Сталин в роли Деда Мороза. Феномен советской новогодней открытки

Как феномен массовой культуры новогодняя поздравительная открытка имеет начало и конец. Начало датируется 1950-м годом, конец пришел с распространением интернета.

Что-то магическое было в пожеланиях на открытках, которые десятками рассылали друзьям и родственникам. Получение открыток «документально» подтверждало родственные и дружеские связи, открытки могли предъявляться гостям как вещественное доказательство уважения и любви к адресату – хозяину дома. Эту функцию не могли выполнить телефонные поздравления, которые долгое время сосуществовали с открыточными поздравлениями (несмотря на очевидное, на первый взгляд, дублирование).

Д.Денисов. 1963

Поздравительные открытки, издаваемые массовым тиражом, – феномен, сформировавшийся только в самом конце 1940-х гг. Например, в коллекции новогодних поздравительных открыток советского периода, хранящейся в отделе эстампов Российской национальной библиотеки, самые ранние образцы датированы 1940-м годом. Это издания фотокомбината «ЛЕНФОТОХУДОЖНИК» тиражом 10 000 экземпляров. В 1944 – 1945 годах в Ленинграде были изданы пять художественных поздравительных новогодних открыток художников Н.Н.Петровой, Т.Ф.Белоцветовой и П.П.Григорьянца. В 1944 г. тиражи составляли 5000 и 7500 экз., в 1945 г. тираж достиг 25000.

Маловыразительные черно-белые фотооткрытки «ЛЕНФОТОХУДОЖНИКА» (на которых изображался Дед Мороз, девушки на катке, дети с игрушками, молодые женщины, популярные киноартисты) достигали в 1951 – 1952 годах тиража в 50 000. Ясно, что для возникновения феномена масскульта этого было недостаточно.

Еще характернее была картина в провинции. Например, в 1949 году во многих городах самодельные новогодние открытки фотоспособом изготавливали артели инвалидов: скажем, артель «Фото-труд» в Куйбышеве издала одну открытку тиражом 3000 экз., а другую – 5000 экз., «Татгосфотопредприятие» в Казани – 5000 экз., полтавское отделение «УКРФОТО» – 5000 экз. Художественный уровень был очень низок, часто это была раскрашенная фотография, варьировались стандартные новогодние мотивы с Дедом Морозом, детьми, подарками и зверюшками.

Перелом неожиданно наступил в 1950-м году. Воениздат Военного Министерства СССР неизвестным тиражом издал открытку работы художника В.К.Иванова «С новым годом!» (подписана к печати 22.7.1950). На открытке впервые (!) изображена Спасская башня Кремля.

Проходит год, и уже «Искусство» астрономическим для того времени тиражом 200 000 экз. издает в 1951 году шедевр все того же В.К.Иванова с задушевной надписью «С новым годом, товарищи!» На открытке опять Спасская башня – ведь именно она есть символ Кремля, который, в свою очередь, есть символ Сталина. Тождество не возникло само собой – оно усиленно внедрялось в массовое сознание путем импринтинга.

Проходит еще год, и «Искусство» тиражом уже 300 000 экз. издает работу И.Гринштейна «С Новым годом!» (подписано в печать 2.12.1952). Но у этой открытки, как это ни странно, довольно «приватное» содержание: молодой мужчина несет елочку, рядом с ним идет мальчик, очевидно, сын, несет подарок, красиво упакованный в коробке. Фоном является здание МГУ. Лица и мужчины, и мальчика безликие, плакатно-правильно-советские.

Э.Стрелкова. 1959

С.Поманский. 1959

Именно на рубеже 1950 и 1951 годов и возникли феномен массовости, и основное типологическое противостояние открыточных тематик: с одной стороны, политические символы, с другой – приватная и уютная детско-елочно-игрушечная тематика, по большей части совершенно тривиальная.

Тут необходимо небольшое отступление назад, в самый конец 1946 года, точнее, в 31 декабря, когда появился знаковый во многих отношениях номер «Пионерской правды». На первой полосе был помещен большой рисунок художника Л.М.Смехова (1908 – 1978), кстати, родного дяди известного актера Вениамина Смехова. Справа мастер поместил ель с игрушками, левее елки – Сталина в маршальской форме, чуть улыбающегося, глядящего вдаль, в будущее, при этом плотно облепленного детьми. Девочка в белой пуховой шапочке, похожая на Снегурочку, прильнула к шинели вождя, взгляды всех детей обращены на вождя, ребенок с развевающимся шарфиком на первом плане с надеждой на новогоднее чудо простирает ручки в полосатых варежках к Отцу народов… На заднем плане виднелись Кремль, Спасская башня – символы, намертво сцепленные со Сталиным.

А ниже было напечатано стихотворение Сергея Михалкова «Сталин думает о нас» с ключевой для советской семиотики и поясняющей рисунок фразой: «Новый год в Кремле встречая, Сталин думает о нас». Кремль – это Дом Сталина и потому главный государственный символ. Мы говорим «Кремль» – подразумеваем «Сталин». И наоборот. И в Новый год именно Сталин выполняет функцию Деда Мороза, думая о нас и желая нам удачи. Такова семантика. целостной композиции (рисунок + текст) на первой полосе «Пионерской правды».

Естественно, на поздравительных открытках изображать Сталина было запрещено, ибо открытка – слишком профанный жанр, поэтому для открыток от целостного образа осталась только метонимия: башня Кремля, причем именно Спасская, которую мы видим вдали на рисунке Л.М.Смехова. И вот она-то, введенная в открыточный семиозис еще при жизни Сталина, и оказалась объектом, который усердно изображали на новогодних поздравительных открытках в течение всего постсталинского советского периода. То есть Спасская башня так и осталась главным новогодним символом в СССР.

Итак, одна линия, возникшая еще в 1940-е годы, – это линия приватная, и вот несколько ее репрезентативных образцов: открытки работы художников Н.Сергеевой (1955), Е.Гундобина (1956), С.Адрианова (1958), М.Мыслиной (1960).

Н.Сергеева. 1955

Е.Гундобин. 1956

С.Адрианов.1958

М.Мыслина. 1960

М.Мыслина. 1960

Кстати, открытки Марии Владимировны Мыслиной (1901 – 1974) исключительны в общем ряду по художественному уровню. Это в полном смысле произведения графического искусства, в них видна непосредственность, отсутствие общих мест, мастерство лаконичной выразительности.

Кстати, в 1937 году мужа Мыслиной, художника В.М.Каабака, арестовали и вскоре расстреляли. Мария Мыслина была тоже арестована и осуждена на 8 лет лагерей как член семьи изменника родины, была отправлена в Акмолинское отделение Карлага – АЛЖИР. В 1946 – 1955 годах после освобождения в силу запрета на проживание в крупных городах поселилась во Владимире, работала оформителем и плакатистом (часто по заказам Владимирского краеведческого музея), сценографом в местном театре. В 1955 г. вернулась в Москву и была официально реабилитирована.

Другая линия – политическая символика. Здесь можно выделить четыре наиболее распространенных кластера: Кремль (Спасская башня, другие башни, в период правления Хрущева добавился Дворец съездов); здание Московского государственного университета как один символов сталинской Москвы (иногда Спасская башня и здание МГУ совмещаются, как на открытках Е.Гундобина 1953 г., А.Антонченко 1958 г. и Лесегри (коллективный псевдоним Бориса Лебедева, Леонарда Сергеева и Марка Гринберга) 1964 и 1966 гг.; пятиконечная звезда и серп & молот; наконец, космос.

Е.Гундобин. 1953

А.Антонченко. 1958

Лесегри.1964

Что касается тиражей, то у работы Е.Гундобина (1953) тираж был 3 000 000, у открытки А.Антонченко (1958) – 2 300 000, а, например, у открытки Н.Коробовой (1983) – уже 16 000 000! Впрочем,, начиная с 1960-х гг. тиражи на открытках как правило не указывались. Но это были миллионы экземпляров.

В кластере «Кремль» стоит обратить внимание на попытки вписать изображение зданий Кремля то в снежинку (В.Пономарев, 1974), то в овал с добавлением салюта и еловой ветки (Н.Коробова, 1983), то изобразить в виде «открытки в открытке» (Л.Кириллов, 1981), т.е. как-то усилить декоративный характер изображения и несколько деэмфатизировать чистую политическую символику.

В.Пономарев. 1974

Со временем от Кремля и МГУ художники перешли к метонимии Спасской башни – открытки С.Пегова 1973 г. и А.Кецба 1975 г. В.Пармеев (1974) ограничился просто изображением пятиконечной звезды на фоне земного шара – очевидно, уже предчувствуя победу коммунизма во всемирном масштабе. В целом же художники занимались комбинированием известных элементов в политизированные композиции.

С.Пегов. 1973

А.Кецба. 1975

Космическая тематика на поздравительных открытках напоминала об успехах СССР. Причем в ряде случаев также использовалась «комбинаторика»: А.Антонченков (1962) соединил ракету со Спасской башней, зданием МГУ и подъемными кранами – символами строящейся Москвы, а К.Рудов (1974) с циферблатом на все той же Спасской башне Кремля. Запуск «Лунохода-1» в 1970 г. стал темой открыток А.Антонченко (1971) и Л.Кузнецова (1972).

А.Антонченко. 1962

К.Рудов. 1974

А.Антонченко. 1971

Л.Кузнецов. 1972

И, наконец, две открытки-раритеты.

Первая – это открытка фотографа Б.Раскина и художника Г.Комлева, выпущенная в 1969 году в предвидении 100-летия со дня рождения Ленина. Никогда Ленин не использовался для поздравительных новогодних открыток, это практически единственная.

Б.Раскин, Г.Комлев. 1969

Вторая – композиция В.Зарубина, подписанная к печати 23 января 1980 года, т.е. предназначенная для поздравлений с новым 1981 годом. Вместо Деда Мороза или Снегурочки изображена женщина-строитель в каске, строительной робе и брезентовых рукавицах, а фоном являются подъемные краны и поднимающиеся ввысь конструкции. Женщина протянула руки к ребенку, тоже в каске и брезентовых рукавичках, который спускается на надувных шариках и символизирует новый 1981-й год. Предполагаем, что это образец соц-арта, отсылающий к анекдоту о советском народе – вечном строителе коммунизма: поскольку в 1980-м году коммунизм – вопреки обещанию – так и не наступил, его строительство необходимо продолжить в новом году.

В.Зарубин. 1980

Между прочим, художник Владимир Иванович Зарубин (1925 – 1996) наибольшую известность получил именно как автор поздравительных открыток, основная тематика которых – Дед Мороз, дети, зайчики, белочки, ежики… Первая его работа в этом жанре была выпущена в 1962 году, а общий тираж открыток вместе с конвертами и телеграммами составил, как утверждает Википедия, 1 588 270 000 экз.

Примечательно, что почти не было новогодних открыток с видами Ленинграда. Т.е., конечно, композиции с Адмиралтейством и Ростральными колоннами в Ленинграде издавали, но в крайне ограниченном количестве по тиражу и номенклатуре. И никогда в новогоднюю тематику не могли вмешаться символы, богато представленные в символике других праздников: Ленин, «Аврора», Смольный к 7 ноября, «Рабочий и колхозница» по случаю Первомая… Кремль мог быть везде, но это было единственное исключение, а в целом распределение символики по календарным праздникам, т.е. синтактика этой семиотической системы, в советское время была на редкость стабильной. Потому поздравительная открытка с Лениным к новому 1970-му году – это исключение, подтверждающее правило.

Михаил Золотоносов