий мирный договор Новгородского государства со шведским королевством. Граница прошла по р. Сестре.
Примерно двадцать лет спустя шведский король Магнус предложил номинальному главе Новгородской земли архиепископу Василию Калике устроить богословский диспут между православными и католическими священнослужителями. На что получил ответ: мы взяли веру от Византии, соответственно, спорить, если есть необходимость, надо с нашими учителями-греками. Интересно, что, по некоторым русским источникам, Магнус, объявивший против неуступчивых новгородцев крестовый поход, не только потерпел поражение, но и… сам стал православным валаамским монахом под именем Григорий. Правда, шведские хроники такого чудесного перевоплощения воинственного короля в смиренного чернеца не подтверждают.
А в XVII веке на Охте шведы построили крепость Ниеншанц и город Ниен, ставший прямым предшественником Петербурга. В новой, недавно изданной книге (Е. Л. Александрова. Ландскрона, Ниен, Санкт-Петербург. СПб: Издательство «Гйоль», Остров, 2024. 264 с.) подробнейшим образом разбираются все перипетии истории Ниена, крепости Ниеншанц, изыскания и находки археологов. По документальным свидетельствам, автор прослеживает судьбу некоторых известных жителей шведского города на берегах Невы. Среди этих «ниенцев» — врач и дипломат Урбан Йёрне (1641-1724).
- Урбан Йёрне
Нашим земляком по месту рождения (нынешняя Ленинградская область) может быть назван и богослов-лютеранин Микаэль Агрикола (1510-1557), который перевёл Библию на финский язык.
Кстати, в Выборге ему установлен памятник, который некоторые туристы почему-то упорно приписывают Игнатию Лойоле.
- Памятник Микаэлю Агриколе в Выборге
Есть в этом некая ирония истории… Но уж испанский иезуит с историей невского края точно не связан! Да и слава Богу!
Существует ли и поныне «шведское эхо» в душе Петербурга? Мой ответ — да! И тому есть множество доказательств. Приведём некоторые.
Например, вспомним, что среди строителей петровского Петербурга были и пленные шведы.
Если же мы «заглянем» в более поздние века, то среди архитекторов, украшавших наш город, сразу вспомним Карла Андерссона и Федора Лидваля.
- Дом Лидваля на Каменноостровском проспекте
На доме № 64 по Английской набережной гордо красуется шведский герб (некогда там было посольство).
- Дом № 64 по Английской набережной
А архитектура «северного модерна», который зародился в Скандинавии и был воспринят многими отечественными зодчими, является истинным украшением центра Санкт-Петербурга.
Вспоминается мне и летняя ретроспектива ранних фильмов Ингмара Бергмана в 2005 году. Тогда на этот фестиваль «доброго старого кино» под названием «Когда Ингмар ещё не стал Бергманом» собирались полные залы. И среди зрителей далеко не все были переводчиками-скандинавистами. Вот и я, приняв экзамены — тогда ещё ЕГЭ не распространили на «предметы по выбору учащихся», к числу которых относится история, торопилась из школы к началу сеансов в кинотеатре «Родина», благо ехать было недалеко…
Ученый, поэт, автор современного гимна Финляндии «Наш край» Юхан Людвиг Рунеберг (1804–1877) родился на побережье Ботнического залива, писал по-шведски и был подданным… Российской империи.
- Йохан Людвиг Рунеберг
Более того, император Александр II за академические заслуги пожаловал финляндскому профессору орден св. Анны. А слова финского гимна на русский язык перевёл Александр Блок — самый петербургский поэт! Разве не удивительно? И сейчас память о Рунеберге, которого при жизни считали последним романтиком Европы, в Петербурге не забыта — к 200-летию со дня его рождения был издан сборник, а День Рунеберга (5 февраля) в последние годы отмечается не только в Финляндии, но и в Петербурге. Здесь на разных площадках проходят литературные встречи, читают его стихи, вспоминают вехи его биографии… И мне доводилось бывать на этих представительных собраниях.
Прах поэтессы Эдит Сёдергран покоится в пос. Рощино. Кстати, в прошлом голу вышла книга её стихов в новом переводе Алексея Дмитриенко.
- Эдит Сёдергран с котом
Шведоязычная поэтесса тоже была нашей землячкой, петербурженкой! Как и многие представители знаменитой семьи Нобелей. Завод «Русский дизель», здание Первого Мединститута — вот живая память об этих даровитых шведах. Их судьбы навсегда вплетены в историю нашего любимого города.
Скажу, весьма нескромно, несколько слов и о себе в контексте написанного. Живу я всю жизнь на Васильевском острове. Почти напротив моего дома на 11-й линии многие годы находился «островок» Швеции — Генеральное консульство этого северного королевства. Только в 1998 году «соседи» переехали на Малую Конюшенную улицу. Там образовался небольшой шведский квартал: дом, построенный Карлом Андерссоном (даже с небольшим музеем), Шведская церковь св. Екатерины и на «уголке» — генконсульство, одним из фасадов выходящее на Шведский переулок. Не вдаваясь в детали, скажу, что мой возникший в детстве интерес к русско-шведским культурным связям и шведской составляющей в многомерной душе Петербурга рос и укреплялся постоянно — встречались соответствующие люди и обстоятельства, путешествия и книги. Так сложилось. О чем не жалею. Мой продвинутый дилетантизм подарил множество потрясающих открытий — пусть только для себя, свёл с замечательными людьми, расширил исторический кругозор.
И напоследок. Очень хочется надеяться, что мы не заразимся зловредным вирусом беспамятства, не поддадимся коварной «злобе дня», не переймем прилипчивую «культуру отмены» и сохраним объективный взгляд на события и персоналии, заметно повлиявшие на петербургскую культуру и ментальность петербуржцев.
Ирина Катченкова
