Навального отравили», «самолёт экстренно сел в Омске», «Навальный в коме и подключён к аппарату ИВЛ», «врачи сделали анализы и пытаются определить яд»…
Первые мысли, которые проносятся: «Слава богу, жив! Слава богу, вовремя успели спохватиться! Дай бог, чтобы пришёл в себя и поправился как можно скорее!..»
Но сразу вслед за тем – другие мысли, ещё более тревожные.
Отравление в самолёте – как это подло: ведь оказать медицинскую помощь на борту лайнера практически невозможно. Все надежды только на случай – что человек додержится, что врачи успеют… И как памятно – сразу на ум наползают истории с Анной Политковской, с Дмитрием Быковым…
Кира Ярмыш, пресс-секретарь Алексея Навального, взволнована, но из её слов можно понять, что, во-первых, по её мнению, это было намеренное отравление, а во-вторых, что региональные выборы, намеченные на 19 сентября, могли стать лишь одной из причин случившегося.
«Это связано, конечно, и с предвыборной кампанией. Это, в принципе, я думаю, что… Я не знаю, как принимаются все эти решения, но, очевидно, власть исходит из каких-то своих собственных представлений о том, когда опасная ситуация и когда нужно каким-то образом нейтрализовать Алексея, если мы можем так называть» (см. тут).
И ещё на память приходит, конечно, трагедия с Борисом Немцовым. Почему его убили? И почему именно тогда, когда политическая ситуация в стране была вполне стабильной – в 2015 году Кремль ещё вовсю купался в волне массового экстаза россиян по случаю присоединения Крыма, которую не смогли сбить ни обвал цен на нефть, ни падение рубля.
Значит, остаётся предположить, что – если это убийство было связано с чем-то большим, чем просто «месть исламистов либералу» – то оно было связано с какими-то будущими сложностями, которых в 2015 году ещё не было, но которые уже были очевидны тем, кто привык всё просчитывать на годы и десятилетия вперёд. Например, с президентскими выборами 2018 года и «обнулением» 2020-го. Фактор Бориса Немцова, привыкшего высказываться о президенте Путине резко и без излишней самоцензуры, мог показаться в этой потенциально нервной для Кремля ситуации нежелательным…
Что же могло – если принять версию Киры Ярмыш – побудить власти к тому, чтобы попытаться устранить Алексея Навального из общественной жизни именно сейчас, когда, казалось бы, в России вновь царит сонная стабильность, что лишний раз подтвердил недавний вполне успешный пост-конституционный плебисцит?
Чтобы ответить на этот вопрос, прежде всего стоит обратить внимание на ключевое в предыдущей фразе «вроде бы». Ведь Белоруссия, где вспыхнула и разгорелась самая настоящая революция, по факту – часть непосредственных владений Кремля. То есть – в широком смысле – часть России. Формально – часть Союзного государства, но здесь важна не форма, а суть. А суть такова, что Запад – и это хорошо видно по его сверхосторожному поведению – признаёт Белоруссию «жизненно важной» для Кремля территорией, каковой она и является по факту – и военно-стратегически, и, что ещё более важно, социально-политически.
Но это значит, что внутриполитические процессы, которые происходят в Белоруссии, можно считать до известной степени общероссийскими. Неслучайно Кремль не спешит объявить белорусскую оппозицию «агентом Госдепа» – ведь сказать так значило бы признать, что Москва геополитически не контролирует ситуацию в своих же владениях, учитывая, что революционно настроенный белорусский народ де-факто уже захватил уличное пространство многих городов.
Чисто физически, конечно, имперская военная машина может задавить любой региональный бунт – история двух войн в Чечне тому наглядное подтверждение. Но повторять чеченский опыт в «братской славянской стране» Кремль вряд ли решится. Ибо, встав однозначно на сторону нелегитимного белорусского лидера и спасая его от краха, Москва рискнёт поколебать легитимность и российского лидера. Дело в том, что огромная масса российских граждан – включая условный путинский электорат, а равно тех, кто ещё вчера был вообще «вне политики» – относится к белорусскому протесту с интересом и сопереживанием. И Кремль это с самого начала учитывал, допустив сравнительно сочувственное освещение белорусских протестов в официозных и полуофициозных российских СМИ.
Но если так, то впереди может маячить только одно – переговоры с лидерами белорусской оппозиции и фактический слив «батьки» (вероятно, поэтапный). А это значит – фактическая легитимация «цветной» (хотя формально и Белой) революции на территории, де-факто подконтрольной Кремлю. А это значит, что в обозримом будущем в России «сам собой» вдруг может родиться клич «Можем повторить!», только на сей раз связанный не с майским праздником лояльности народа – Кремлю, а с чем-то прямо противоположным…
И здесь кое-кому «наверху», кто привык просчитывать всё наперёд, могло показаться, что самое опасное отныне – это сохранение в политическом пространстве РФ тех, кто – независимо даже от их личных мотивов и установок – может в некий «час Ч» быть воспринят обществом как «естественный лидер уличного протеста». И что, стал быть, надо заблаговременно сделать так, чтобы возможность этого соблазна была исключена.
Думаю, мы пока просто недооцениваем масштаб беспокойства, который породили в Кремле события белорусской Белой революции. И не исключено, что случившееся с Алексеем Навальным – один из мрачных и тревожных симптомов этого беспокойства…
Я очень надеюсь, что Алексей Навальный преодолеет свалившееся на него испытание и скоро поправится. Но, похоже, ему пора всерьёз задуматься об эмиграции. Время, когда «фактор Навального» входил в кремлёвские расчёты, кажется, истекло…
Даниил Коцюбинский
