Бывшая чиновница Минобороны Евгения Васильева стала почетным академиком Российской академии художеств. В 2015 году она была осуждена к 5 годам лишения свободы за мошенничество, но провела в колонии только 34 дня (впрочем, и в этом были сомнения). Когда Следственный комитет накладывал арест на ее имущество (6 квартир и более 1000 экземпляров ювелирных украшений), то ее картины признал «не представляющими художественной ценности». Тем не менее, Васильева давно добивалась признания своих живописных талантов. И в 2016 года пыталась пристроить свои работы в Русский музей.
О том, как это было – в материале Михаила Золотоносова.
«Это просто мазня, которая напоминает продукцию шимпанзе Бетси»
Став волею случая персонажем массовой культуры, условная досрочница Е.Васильева (б. начальник департамента имущественных отношений МО, осужденная за воровство) уже не может оставаться в неизвестности, в которую она погрузилась после своего освобождения. Отсюда нестандартный PR в виде триптиха «Транскриптаза», который принят как возможный дар на временное хранение (ВХ) в Государственный Русский музей. Понятно, что говорить всем, что моя картина находится в фонде музея вместе с картинами Брюллова, Айвазовского, Федотова, Репина, Шишкина, Кандинского и Малевича прикольно.
В этом комичном эпизоде интересно всё. Во-первых, Васильева, жаждущая PR и славы, точно рассчитала свои возможности как двоюродной сестры жены председателя правительства РФ (тогда Д.Медведев – ред.). Поэтому, я предполагаю, она либо сама позвонила министру культуры, либо сделала это через мужа кузины. Далее, я предполагаю, был звонок министра культуры директору ГРМ В.Гусеву с настоятельной просьбой принять в дар триптих талантливой самобытной русской художницы, в котором нашел отражение ее тяжелый опыт страданий, борьбы и тюремного заключения.
Во-вторых, я думаю, что без участия директора музея дело не обошлось, хотя в интервью Гусев это категорически отрицал: «<…> Мне никаких звонков по этому поводу не поступало, и честно говоря, я даже не знаю, про какой триптих вы говорите. Я его не видел, как не вижу многие-многие другие вещи, которые нам приносят». Это В.Гусев сообщил 17 октября 2016 г. в интервью «Фонтанке», только звучит это совершенно неправдоподобно. Если он не видел это изделие Е.Васильевой, принятое в Русский музей на временное хранение, то возникает вопрос: а чем он вообще занят? почему не работает? то, что музей уже опозорен, Гусева не касается?
В-третьих, знаменателен факт обращения не в Третьяковскую галерею, а именно в Русский музей. Видимо, существует негласная иерархия: ГТГ – это номер первый, и ее курирует царь, предлагать картины Васильевой сюда не положено, а вот ГРМ – это номер второй, им ведает министр культуры, и сюда можно.
- Е.Васильева. Транскриптаза
Триптих Васильевой под претенциозным заглавием «Транскриптаза» (термин заимствован из генетики) уже находился на временном хранении, когда 18 октября 2016 г. состоялось заседание ФЗК – фондово-закупочной комиссии. Пресс-служба за несколько дней до этого распространила сведения, что ФЗК заседает раз в год, но это была ложь. Триптих 18 октября, однако, не рассматривали, тема была другой – картина Брюллова «Христос во гробе», нагло отжатая у владельца Александра Певзнера. ФЗК милостиво согласилась включить эту картину в фонды Русского музея. Но понятно, что на одном и том же заседании рассматривать Брюллова и мазню бывшей начальницы департамента МО, осужденной за хищения, было непристойно. Поэтому музей сделал вид, что «надо подумать».
Хотя думать тут не о чем: в Русском музее, в свое время героически державшем оборону и не допустившем проникновения даже таких мазил, как Илья Глазунов, пополнять собрание изделиями кисти Евгении Васильевой позорно. Изображение этой работы уже есть в интернете, и можно определенно сказать, что это просто мазня, которая лично мне напоминает продукцию знаменитой в свое время американской обезьяны – шимпанзе Бетси. Началось там все с шуточного аттракциона, придуманного редакцией газеты «The Baltimore News – Post»: из местного зоопарка взяли обезьяну, которая стала рисовать абстрактные картины, окуная пальцы в краски. 10 марта 1957 г. 20 таких картин выставили на обозрение. Неожиданно их раскупили (Chimp’s Realistic Touch in Abstract Art Finds Market // The New York Times. 1957. March 12. P. 27). В Москве, боровшейся с абстракционизмом, шутку использовали для разоблачения модернизма. Первая заметка появилась со ссылкой на сообщение вашингтонского корреспондента газеты «Таймс» (Обезьянье «искусство» // Известия. 1957. 10 марта), затем об этом написала «Советская культура», которая объявила, что «некоторые представители американской буржуазной живописи недалеко ушли в своем искусстве от “светила” из зоопарка» (Обезьяна в роли новатора американской буржуазной живописи // Советская культура. 1957. 19 марта).
Триптих, принятый в ГРМ на ВХ, – это примерно такой же смешной аттракцион. И если искать живописную традицию, наследницей которой является Васильева в своем триптихе «Транскриптаза», то это будет, конечно, не Кандинский, не ранний Родченко, не Джексон Поллок, а именно шимпанзе Бетси из балтиморского зоопарка. В конце концов, все мы произошли от обезьяны, причем кто-то совсем недавно.
Теперь, после того, как первый неверный шаг сделан, т.е. триптих находится на временном хранении и известно, что автор хочет его подарить музею, возможны следующие варианты. Допустим, было давление, но ФЗК как орган общемузейный, в который входят заведующие отделами, может потянуть с экспертизой, а в итоге откажет на сугубо научных основаниях. Найдет недостатки в композиционном, в цветовом решениях, точнее, укажет на полное отсутствие таковых, сошлется на дилетантизм, малярный мазок, отсутствие какой-либо концепции, выраженной в цвете, случайность и несбалансированность распределения цвета и т.п., сделав вывод, что музейного значения триптих не имеет. Но ответ даст не сразу, а потом, когда уснет общее внимание к теме. А Гусев в ответе ходатаям, если таковые были и через год-другой еще останутся при своих должностях, сошлется на коллективное решение ФЗК.
Я полагаю, однако, что на Гусева продолжает оказываться давление, и он опасается увольнения, поэтому хотел бы, чтобы триптих все же остался в ГРМ, в то время как зам. директора по научной работе Е.Петрова вроде бы категорически против принятия этой работы в музей. Вряд ли она не понимает, что Гусева могут уволить в случае неподчинения.
Маловероятно, что эта самоделка попадет в отдел новейших течений ГРМ. Скорее всего, если примут положительное решение, триптих пойдет в отдел живописи второй половины XIX – начала ХХI вв. (зав. В.Леняшин). Леняшин, я думаю, покладист, особенно с учетом возраста – ему 76 лет, а на пенсию он не хочет так же, как и Гусев.
Сейчас в музее циркулирует идея принятии этой работы в музейную коллекцию, во-первых, потому, что в коллекции есть работы и похуже качеством, которые были приняты в коллекцию ГРМ прежние годы по протекции того или иного начальника (забавная игра на понижение); во-вторых, потому, что триптих в ГРМ станет материальным свидетельством давления со стороны министерства культуры. Однако чтобы такое свидетельство осталось, надо, чтобы триптих принял не музей, а само министерство культуры как уполномоченный федеральный орган приняло триптих в состав Музейного фонда РФ (такие права у миинстерства есть), а уже потом приказом за подписью Мединского обязало ГРМ включить «Транскриптазу» Васильевой в состав музейной коллекции. Вот тогда это будет и в самом деле великолепным памятником самодурству министерства.
Но министерство хочет остаться в стороне, а пытается решить вопрос руками сотрудников ГРМ, чтобы позорное решение было принято в музее.
Михаил Золотоносов
(Город 812. № 20. 24 октября 2016 г.)
P.S. 26 октября 2016 года в Русском музее прошло заседание Экспертной фондово-закупочной комиссии, на которой обсуждался триптих Евгении Васильевой «Транскриптаза». Комиссия приняла решение отклонить принятие в дар работ «в связи с несоответствием собирательной практике музея». Автору предложено забрать картины в течение двух недель.
P.P.S. В 2016-м Евгения Васильева не была академиком Российской академии художеств, а теперь она коллега по РАХ директора Русского музея Владимира Гусева.
